Соломон Барт - Стихотворения. 1915-1940 Проза. Письма Собрание сочинений
122. «Ты приходила утром в час тумана…»
Ты приходила утром в час тумана.Ты зажигала синие костры,Ты озаряла сонные поляныЕще немой непознанной игры.
О мудрости, о вечности, о БогеТвои слова вещали в тишине.И проросла в глуши моей тревогиТомленья боль о небывалом дне.
Цвела весна. Клубились дни крутые.Леса звенели шепотом тугим,И вдоль полей в пространства ветровыеШел от земли цветенья терпкий дым.
И помню я: чрез дальние просветыТвой голос звал неведомый, глухой.Он повторял тишайшие заветы.Он был земной… Он был совсем иной…
Я забывал. Я тайны не расслышал.Дышал соблазном. Смертью обрастал.Как в благовест, я погружался в душуИ слушал вновь… И снова забывал…
Но жизнь ушла. Всё реже в час туманаТвои сияют синие костры.О, тихие прощальные поляныУже давно проигранной игры.
123. «В белом зале окна алы…»
В белом зале окна алы.Свет зари и лунный свет.В трудном роздыхе вокзалаЯ дремлю уж много лет.
Дней моих тишайший пепел.Зыбь усталая зениц.На карнизах ночь и небыльНебывалых дней и лиц.
Дни и лица… НепомерныГолоса их позади.Позабытые цистерныПритаились вдоль пути.
Как в театре — мгла и высиИ берез немая стать.Мчатся рельсы за кулисыНа висок в седую прядь.
Кто посеял эту небыль:В лунном свете семафор?Кто исполнит тьмою взор?Кто развеет этот пепел?
124. «Опять крылом взмахнула ночь…»
Опять крылом взмахнула ночьИ уронила звезд сиянье.Мысль, затаясь, отходит прочьВ свои над бездною скитанья.
Такая ль ночь была тогда…Крутая теплилась дорога,Тишайшая цвела водаСветил — колодцы в тверди строгой.
А я и молодость — мой сон —Моя судьба — мой громкий голос…Кто вел меня? Со всех сторонЗвенел полей вселенских колос.
Но страшно было вопрошать —Немотствовать в незрячей муке,В пустынных звуках постигатьНедосягаемые звуки.
Я ждал: откликнутся цветы,Деревья, шелесты ночные,Из жадной гулкой пустотыВосстанут шепоты шальные.
Я ждал… Я звал… Я замирал,Земли касаясь жарким телом.Но в теле тот же жил провал,Томила та же власть раздела.
Кончалась мысль… Не быть иль быть?Откуда эта жажда роста?Откуда золотится нитьНад жизни призрачным помостом?
И я пошел, не слыша ног,Бежал, хватая ветра гроздья.И понял: дух мой одинок,Душа моя — не прах, а гостья.
И билось сердце: вот сейчас —Меж дня и ночи поворотом —Не в первый, не в последний разВойду я в вечные ворота.
125. «Ты пришла из такой темноты…»
Ты пришла из такой темнотыВ эту ночь, в слово, в смежность.Из такой пустоты — в эту терпкую нежность,В этот мир за окном,В этот дом.
И жмешься ко мне: к моей немоте, наготе, пустоте.Я слышу:Свергается вечность с крышиДождем, огнем, мятежом.
126. «Из мглы вырастает колонна…»
Из мглы вырастает колоннаСквозь клочья тумана, сквозь дождь.Колонна — о Ты, вознесенныйИз мрака и гибели вождь.
На цоколе тайны и веры,Как бог, Ты недвижим и нем.И ветер, и крылья без мерыСтучат о твой каменный шлем.
И снова текут хороводы,И нищий проносит суму,И движутся суша и водыВ твою полнодумную тьму.
127. «Не трубы прогремят, не трубы…»
Не трубы прогремят, не трубыТревогой озарят тот день.На восковые скованные губыВозляжет пепельная тень.
И пепел, нацелованный жестокоТоской и муками земли,Расскажет вам, что я избыл все срокиИ все повинности мои.
Исполнюсь тишины и тленья…Цветы, колосья шевеля,Воздаст мне мудростью забвеньяЦветенью верная земля.
Не трубы прогремят, не трубыТревогой озарят тот день.На восковые скованные губыВозляжет благостная тень.
128. «Где вечные дрожат туманы…»
Где вечные дрожат туманыИ в сини распылен сонет,Где слышен молот истуканаИ сердце есть, и сердца нет, —Твой дух стремительный одетВ иную плоть, в иные раны.
Там звездные клубятся станы,Вселенский дым земных высот.Там в синей проруби туманаЗа бездной бездна восстает.Испей из звездного стаканаЗаветной гибели полет.
И слышен молот истукана,И сердце есть, и сердца нет.И в звездном кружеве туманыКладут на раны тихий свет.И сердце есть, и сердца нет.И вечные дрожат туманы.
129. «Я предвосхитил всё мечтой…»
Я предвосхитил всё мечтой:Всю боль, всю бренность наслажденья.Свершенья нет. Так чередойСтихают юности волненья.
Не родились мои цветы,Моя любовь не воплотится,Лишь робкому, как тень, приснитсяВиденье вещей красоты.
130. «Был полдень. Солнца золотей…»
Был полдень. Солнца золотейСверкали купола церквейИ в небе, синеву качая,Летела птиц залетных стая —Там далеко, там в вышинеПокорна солнцу и весне.По улице, где вереницыСпешащих праздно — враг столицы,Виясь, взмывая исподволь,На дрогах гроб, шатаясь, шел.Казалось, бездна вдруг зевнулаИ бденьем вечности дохнула.К кладбищу, в вещей сени мир,Звал скорбным шепотом псалтырь,Звал певчих хор, креста наклонИ мертвеца сокрытый стон.Звал рокот призраков живыхВ одеждах, в пятнах золотых,В гудках, в звонках, в смятенном днеНа гулких улиц глубине,И всё угрюмей, всё темнейВ тени окон, в тени дверейВставал из камня Тайны лик,Звал каждый шорох, каждый вскрик…Туда, туда, сомкнув ресницы,За черной-черной колесницейВсё поплыло, как перед сном,За шагом шаг, за домом дом.
А в небе всё неслася стая,То серебрясь, то утопая.И всё струились купола…О, крылья крыл — колокола!
131. «Всем свершениям порукой…»
Всем свершениям порукойМиг безумный, миг шальной.Что ж, вертись, кольцо разлуки.Кто со мною? Ты ль со мной?
«Выходи, моя шалунья!»Вот он стройный в бубен бьет.Я, канатная плясунья, —Выйду, выйду в свой черед.
Зык музыки… Карусели…Барабанной дроби жгут.Мимо пляшущих качелейМчатся в вечность пять минут.
Мчатся дети в небосклоны.Ветер… Листья… Дым зеленый…И церквей святые звоны…И молитва пред иконой…
Запрокнулись земныеРуки золота и сна.Ропщет бубен. Ждет стихия.Эх, раздайся глубина!
Я — струна. Я — тетива.Я ли, я ль дышу едва?Восхожу, небес касаясь,Жарким телом содрогаясь.
132. «Чтоб родиться — нужно умереть…»
Чтоб родиться — нужно умереть.В тленье кануть — в тлении сгореть.Ты не бойся тела: плотью дух сожги.Все безумства мира, все пути — твои.
Синий пламень… Синяя река…Синий пламень… Первая строка…Дрогнула завеса. Ярый, золотойВсходит мир телесный — юный мир земной.
133. «Но ты ушла… И долго, долго наизусть…»
