Спорные мысли - Сергей Калабухин
Неудивительно, что Румата практически ничего не знает о доне Рэбе и его планах. Очевидно, одна половина агентуры Руматы занимается сбором сплетен и слухов, а вторая распространением сплетен и слухов о самом Румате. Более того, Румата настолько уверен в собственном превосходстве над всеми, что отказывается признавать свои ошибки. В детстве он упрямо отрицал очевидное в споре с Пашкой о том, в какую сторону поехала машина. В Арканаре после переворота он столь же упрямо отказывается верить, что дон Рэба — наместник Святого Ордена в Арканарской области, епископ и боевой магистр. Стараясь переложить свою вину за произошедшее в Арканаре на дона Рэбу, Румата заявляет дону Кондору и Пашке:
«Мы здесь ломаем головы, тщетно пытаясь втиснуть сложную, противоречивую, загадочную фигуру орла нашего дона Рэбы в один ряд с Ришелье, Неккером, Токугавой Иэясу, Монком, а он оказался мелким хулиганом и дураком! Он предал и продал всё, что мог, запутался в собственных затеях, насмерть струсил и кинулся спасаться к Святому Ордену. Через полгода его зарежут, а Орден останется. Последствия этого для Запроливья, а затем и для всей Империи я просто боюсь себе представить. Во всяком случае, вся двадцатилетняя работа в пределах Империи пошла насмарку. Под Святым Орденом не развернёшься».
Как видите, это не Румата прошляпил переворот и оказался дураком, а мелкий пакостник и трус дон Рэба предал всё и вся! Вот кто виновник того, что «вся двадцатилетняя работа в пределах Империи пошла насмарку». Но дон Кондор не принимает версию Руматы. Он прямо обвиняет того в преступном бездействии:
— Тебе надо было убрать дона Рэбу, — сказал вдруг дон Кондор.
— То есть как это «убрать»?
На лице дона Кондора вспыхнули красные пятна.
— Физически! — резко сказал он.
Румата сел.
— То есть убить?
— Да. Да! Да!!! Убить! Похитить! Сместить! Заточить! Надо было действовать. Не советоваться с двумя дураками, которые ни черта не понимали в том, что происходит.
— Я тоже ни черта не понимал.
Последняя фраза Руматы вовсе не является признанием вины за провал миссии коммунаров в Арканаре. Это очередное оправдание: раз уж дон Кондор с Пашкой не понимали, что происходит, то и Румату упрекать не за что. Румата не принимает во внимание то обстоятельство, что дон Кондор и Пашка работают в своих феодах, в Арканаре бывают редкими наездами, по ночам, исключительно для встреч с Руматой, да и происходят эти встречи не в городе, а в глухом лесу. И Пашка, и дон Кондор, в отличие от Руматы, находятся на службе у своих монархов. Они неимоверно заняты собственной работой, но всё же выкраивают время для встреч с Руматой, прибывают к нему в Арканар. Не он к ним ездит посоветоваться, а они, бросая всё, спешат к нему! К этому бездельнику, занятому кутежами, свиданиями с красотками и дуэлями. Они знают арканарскую обстановку только со слов Руматы. Поэтому их «не понимали» совершенно не аналогично его «не понимал». Румата не мог сообщить своим коллегам ничего конкретного о доне Рэбе и его замыслах, снабжая их на редких встречах не точными разведданными, а своими смутными «чувствами» и «предчувствиями». Что же могли дон Кондор и Пашка посоветовать Румате при подобных исходных данных? Но Румата после каждой такой встречи обижается на своих коллег, упрекает их в шаблонности мышления и отсутствии конкретных советов. Он обижен на то, что они скептически относятся к его «предчувствиям».
Какие уж тут предчувствия! На глазах у Руматы спокойное процветающее королевство погружается в пучину хаоса и террора. Он привлекает к спасению лучших представителей науки и искусства Арканара дона Кондора и Пашку, тем самым засвечивая их перед Орденом, стоящим за доном Рэбой. Те вынуждены отрываться от собственных дел, взваливать на себя проблемы Руматы, как-то устраивать передаваемых им Руматой арканарских грамотеев. Но ни дон Кондор, ни Пашка не могут делать за Румату его работу. Это он снабжает их шаблонными предположениями, это он внушает им ничтожность личности и замыслов дона Рэбы.
В ночь переворота Румата идёт во дворец охранять принца. Он считает эту охрану простой никому не нужной формальностью.
«Покои принца во все времена охранялись плохо. Возможно, именно поэтому на Арканарских принцев никто никогда не покушался. И уж в особенности не интересовались нынешним принцем. Никому на свете не нужен был этот чахлый голубоглазый мальчик, похожий на кого угодно, только не на своего отца».
Румата уже знает, что дон Рэба заключил какую-то сделку с «королём» бандитов Вагой Колесом. Идя на дежурство, он видел стоящих на каждом перекрёстке ждущих сигнала штурмовиков. И поэтому Румата садится в покоях принца у окна и, как в театре, собирается смотреть «пьесу», приготовленную доном Рэбой.
И вот «заполыхало в порту. События начались. Через несколько часов станет понятно, что означает союз серых и ночных армий, противоестественный союз лавочников и грабителей с большой дороги, станет ясно, чего добивается дон Рэба и какую новую провокацию он задумал. Говоря проще: кого сегодня режут. Скорее всего, началась ночь длинных ножей, уничтожение зарвавшегося серого руководства, попутное истребление находящихся в городе баронов и наиболее неудобных аристократов».
Как видно из этой цитаты, Румата совершенно не понимает сути происходящего. Он приписывает дону Рэбе очередной шаблон из земной истории. Ни принцу, ни Румате, находящемуся в его покоях, в этом шаблоне ничего не грозит. И поэтому когда во дворец принца врываются штурмовики, Румата растерялся.
«За спиной из спальни донесся короткий задавленный вопль. Плохо дело, подумал Румата. Ничего не понимаю».
Когда штурмовики схватили непобедимого «бога» и потащили связанного из дворца, Румата увидел «ворох окровавленных простыней на кровати. «Так это переворот! — подумал он. — Бедный мальчик…» И вновь ошибся! Для обыкновенного переворота дону Рэбе незачем было вступать в сговор с Вагой Колесом. Но Румата по-прежнему мыслит шаблонами, отметая всё, что в этот шаблон не вписывается. Ведь он считает арканарцев «колонией простейших». Разве амёба может быть умнее бога и придумать что-то новое, ему пока не известное?
Узнав, наконец, из уст самого дона Рэбы, что происходит на самом деле, Румата по обыкновению снимает с себя всякую ответственность за принятие каких-либо решений: «надо
