Михаил Фонотов - Каменный пояс, 1987
Приказ подписан директором фабрики Аидой Александровной Дерябиной. Порядок и технологичность — это ее стиль.
Когда случается позвонить секретарю партбюро фабрики Алевтине Михайловне Пугиной, отказа не бывает. Просишь: «Помогите с информацией, вот так необходима!..» Тут же слышишь в ответ: «Минуточку, не кладите трубку». И без всяких расспросов и попреков (они, наверно, были бы справедливы) по внутренней связи вызывает кого-то: наведите справки… срочно, пожалуйста, подготовьте… найдите такого-то…
Даже неловко иной раз — столько людей всполошил.
Но через минуту-две информация есть.
Оперативность и деловая отзывчивость (исполнительность? — нет, пожалуй, все-таки о т з ы в ч и в о с т ь) — черты рабочего стиля Дерябиной и ее окружения.
В кабинете директора просторно. По первому впечатлению, пожалуй, даже слишком просторно.
До десяти, когда у Дерябиной начнется совещание со специалистами, остается еще несколько минут, которые стараюсь уплотнить вопросами. Для меня — «еще несколько». Потому что спешить мне некуда. А вот для нее, директора предприятия, похоже, «уже несколько»: Аида Александровна чуть нервничает, это видно сразу, хотя внешне спокойна.
— Начинали с бесконечных разговоров о нехватке мастеров. Заболела, уволилась — кем заменить? Список резерва — вот он, а ставить на должность некого: или навыка нет у человека, или сам не хочет, или другие причины, скажем, образование не позволяет. А вот за последние годы не помню случая, чтобы где-то у меня, у специалистов или в цехах встала эта проблема…
Очень ценное признание: список есть, а ставить некого. Значит, не обходилось без формализма при подборе кандидатов. Признать такой грех у себя в родном доме (не где-то у дяди-соседа) — на это способен не каждый руководитель: ведь ситуация «список есть, а ставить некого» типична для многих предприятий города.
Выясняется подробность: в понедельник, когда приказ вступит в силу, Дерябина уедет в Челябинск и вернется только через неделю. Игра пойдет без нее.
Выходит, фабрика, обновленная «по вертикали» от бригадира до генерального руководителя, целых пять дней будет фактически «обезглавленной»?
— Ну почему же «обезглавленной»… В должности повышены сто тридцать два человека, ни один участок не остается без руководителя. Те же коммунисты, те же комсомольцы. Профсоюз.
— И не боитесь, что сорвется производственная программа?
— Не боюсь. Проверено. И потом, оставь мы подсказчиков возле дублеров — исчезнет эффект самостоятельности. Ну к чему, скажите, беспокоиться дублеру, если он знает, что его подстраховывают?..
Вот так. Никакого риска. Что дублер на месте начальника цеха или, скажем, руководителя службы качества, что недублер — без разницы.
Трудно поверить. Что-то тут не так. Не бывает в жизни, чтобы «фронтальная» передвижка руководителей не сказалась на производственном пульсе предприятия…
С такими или примерно такими сомнениями вышел я тогда из огромного кабинета Дерябиной. А позже, когда игра уже началась, понял — хитрила Аида Александровна. Но хитрила умно: она не позволяла даже себе самой сомневаться в успехе.
Я расскажу, как начинался тот первый день «самоуправления».
Новый директор, начальник ОКСа по основной должности, Александр Иванович Семенюк, судя по всему, чувствовал себя неуютно за массивным столом Дерябиной, где он привык сидеть «по ту сторону». Он невпопад трогал предметы на столе, пытался передвинуть письменный прибор. Долго молчал, пока сам собой утихал за дверями глухой гул собравшихся. Потом успокоился и негромко произнес фразу в тишину пустого кабинета:
— Если все собрались, что ж, будем начинать. Пусть входят.
Прошла минута. Но ничего за этим не последовало. Новый директор ждал. Наверно, еще немного, и он просверлил бы дверь своим выжидательно-пронзительным взглядом, но тут появилась секретарша. Она быстро прошла к столу и сказала негромко и извинительно:
— Вас не слышно, Александр Иванович. Пожалуйста, нажимайте кнопочку. Вот тут…
В комнату повалил народ. И сразу стало очевидно, что кабинет слишком тесен.
Когда наступила относительная тишина и каждый из дублеров определился с местом, нареченный директор тихо постучал карандашом по графину (так делает Дерябина, когда хочет привлечь внимание).
— Давайте, товарищи, будем соблюдать порядок и организованность. Так как и я волнуюсь и вы волнуетесь…
Совещание началось.
Дублеры довольно бойко защищали вверенные им участки работы. Только один раз случилась заминочка. Ольга Анатольевна Бутырина, назначенная начальником цеха, оказалась не готовой к отчету.
Она оправдывалась:
— Мы не могли войти в график, так как на освоении нового изделия не с кем было посоветоваться и много потеряли времени…
— Сколько?
— Дня два, наверно.
— А точнее? — Семенюк быстро освоился с новой должностью.
— Не знаю.
— Почему не поинтересовались? Знали, что отвечать придется?
Вопрос Александр Иванович задал так, будто проговорил про себя. Это тоже дерябинское — она умеет вот так же, не повышая голоса, без строгой напористости, поинтересоваться. И очень неуютно становится ответчику за таким вопросом — за ним слышится другой, прямой и недвусмысленный: «Вы плохо подготовились к совещанию!».
Ольга Анатольевна — человек опытный в своем деле. Замещала и прежде начальника цеха, не лезла за словом в карман, когда надо было отстоять честь коллектива.
Но, согласитесь, просто подменить руководителя, зная, что по большому счету тебя не вызовут «на ковер», — это одно, а когда отвечать надо за все про все, что упущено в цехе прежде, при старом руководителе, и что упущено сегодня с утра, — это совсем другое.
Момент интересный, на нем стоит заострить внимание. Тут, по-моему, есть важный психологический нюанс.
«Барьер новой должности» не каждому удается преодолеть с ходу. Заступив на новую должность, один не спешит с выводами и новшествами, ему сподручнее в новом своем качестве руководствоваться прежними, привычными мерками — в масштабах участка, смены, бригады. Другой же новую свою должность воспринимает как радикально отличную, поддается порыву сейчас же, немедленно что-то улучшить, поправить, единым натиском и сразу вывести участок из прорыва, порой даже склонен приукрасить действительное положение вещей, хотя и не представляет себе, как потом оправдать «аванс». Третий ясно сознает, что он «всего-навсего» дублер и через несколько дней уступит руководство цехом, в котором все останется по-старому, и потому старается вообще ничего не менять, полагаясь в эти дни повышенной ответственности на автоматизм, выработанный в руководстве подлинным начальником.
Когда в деловую игру играют не от случая к случаю, систематически, этот «барьер новой должности» обязательно должен проявить себя где-то в ком-то. Он существует реально, и не учитывать его нельзя: есть опасность, что для засидевшегося в дублерах кандидата на выдвижение деловая игра превратится в формальность. Такой дублер просто-напросто привыкает к своей роли все время начинающего.
На швейной фабрике специально не оговариваются все тонкости этого «барьера». Но во внимание он, конечно, берется составителями списка должностной передвижки. Одного и того же дублера тут «мнут» на разных должностях, не давая ему «заигрываться». Не дает «заигрываться» и обязательная защита дублером после игры каждого своего решения.
Я говорил на фабрике с людьми. Редкий человек здесь безразличен к игре и не видит в ней смысла. Обыкновенно это люди, которых ни разу не коснулась передвижка «по вертикали». Большинство заинтересованно участвуют в игре, понимают, что игра — форма учебы. А факты свидетельствуют, что чем заинтересованнее отношение человека к эксперименту, в котором он задействован, тем, как правило, быстрее становится он руководителем.
Наталья Ивановна Кабытова пришла на фабрику из базового ПТУ (которое, кстати, закончила с отличием). Поработала немного швеей. Потом училась в институте, вернулась на фабрику инженером. В деловых играх она дважды дублировала начальника цеха. Энергичная и очень эмоциональная, она остро переживала всякий промах в работе, но не боялась идти на компромисс. Последняя деловая игра стала для нее испытанием на зрелость руководителя. Она знала это. Экзамен выдержала успешно. И когда заменила ушедшего на пенсию прежнего начальника (Людмилу Павловну Ефимову), в цехе даже не почувствовали смены руководства: как был цех одним из лучших, так и остался в передовых. Никакого «барьера» тут не было.
Можно, конечно, возразить: мол, игра тут ни при чем, все зависит от личных качеств человека, кому доверяют цех. А Кабытова с отличием закончила и ПТУ, и институт, т. е. человек способный.
