Николай Добролюбов - Предубеждение, или Не место красит человека, человек – место

Такова эта личность, которую наши критики хотели принять за идеал. Скажите, возможно ли, чтоб автор мог создавать это лицо как идеал честности и благородства? Мы не думаем. Не смеем утверждать своего мнения как непреложного; но, признаемся, мы не могли представить себе, чтобы вообще нашелся человек, который мог бы увлечься Фроловым и принять его серьезно за что-нибудь порядочное. Мы считаем даже не совсем естественным то, что такой глупец, как Славомирский, мог признать во Фролове какое-то благородство. По нашему крайнему разумению, даже Славомирский не мог не догадаться, что за птица этот Фролов. Нравственный характер Чичикова и упорное тупоумие Коробочки, соединенные с бестолковым хвастовством Хлестакова, ярко выражаются в каждой фразе Фролова. Не заметить их – невозможно, особенно когда Фролов пускается в рыцарские рассуждения о том, как он хочет общей пользы в как должен терпеть по службе за правду.

К довершению своей карикатурности, Фролов обладает еще сентиментальностью карамзинского Эраста[8]. Когда Славомирский ругает его, у него являются слезы на глазах; защищает звание станового он со слезами на глазах; когда его Славомирский гонит от себя, он почтительно кланяется со вздохом; наконец, отдавая свои последние деньги первой встречной дуре, он выказывает нежнейшую чувствительность, которая может равняться только его бестолковости. О добросердечный и наивный Эраст! Сердце твое не могло вынести слез госпожи Душкиной, и ты отдал ей все, что имел! Что же теперь будет с тобою? Завтра, по всей вероятности, пред глазами твоими явятся новые несчастные, гораздо более нуждающиеся в твоей помощи. Ты захочешь помочь им, но – увы! – ты уже не в состоянии это сделать: ты все отдал госпоже Душкиной, для отдачи ростовщику Чеснокову, и теперь ты сам ничего не имеешь!.. Как должно терзаться твое сердце чувствительное при виде горестной бедности, которая неминуемо тебе встретится в стане твоем, среди тридцати тысяч людей, коих жизнь и счастие тебе вверены! О чувствительный, но безрассудный Эраст! Сколько раз кровию обольется сердце твое при виде нищеты, коей ты не можешь помочь, при виде слез, кои не можешь отереть! Сколько раз проклянешь ты свою чувствительность расточительную, когда неумолимый рассудок предаст тебя в жертву мрачному раскаянию! О Эраст, Эраст! Отчего природа, сия общая мать наша, снабдив тебя редкою чувствительностью, не наделила тебя здравым смыслом? правда, теперь ты счастлив, ты вознагражден за свой чувствительный поступок выгодной партией; по вспомни, о простодушный Андрей Николаич, что редко в сем мире встречаются смертные столь глупые, как Славомирский!..

Мы могли бы подробно проследить и за Славомирским и выставить на вид многие черты его нравственной низости. Мы могли бы распространиться о том, как он из военной пошел в гражданскую службу и был недоволен тем, что здесь нельзя прямо приказывать, а все нужно советоваться; могли бы привести его рассказ в том, как он отличался в гражданской службе, прогоняя честных людей за взятки и держа при себе взяточников за честность; могли бы рассмотреть те основания, по которым он ненавидит взятки, говоря, что «дворянину подкупать подьячего стыдно», словом – могли бы дать десятки доказательств того, как жалок в душе и как ограничен умом этот Славомирский. Но, полагаем, и того, что привели мы раньше, уже достаточно для оценки этого характера. Оставим его в покое: идиот этот Фроловым восхищается, – чего же вам больше?

Читатели, может быть, ждут, что мы займемся еще остальными персонажами пьесы, рассмотрим постройку комедии, скажем наше суждение о ее сценических и художественных достоинствах и пр. Напрасно. Мы уже сказали, что в пьесе г. Львова видим пародию на «Чиновника» и что в этой пародии нам кажется удачно схваченным характер Фролова как обедневшего Надимова. Но вместе с тем мы должны заметить, что вообще пародия эта неудачна. Во-первых, она есть уже повторение первой пародии, что очень много вредит ей. Во-вторых, в составлении этой второй пародии г. Львов, как видно, слишком поторопился и не выказал никакой изобретательности, необходимой для того, чтоб пародия имела самостоятельное значение. Кроме перемены имен и состояния Надимова, г. Львов ничего не изменил в пьесе графа Соллогуба. Там является губернаторский чиновник для следствия; здесь является становой пристав для взыскания долга. Там графиня, в которую чиновник влюблен; здесь генеральская дочка, в которую влюблен становой. Там предлагают Надимову взятку, и он беснуется на сцене, крича о своей добродетели; здесь Фролова упрашивают, и он тоже кричит о долге службы. Там дело разыгрывается очень благополучно тем, что Надимов платит за какого-то глупого господина десять тысяч. Здесь точно так же Фролов платит 800 рублей за глупую бабу. Спрашивается: какая цель, какая надобность в подобной пародии? Ведь уж Надимов достаточно обличен; зачем же еще, в обличение его, сочинять длинную скучную пьесу, в которой опять тот же несносный Надимов, намеренно опошленный и одураченный еще более прежнего, долбит свои заученные, жалкие фразы?.. Конечно, глупость и пошлость имеют тысячи разнообразнейших оттенков, и каждый из них имеет право на обличение. Но надобно же позаботиться о том, чтобы обличение это было хоть сколько-нибудь поживее, поновее и подействительнее. А то ведь нужно признаться, что г. Львов, отлично схвативши пошлую и глупую сторону Фролова, не умел, однако же, сделать его отвратительным в такой мере, как бы следовало. Он заставил Фролова на деле поддерживать свои бестолковые понятия, и хоть это очень забавно, но неестественно. По нашему мнению, такому пошлому пустозвону, как Фролов, не должна была прийти в голову мысль – последовать на деле своим убеждениям. Автор произвольно посадил его в должность станового и заставил вести себя так нелепо – вероятно, с тем намерением, чтобы еще забавнее было прямое сопоставление нравственной низости и умственной ограниченности этого человека с затверженными им идеями, которые он формально приводит даже и в исполнение. И действительно, тупоумие Фролова крайне забавно; но низость его не так ярко бросается в глаза. Автор нигде не показал, что он намеренно выставлял Фролова такой дрянью; напротив – он как будто одобрял поступки этого господина. Это, по нашему мнению, предосторожность тоже излишняя. Она-то, в соединении с небрежностью отделки характера Фролова, и подала повод некоторым вообразить, будто в этом лице автор хотел изобразить идеал благородства.

Что касается художественных достоинств, то, разумеется, каких же достоинств требовать от пародии? Чтоб она была жива и остроумна? Этого, как мы сказали, нет в пародии г. Львова. Чтоб была нова? Тоже нет. Зла, ярка, назойлива? Этого вовсе нет; напротив, пародия г. Львова очень слаба, бледна и не имеет единства цели. Успех ее на сцене доказывает только, как надоели нашей публике все эти гг. Надимовы и как она рада всякому случаю посмеяться над их бестолковостью и пошлостью.

Впрочем, мы слышали с большим прискорбием, что «Предубеждение» имеет не столь блистательный успех, как «Свет не без добрых людей». Причиною этого (кроме того, что вторая попытка уже не так интересна, как первая) служит, вероятно, то, что заглавие комедии слишком просто. Г-н Львов пишет для публики, в которой иные, пожалуй, и Фролова примут за человека не совсем пошлого и Славомирского почтут не вполне глупым. К такой публике нужно приноровляться, и мы предсказываем г. Львову, что его пьеса будет иметь успех вдесятеро больший, если он даст ей следующее заглавие:

Комедия в двух картинах с эпилогом. Соч. Н. Львова

Картина 1

Скромный Андрюша и вспыльчивый генерал.

Картина 2

Ай да становой пристав!

или

Мой стан мне всего дороже.

Эпилог

О становой пристав! приди в мои объятия.

Лучше этого мы ничего не можем посоветовать г. Львову.

Примечания

Все ссылки на произведения Н. А. Добролюбова даются по изд.: Добролюбов Н. А. Собр. соч. в 9-ти томах. М. – Л., Гослитиздат, 1961–1964, с указанием тома – римской цифрой, страницы – арабской.

Белинский – Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. I–XIII. М., Изд-во АН СССР, 1953–1959.

БдЧ – «Библиотека для чтения»

ГИХЛ – Добролюбов Н. А. Полн. собр. соч., т. I–VI. М., ГИХЛ, 1934–1941.

Изд. 1862 г, – Добролюбов Н. А. Сочинения (под ред. Н. Г. Чернышевского), т. I–IV. СПб., 1862.

ЛН – «Литературное наследство»

Материалы – Материалы для биографии Н. А. Добролюбова, собранные в 1861–1862 гг. (Н. Г. Чернышевским), т. 1. М., 1890 (т. 2 не вышел).