Виктория Дегтярева - GAYs. Они изменили мир
Впрочем, жизнь отшельника не помешала ему получить от французского правительства множество почетных наград, включая орден Почетного легиона; а также приехать в Советский Союз, где в 1987 году в Москве и Ленинграде прошли выставки его работ. На пресс-конференции одна из журналисток задала вопрос, что могут придумать советские женщины, с их крайне ограниченными возможностями, чтобы одеваться красиво и элегантно. Сен-Лоран посоветовал носить верблюжье пальто мужа, вязать черные свитера и юбки и самостоятельно декорировать ремни гвоздиками и другими подручными аксессуарами. Также он напомнил россиянкам о красоте их национального костюма и порекомендовал почаще припадать к истокам.
В девяностых злые языки говорили, что дом YSL изжил себя и держится только на преданности дам определенного возраста. Однако мало того, что классические линии Сен-Лорана продолжали пользоваться устойчивой популярностью, еще и многие модные дизайнеры, устав от ослепляющего блеска восьмидесятых, все чаще прибегали к заимствованиям идей великого кутюрье. Так, в 1993 году Сен-Лоран выиграл в суде у Ральфа Лорена, который скопировал в своей коллекции его платье-смокинг.
В 2002 году Сен-Лоран окончательно удалился в свой марракешский особняк, завершив почти полувековую карьеру роскошным прощальным показом, на котором представил обширную ретроспективу своих работ и подвел устный итог: «Я чувствую, что создал гардероб современной женщины и участвовал в трансформации своей эпохи. Я делал это при помощи одежды и очень горжусь тем, что женщины всего мира носят сегодня брючные костюмы, смокинги, двубортные жакеты, тренчи». Умер он через шесть лет, в 2008-м, от рака мозга в своей парижской квартире. За несколько дней до смерти они с Пьером Берже, несмотря на давнее прекращение романтических отношений, заключили гражданский союз. По завещанию, прах его был рассеян над роскошным ботаническим садом при его вилле Мажорель в Марокко, и Берже сказал во время похоронной службы: «Однажды я присоединюсь к тебе под марокканскими пальмами».
Энди Уорхол
Папа попа
Его называли Папой попа, под папой подразумевая, разумеется, понтифика, а под попом – поп-арт: направление в искусстве, которое он, хоть и не основал, но безоговорочно возглавил. Даже если кто-то чудом не слышал его имя – то уж непременно видел его работы: знаменитые банки супа Campbell’s, портреты Мэрилин Монро, Лиз Тейлор, Элвиса и Мао кислотных оттенков. Работы эти стали одними из самых узнаваемых визитных карточек XX века – эпохи массового потребления. Стал такой визитной карточкой и сам Энди Уорхол, о котором критики говорили, что он был самым блистательным зеркалом своего поколения и точнее других запечатлел дух времени эпохи 60–70-х.
«Я не хотел рождаться. Это было ошибкой. Все равно как меня выкрали и продали в рабство», – так говорил в свое время Уорхол в интервью журналу Time. Но, хотел он или нет, а родиться ему было суждено – в 1928 году, самым младшим сыном в семье эмигрантов из маленькой галицийской деревеньки (сейчас она находится в составе Словакии) Ондрея и Юлии Вархолы. Дата рождения Андрея – а именно так родители назвали мальчика – точно неизвестна: свидетельство о рождении ему выдали уже после войны, и там была указана условная дата – шестое августа. Андрей был четвертым сыном в семье. Старший умер еще до переезда Ондрея и Юлии в Америку, Ян и Павел появились на свет в Галиции – и только Андрей был уже настоящим американцем. Семья жила в промышленном Питтсбурге и была очень небогатой: отец работал на угольных шахтах, мать воспитывала детей, а в редкие минутки досуга рисовала для души – лучше всего у нее получались кошки.
Ребенком Андрей был болезненным, нервным и впечатлительным. Павел Вархола вспоминал потом, как должен был встречать Андрея после первого дня в школе – а тот все никак не появлялся из школьного здания. Потом выяснилось, что он сбежал домой гораздо раньше – после того, как его шлепнула какая-то девочка. Чем дальше, тем больше он не хотел ходить в школу, бился в истериках, а на уроках настолько волновался, что у него начинали ходуном ходить руки. Врачи даже подозревали у него болезнь святого Витта. К тому же Андрей страдал от дислексии и дисграфии – неудивительно, что в итоге он окончил школу с одним из худших результатов за всю ее историю.
Однако, если учеба не принесла Андрею никакой пользы, время, проведенное вне стен школы, оказалось для него весьма плодотворным. Долгие часы в кровати болезненный мальчик посвящал чтению комиксов и иллюстрированных журналов, вырезал из них картинки с понравившимися героями, делал коллажи – создавал собственный мир, населенный американскими поп-идолами, столь далекий от индустриальных будней задымленного Питтсбурга.
Отец умер в 1941-м, но матери удалось вытянуть младшего – и самого любимого – сына самой: все семейные сбережения вложила она в его художественное образование в Питтсбургском техническом институте Карнеги. Андрей сильно выделялся из массы остальных студентов – один из сокурсников потом вспоминал, что он был похож на интеллигентного белого кролика. Белесый, застенчивый, молчаливый, плохо одетый, но при этом явно талантливый: очень скоро однокашники стали давать ему списывать по всем предметам, не относящимся непосредственно к живописи, а преподаватели – всячески поощрять и отмечать его работы. В свободное от учебы время Андрей торговал сладостями на рынке, а на скопленные деньги во время каникул ездил в Нью-Йорк – осматривался, показывал свои рисунки в редакциях модных журналов. Центр артистической жизни, Нью-Йорк, был его мечтой, и ему совсем не хотелось возвращаться в рабочие кварталы, в которых он вырос.
Сразу после окончания университета Вархоле действительно удается обосноваться в Нью-Йорке. Он снимает на пару с однокурсником за восемь долларов в месяц крохотную квартирку и начинает штурмовать рекламные студии. Очень скоро у него появились заказчики – рисовал он хорошо и энергично; его образы запоминались и вызывали желание купить рекламируемые предметы. Первым раскрученным им брендом стала обувь I. Miller. Когда его попросили нарисовать туфли из кожи змеи, он легко и изящно изобразил змейку в виде туфельки; для рекламы туфель из искусственной кожи изображал слона с расцветкой зебры и жирафов о двух головах – в качестве визуального воплощения лозунга «Подлинная фальшивка». Рисунки туфель были украшены живописными кляксами и позолочены – это запоминалось. Очень скоро Энди Уорхол, в которого после очередной ошибки наборщика превратился Андрей Вархола, стал одним из самых знаменитых и высокооплачиваемых рекламных художников в Нью-Йорке, выполнял заказы Vogue и Harper’s Bazaar. Гонорары его достигли ста тысяч долларов в год, у него появилась возможность перевезти в Нью-Йорк маму (та в итоге долгое время прожила с ним вместе); он стал весьма известной личностью в артистических кругах. Но артистических кругов ему было мало – он хотел всемирной славы, самой широкой – такой, как у голливудских звезд, кумиров его детства.
Во второй половине 1950-х годов как раз появился поп-арт – направление в искусстве, размывшее границы между высоким и массовым; вернувшим искусству, после затянувшегося периода абстракционизма, от которого все уже давно устали, конкретность и вещественность. «Поп-арт» означает «любить вещи», позже сформулирует Уорхол. И Энди в самом начале 1960-х идеально вписался в новое течение, более того – он его возглавил. Началось все с совета за пятьдесят долларов, который Энди дала одна знакомая, – нарисовать то, что больше всего людям нравится. А что может нравиться больше денег? Так появилось изображение двухдолларовой банкноты, а еще – бутылки колы и банки супа Campbell’s. С деньгами все понятно, но кола с супом тоже стали источниками вдохновения художника не случайно. «Самое великое в этой стране заключается в том, что Америка основала традицию, согласно которой самые богатые потребители покупают в основном те же вещи, что и самые бедные. Вы можете смотреть телевизор, видеть в нем кока-колу – и при этом знать: президент пьет кока-колу, Лиз Тейлор пьет кока-колу и – надо же! – вы тоже можете пить кока-колу! Кока есть кока, ни за какие деньги вы не купите коку лучше той, что пьет бездомный на углу. Все коки на вкус одинаковые, и все они хороши. Лиз Тейлор это знает, президент это знает, бездомный это знает, и вы это знаете», – так объяснял Уорхол выбор именно этого напитка в качестве объекта изображения. Выбор же супа Campbell’s был гораздо более личным. Дело в том, что вкус этого супа был для Энди родным с детства: мама подавала его разогретым ежедневно, и продолжала подавать, уже когда жила с взрослым сыном в Нью-Йорке. Один из друзей Уорхола вспоминал, как однажды пришел к нему в гости, уже когда Энди стал всемирно известным художником, и тот угощал его именно этим супом: не потому что поддерживал символ короля поп-арта, а просто потому что для него это была привычная и любимая с детства еда.
