Владимир Злобин - Тяжелая душа: Литературный дневник. Воспоминания Статьи. Стихотворения
Душа и тело («Душа моя, не бойся, не стыдись…»)
Душа моя, не бойся, не стыдисьЛюбви земной, любви обыкновенной,Не порывайся в ледяную высь,Но в теле пребывай несовершенном.
Ведь без тебя ему, о, как прожить!Хоть не всегда оно с тобой согласно.А без него как будешь ты любитьЗдесь, на земле, — не по-земному страстно.
Тебя хранит от легкости оно,А ты его спасаешь от паденья.Но меж собой враждуя, вы — одно.Одно в покое и одно в смятенье.
Новый журнал. 1961. № 63.Что это? («Тюрьма, сума, любовь неверная…»)
Тюрьма, сума, любовь неверная —Все ничего, все — не беда!Но этот холод, тьма пещерная,Со стен текущая вода,
Ненарушимое молчаниеИ теснота и тяжесть скал —Что это — месть иль испытание?За что? И кто его послал?
Иль это — ад, существованиеКоторого я отрицал?
Новый журнал. 1961. № 63.Прогулка («Не знаю, как с другими, но со мной…»)
Не знаю, как с другими, но со мнойТворится что-то странное весной.
Вот например: апрельский день веселый,И будто я иду домой из школы.
В руках портфель, он полон школьных книг,И вдруг навстречу — в зеркале — старик.
Я вежливо дорогу уступаюИ незаметно в зеркало вступаю.
Старик же (кстати, с этим старикомЯ, кажется, когда-то был знаком)
Спешит, спешит к своим каким-то целям,Скрываясь за углом с моим портфелем.
Новый журнал. 1962. № 69.Прогулка («Надев пальто и палку взяв…»)
Надев пальто и палку взяв,Гулять выходит кошкодав.Часы на башне полночь бьют,У стойки негры пиво пьют.Но важен, как испанский граф,Обходит площадь кошкодав.Луна повисла над прудом.На пустыре веселый дом.Собаки лают: гав, гав, гав.Их не боится кошкодав.И не для них он приберегС начинкой сладкий пирожок.Ему ль не знать собачий нрав!Но любит кошек кошкодав.А дальше… дальше, как всегда,Он ждет на берегу пруда.Потом, до вечера проспав,Всю ночь гуляет кошкодав.
Новый журнал. 1963. № 73.«Пленительность смертельной красоты…»
Пленительность смертельной красотыИ непорочность юного томленья,Как страсти ядовитые цветы,Волнуют вновь мое воображенье.
Еще поет свирель, еще лунаПреображает темные просторы,Еще из гипнотического снаЯ в беспредельность устремляю взоры.
Но где-то, за великою рекой,Где ветер свищет и поют сирены,Уже нарушен царственный покойНеуловимой радостью измены.
Новый журнал. 1963. № 73.Les Clochards («У них — свой мир. Своя весна…»)
У них — свой мир. Своя весна.Своя любовь. Свое смиренье.Своя грошовая лунаИ смерть своя и воскресенье.
Они идут своим путем,И мы понять их не могли бы.А мы для них, как за стеклом,В большом аквариуме рыбы.
Но иногда, в столетье раз,Найдя вневременную точку,Пронизывает рыбий глазИх каменную оболочку.
Новый журнал. 1963. № 73.«Зевают львы, гуляют дачники…»
Зевают львы, гуляют дачники,От пирамид ложится тень.В арифметическом задачникеЖурчит вода, цветет сирень.
Неравномерно наполняютсяБассейны лунною рудой.Павлин в дельфина превращается,Паук становится звездой.
А босяки и математикиСидят в тюрьме и видят сон,Что оловянные солдатикиЦветочный пьют одеколон.
Новый журнал. 1963. № 73.Весна 1964 («Холодная парижская весна…»)
Холодная парижская весна —Как день один, что длится бесконечно.Ни листика. И башня из окнаВидна, торчащая остроконечно.
И как тогда, в том роковом годуВсе решено и нет путей обратных…Мне весело. Я через мост иду,В червонном золоте лучей закатных.
На берегу — на левом — детвораИграет в садике перед собором.О, как легко! А ведь еще вчераМоя любовь казалась мне позором.
Новый журнал. 1964. № 76.Упрек («Гроза уходит на восток…»)
И. Шлюзевилю[667]
Гроза уходит на восток,И солнце в лужах отражается.Промокнув с головы до ног,Кляну судьбу, как полагается.
Порой и темные путиПриводят к миру и спасению.Но все ж — о, Господи, прости! —Дивлюсь я Твоему терпению.
Не о погоде говорю,А о свободе зла таинственной.И если я Тебя корю,То уж таков мой нрав воинственный.
Душе, что ветхий свой покровНе сбрасывает от стыдливости,Хотелось бы не только словО доброте и справедливости.
Не только смутного «потом»,Случайной радости недлительной,Но торжества добра над злом —Любви победы ослепительной.
Новый журнал. 1964. № 76.Серый волк («Собаку мальчик потерял в лесу…»)
Собаку мальчик потерял в лесу,Не в настоящем русском, а в Булонском.Должно быть, надоело бегать псуПо голым кочкам и дорожкам конским.В собаках я когда-то ведал толк.Он был хорош, играл все время с нами,Немецкая овчарка — «серый волк» —С веселыми и умными глазами.Он не нашелся. Он не мог не знатьДорогу к дому, где мы долго жили…Вот так и мы уходим умиратьВдали от тех, кого всю жизнь любили.
Новый журнал. 1964. № 76.СТИХОТВОРЕНИЯ, НЕ ВОШЕДШИЕ В БУМАЖНОЕ ИЗДАНИЕ 2004 г.
(Разысканные в иных книгах и в сетевых публикациях)
Венецианский узор («Не дослушав плачущей виолы…»)
Не дослушав плачущей виолыи забыв, что продолжалась мессаиз собора выйдя догоресса,опустилась на скамью гондолы.Праздник был томительно хвалебен,ей хотелось зарева закатасвежего, как зрелая граната,яркого, как петушиный гребень.И в порыве дикого каприза,потеряв трех герцогов из свиты,отдавала шею и ланитыпоцелуям женственного бриза…Вдалеке раскинулись лагуны,а до слез влюбленные поэтысочиняли скучные сонеты,ударяя яростью о струны.А потом, вернувшись слишком раново дворец извивами канала,принести велела два бокалатонко отшлифованных в Мурано.И под звук далекой серенады,запретив улыбки и вопросы,распустила вьющиеся косы,темные, как ночь Шахерезады.И смеялась, жемчугом играя,в хрустале отравленная пена…Было тихо, лишь у гобеленараздавался шепот попугая.И с неясной сказкою во взореГоворила, чувствуя румянец:«Не придешь, о гордый иностранец,Любоваться мною, как в соборе?»
январь 1915«Мы тоже те, чья кровь обречена…»
Мы тоже те, чья кровь обреченаНе причащать из драгоценной чаши.На мир, как на чужое и не нашеМы смотрим из раскрытого окна.
И взяв себе Любовницу из Муз,Мы всюду будем приняты в гостиной,Сгибая в старости сухие спины,Носившие большой, но легкий груз.
И, как-нибудь упав, не сможем встать:Так дети, расшалившиеся в жмурки,Роняют на пол дряхлые фигурки,А после забывают их поднять.
Жажда («Порвать себя, как тряпку, на куски…»)
