Владимир Набоков - Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
4 промотался. Ср. французский глагол «escamoter».
В рукописной заметке 1835 г. Пушкин тщательно подсчитал, что отец Байрона за два года промотал — из расчета 25 рублей за фунт стерлингов — 587 500 рублей. Это была приблизительно сумма, которую друг Пушкина Вяземский двадцати с лишним лет проиграл в карты, и в три раза большая той, что задолжал Пушкин разным кредиторам ко времени своей смерти (1837).
О финансовых операциях старшего Онегина см. также строфу VII, 13–14.
5 Евгения (рифмуется с рекой Аллегейни); имя Онегина, данное ему при крещении, Пушкину легко рифмовать с существительными, имеющими окончание: «-ений». «Евгений» также рифмуется со словом «гений». Фамилия «Онегин» не имеет рифмы в русском языке.
6–14 Домашних учителей Пушкина, поочередно трех французов в первое десятилетие его жизни, звали Монфор (или Монтфор, либо граф де Монтфор), Русло и Шедель. Был у него также и русский учитель с немецким именем — Шиллер. У его сестры одно время (до 1809 г.) была английская гувернантка, мисс или миссис Белли, очевидно, родственница Джона Белли (Бейли), преподававшего английский язык в Московском университете; если она и дала Пушкину несколько уроков, к 1820 г. он их совершенно забыл. Православный дьякон, отец Александр Беликов, учил его арифметике. Как-то возник план, еще до того как Пушкин был записан в Лицей (основанный 12 авг. 1810 г. Александром I и открытый 19 окт. 1811 г. в Царском Селе; см. коммент. к главе Восьмой, 1), отдать его в иезуитскую школу-пансион в С.-Петербурге; там учились Вяземский и многие другие видные люди России. В 1815 г. школу обвинили в намерении обратить учеников из православной веры в римскую, вместо того чтобы те учили только Вергилия и Расина. В декабре 1815 г. иезуиты были высланы из С.-Петербурга и из Москвы, а через пять лет вообще из России.
В конце восемнадцатого века, в период перемен и кровопролитий во Франции, многие выбитые из колеи французы покидали родину, чтобы получить малоподходящую должность гувернанток и домашних учителей в дебрях России. Русские дворяне, в большинстве своем православные, вполне оправданно стремясь дать детям модное поверхностное знание французской культуры, особенно не задумывались, нанимая учителями иезуитских священников. Эти бедные «outchitels» (фр.) часто попадали в переплет. По рассказу Пушкина (в письме невесте от 30 сент. 1830 г.), творческое воображение которого творило с семейной традицией чудеса, его дед по отцовской линии — Лев (1723–90), вспыльчивый помещик (отличавшийся дикой ревностью, как и прадедушка Пушкина по материнской линии — Абрам Ганнибал), заподозрив обитавшего в его доме французского учителя аббата Никола в том, что он — любовник его жены, без церемоний повесил того на заднем дворе пушкинского поместья — Болдино.
Во времена Пушкина французских гувернанток благородного происхождения называли «мадам» (даже если они были не замужем) или «мамзель». Ср. в его повести «Барышня-крестьянка»: у дочери русского помещика была английская «мадам, мисс Жаксон, сорокалетняя чопорная девица».
Предположение, что «l'Abbé» могло означать фамилию, опровергается записью в черновике (2369, л. 5): «мосье l'abbé».
8 резов, но мил. У Байрона в «Дон Жуане», I, L, 1–3:
…он был ребенок очень милый…И даже по ребячеству шалил…
<Пер. Т. Гнедич>.Пишо (1823) бледно переводит: «Сын Инес был очаровательный ребенок… в детстве несколько резов и шаловлив…».
Примечательно, что именная часть составного сказуемого — резо́в — с ударением, перенесенным на последний слог, делает эпитет сильнее, выразительнее, чем основная форма прилагательного — резвый, обычно означающего «живой», «игривый», «веселый», «подвижный», «бойкий» (последнее я использовал для передачи кажущейся крайне лукавой, а на самом деле совершенно невинной интонации слов «Ольга резвая», сказанных Онегиным о невесте Ленского в главе Четвертой, XLVIII, 2).
9 француз убогой. Прилагательное, одновременно сочетающее в себе понятия — бедности, покорности, ничтожности, заурядности[6].
11 шутя. Его приемы кажутся не столь остроумными, как у наставника Бенжамена Констана, учившего своего подопечного греческому простым способом: будто они вместе придумывали новый язык.
14 Летний сад. Le Jardin d'Eté — общественный парк на набережной Невы — с аллеями тенистых, облюбованных воронами деревьев (привезенных из-за границы вязов и дубов) и безносых статуй греческих богов (сделанных в Италии); там, сто лет спустя, гулял с учителем и я.
IV
Когда же юности мятежной Пришла Евгенію пора, Пора надеждъ и грусти нѣжной: 4 Monsieur прогнали со двора. Вотъ мой Онѣгинъ на свободѣ; Остриженъ по послѣдней модѣ; Какъ Dandy Лондонскій, одѣтъ: 8 И наконецъ увидѣлъ свѣтъ. Онъ по-Французски совершенно Могъ изъясняться и писалъ; Легко мазурку танцовалъ,12 И кланялся не принужденно: Чего жъ вамъ больше? Свѣтъ рѣшилъ, Что онъ уменъ и очень милъ.
1 Французское клише; ср. «Послание о доводах против поощрения искусств и словесности» (1761) Жака Делиля:
Dans l'âge turbulent des passions humainesLorsqu'un fleuve de feu bouillonne dans nos veines…
<B мятежный век людских страстей,Когда огненный поток кипит в наших жилах… >.
Русское «кипит», адекватное французскому «bouillonne», далее встречается несколько раз (например, глава Первая, XXXIII, 8: «кипящей младости моей»).
Онегин родился в 1795 г. и завершил учебу не позднее 1811–12 гг., приблизительно в то время, когда Пушкин начал учиться в только что основанном Лицее. Между Онегиным и Пушкиным — 4 года разницы. Ключи к этим датам в главах: Четвертой, IX, 13; Восьмой, XII, 11 и в предисловии к отдельному изданию главы Первой.
4 прогнали со двора. Самое близкое по смыслу значение русского слова «двор» в этом контексте «дом», «старое имение», «гнездо».
6 Либеральная французская мода, например, стрижка à la Титус (короткие с гладкими, ровными прядями), проникла в Россию сразу после отмены различных нелепых ограничений, касавшихся одежды и внешности, навязанных своим подданным царем Павлом (задушенным группой недовольных им придворных мартовской ночью 1801 г.).
В 1812–13 гг. у европейских денди в моде были короткие лохматые волосы, «приобретавшие намеренно небрежный вид после двух часов работы над ними», — пишет У. М. Прэд о прическе денди былых времен («О парикмахерском ремесле» в «The Etonian», I [1820], 212).
7 Dandy лондонский. Слово «dandy», напечатанное по-английски, Пушкин сопроводил примеч. 2: «Dandy, франт». В черновике своих примечаний к изданию 1833 г. он добавил определение «un merveilleux» <«великолепный»>.
Слово, возникшее на шотландской границе около 1775 г., было в моде в Лондоне с 1810 по 1820 г. и означало «щеголь», «франт» («шикарные дети Метрополии», — как курьезно заметил Эган в кн. II, гл. I нижеупомянутого сочинения). Пишо в примечании к своему «переводу» (1820) «Беппо» Байрона, LII, неточно определяет понятие «денди» как «английский щеголь».
Пирс Эган в книге «Жизнь в Лондоне», кн. I, гл. 3, так описывает родословную лондонского денди: «Денди был зачат Тщеславием от Жеманства — его матери, Щеголиха или Франтиха — его бабушка, Бездельница — его прабабушка, Пустозвонка, Притворщица — его прапрабабушка, шутиха и пижонка, а его самый ранний предок — Дурак».
Эпоха денди «Красавчика» Браммела в Лондоне длилась с 1800 до 1816 г.; в онегинские времена он все еще вел элегантную жизнь в Кале. Его биограф — капитан Уильям Джесс писал в Лондоне в 1840-е годы, когда на смену понятию «денди» пришло понятие «тигр» <«ярко одетый мот»>: «Если, насколько я понимаю, броские причуды в одежде — такие, например, как избыточные ватные и прочие набивки, штаны, сшитые из такого количества ткани, что хватит еще на куртку или пальто, воротнички рубашек, отпиливающие уши того, кто их носит, и углы воротничков, угрожающие выколоть ему глаза… составляют понятие дендизма, не подлежит сомнению — Браммел не был денди. Он был „красавчиком“… Его главная цель — избегать всего броского»[7]. Онегин тоже был «красавчиком», не денди (см. также коммент. к главе Первой, XXVII, 14).
