Андрей Дашков - Наша фантастика, №3, 2001

То расползаясь, то сжимаясь, облако висело над долиной подобно огненному шару ядерного взрыва и, по-видимому, изучало сидевшего у подножия холма человека. Семен Петрович встал на ноги, мужественно выпрямился и стал ждать, что произойдет дальше, поскольку ничего другого в данной ситуации он предпринять все равно не мог. Однако время шло, а неопознанный летающий объект, вопреки утверждениям авторитетов научной фантастики, в контакт с человеком вступать не собирался. Постепенно пенсионер начал терять надежду и в конце концов решил, что это облако не имеет никакого отношения к инопланетному разуму и является каким-то местным феноменом наподобие пирамидальных холмов и миллионов Семенов Петровичей. Он отвел взгляд, и…

(…ХИЩНИК неторопливо изучал параметры малой энергетической системы, размышляя, каким образом лучше поглотить ее, чтобы излишки энергии не рассеялись впустую, а отложились про запас в квазиплазменной оболочке. ХИЩНИК не был обжорой, он никогда не исчерпывал ресурсы подобных объектов до конца, а забирал только пятую часть с тем расчетом, чтобы со временем малая система могла регенерировать свое астральное тело, однако сейчас ему было не до правил приличия: он расползался в пространстве и исчезал прямо на глазах. Убедившись, что других источников пищи в этой вселенной нет, ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ХИЩНИК принял решение начать с соблазнительно мерцающих биотоков и протянул к малой системе наружные органы пищеварения…)

…в этот момент огненное облако пришло в движение. Его поверхность покрылась крупной рябью, и Семен Петрович в замешательстве увидел, как в его сторону стремительно движутся отделившиеся от облака огромные световые протуберанцы. Зрелище было жутковатым, и осторожный пенсионер боязливо попятился. Приблизившись на минимальное расстояние, потоки ослепительного плотного света обогнули человека по дуге и заключили его в пылающее кольцо диаметром метров в двадцать. Испугавшись по-настоящему, Семен Петрович отшатнулся, застрял ногой между призмами и упал навзничь. Что-то странное, происходило в его голове, как будто некий гигантский призрак аккуратно сдвинул ему крышку черепной коробки, вставил меж-, ду полушариями мозга соломинку для коктейля и начал не спеша потягивать через нее его мысли и чувства. Больно не было, но было настолько страшно и неприятно, что Семен Петрович схватился за голову руками. Он хотел крикнуть от ужаса, но внезапно с изумлением осознал, что не помнит, как это делается. Память, привычки, вкусы, рефлексы, навыки, чувство юмора — все это стремительно покидало Лисовского через проклятую соломинку, которой управляло пылающее в небе существо. Он уже не помнил ни названия города, в котором проживал три часа назад, ни фамилии своего лечащего врача, ни собственного отчества. В панике Семен Петрович с содроганием осознал, что через несколько минут подобной обработки от него останется только бездумная и бессловесная физическая оболочка. Собрав последние силы, он…

(…ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ХИЩНИК блаженствовал…) …рванулся, и на этот раз ему удалось…

(…второй флюктуационный всплеск был гораздо сильнее первого. В отчаянии ЭНЕРГЕТИЧЕСКИЙ ХИЩНИК попытался укрыться в кинематических контурах малой системы, которую с таким удовольствием употреблял мгновение назад, и ему это почти удалось, но неумолимый эффект Доплера вытащил его оттуда за хвост, заставив изблевать только что изъятую драгоценную информацию. В результате ХИЩНИКА отшвырнуло на противоположный край относительной оси пространственных координат, развернув его по темпоральной шкале так, что время для него потекло вспять. Третье измерение вышло из шестого и минуя астрономический ряд совмещенных пространств, устремилось к состоянию равновесия…)

…немного привстать. Кряхтя, пачкая локти и колени влажной глиной, Семен Петрович поднялся с земли. Беспечные воробьи щебетали над его головой. От пруда тянуло влагой и преющими водорослями. Похоже, это снова был Царицынский парк, хотя вот так сразу поручиться за это Лисовской не рискнул бы.

Поразмышляв, Сергей Петрович отряхнулся, подобрал валявшегося под скамейкой Лема и медленно побрел домой. Дома он напился крепкого чаю с черничным вареньем и лег в постель, чувствуя себя совершенно больным и разбитым. Однако к утру организм пенсионера настолько отдохнул, и окреп, что Семен Петрович сумел вспомнить почти все, что считал безнадежно уничтоженным проклятым энергетическим вампиром. В конечном счете, не получив никаких расстройств физиологического характера, Семен Петрович даже остался доволен неожиданным приключением. Теперь у него появилось новое забавное хобби увидев на улице пьяного дебошира или группу хамоватых подростков, он останавливается и, прикрыв глаза от удовольствия, начинает лакомиться через невидимую соломинку их избыточной энергией, после чего обессиленные хулиганы, удивляясь неожиданному упадку сил, разбредаются по домам. Разумеется, Семен Петрович лишнего себе не позволяет и забирает только пятую часть энергии, чтобы случайно не повредить интеллектуальному здоровью пациентов.

Семен Петрович никому не рассказал о своем странном приключении, чтобы не прослыть сумасшедшим. Перелистав гору специальной литературы, он так и не сумел обнаружить ни сведений о мире, в котором побывал, ни намеков на физические процессы, отправившие его туда. До сих пор он теряется в догадках, где был в то замечательное летнее утро и что там видел.

СЕРДЦЕБЫК

Прошу вас, благородные мидяне, расчехлите ваши бинокли: вот оно, мчится прямо на нас по оранжевым холмам пустынной долины, которую в древних манускриптах называют Армагеддоном, из его раскаленных ноздрей с шипением выплескивается жидкое олово, вздыбленный стальной загривок ощетинен тремя миллионами обоюдоострых бритвенных лезвий, в расширенных блестящих зрачках мерцает фиолетовое бешенство, вращающиеся кривые рога со свистом рассекают воздух, из-под ребристых подошв армейских ботинок разлетаются осколки раздавленных камней — вот оно, необъяснимое явление природы, изобретатель бесплодных желаний, тысячеликий кумир безумцев, великий Минотавр По Почте! Вот оно, самое омерзительное и ужасное чудовище, какое только в силах вообразить себе беспомощный человеческий разум! Вот оно, самое грандиозное событие нашей эпохи, подобного которому больше не способна породить эта ограниченная вселенная! Разъяренный сердцебык — подобное зрелище стоит нескольких лет нашей жалкой, никчемной жизни. Маэстро изначально динамичен, он внебрачное дитя энтропии, он демон космических аномалий, он не переставая бурлит в котлах двойных звездных систем, он выбрасывает в пространство свои бесчисленные протуберанцы, он свирепствует и кидает клич, он сокрушает шипастыми копытами необитаемые ледяные миры, оглушительно трубя при этом победную песнь невидимой линии оптического спектрального фокуса. Сейчас он собьет нас с ног, разорвет на куски и втопчет в жидкую грязь, но пока у нас еще есть девятнадцать секунд, чтобы как следует рассмотреть его.

С первого взгляда отчетливо видно, что разъяренный сердцебык в прыжке подобен отточенному лезвию ятагана либо пылающей янтарным серебром колеснице, летящей по небу. Его восьмиугольный силуэт обрамлен пульсирующей аурой непрерывного ликования. На лбу у сердцебыка находятся двадцать четыре синие косички, закрученные в поперечную красную полоску, — это символы его любимых футбольных клубов. Издалека хорошо слышно, как у него в груди ритмично бьется и пульсирует горячий ртутный термометр. В его многочисленных боковых глазницах бессмысленно сверкают плоские циферблаты часов, идущих назад. О сердцебык! Древние легенды утверждают, что раньше, еще до Начала Времен, этих тварей было гораздо больше — восемь. Они населяли Землю, любили друг друга, сталкивались в кровопролитных братоубийственных войнах, выращивали рис, топили корабли, строили атомные электростанции, устраивали ураганы, писали пьесы и никогда не фотографировались на позитивную цветную мелкозернистую пленку — это противоречило их религии. Однако Времена начались, и огненное племя серьезно поредело. Сердцебык, который раньше бороздил собой просторы Северного Ледовитого океана и ударом магнитного кулака шутя разбивал резиновые глыбы айсбергов, стал полуостровом Лабрадор; обитатель Патагонии однажды уснул с ячменным зерном во рту, а когда проснулся через восемнадцать тысяч лет, то уже давным-давно был старым высохшим пером, вложенным в пожелтевшую пергаментную книгу; африканец запил, отпустил длинную гриву, начал принимать ЛСД, слушать ранний «Пинк Флойд» и думать о снеге, а потом примкнул к пацифистам и маршем мира ушел с ними куда-то на Ближний Восток, где его следы благополучно и потерялись; тибетский сердцебык, любивший посещать на досуге Шамбалу и прыгать с вершины священной зороастрийской горы Джомолунгма, сломал себе копыто, очень расстроился и, чтобы немного успокоить расшатанные нервы, временно прикинулся скульптурной композицией «Лаокоон и С° борются со змеями», которая ныне экспонируется в Лувре; сердцебык, имевший охотничьи угодья под Калугой, пошел однажды погулять перед завтраком, поскользнулся, неосторожно упал в озоновую дыру, и больше его никто никогда не видел. Теперь вы понимаете, что данный экземпляр уникален, он абсолютен, поскольку это — последний сердцебык на нашей грешной планете. Уверяю вас, другого, подобного ему, нет и уже никогда не будет. Впрочем, если уж откровенно, то никогда и не было.