Кац Святославович - История советской фантастики
Вечером 21 августа Степан Кургузов был срочно вызван в Кремль. Шеф Секции фантастов, еще когда ему двумя днями раньше позвонили из "Литгазеты", догадывался, что теперь его помощь будет снова постоянно необходима. Идя на встречу, Кургузов прихватил с собой несколько сигнальных экземпляров фантастических романов писателей - членов Секции, рассказывающих о нашем славном покорении Луны. Судя по мемуарам самого С.Кургузова, принял его непосредственно Брежнев, причем Суслов тоже молча присутствовал при разговоре. Речь шла о Чехословакии и о Луне. "Я надеюсь на поддержку наших выдающихся писателей-фантастов, - сказал Брежнев, вежливо перелистав книжки. - Кроме того, вам сегодня предстоит нелегкая задача: вы должны осторожно, но твердо развенчивать миф о якобы имеющемся космическом приоритете США. Действуйте так же, как и раньше. Пишите еще активнее - никаких сложностей с публикациями у вас не будет. Важно, чтобы народ не утратил веры в силу наших достижений, не поддался буржуазной пропаганде, не принял какой-нибудь случайный наш просчет за признак слабости..."
Кургузов вернулся со встречи окрыленный и тут же назначил закрытое заседание Президиума Секции. Стенограмма в тот день не велась, и потому сейчас установить, о чем шел разговор конкретно, не представляется возможным. Очевидно, С.Кургузов делился полученными инструкциями. Так или иначе, уже к октябрю 1968 года самые надежные "кадры" Секции (В.Понятовский, Ан.Спирин и все еще бодрый Сем.Шпанырь) разразились новыми романами на злобу дня - соответственно "Десантом на Луну", "Кораблями Вселенной" и "Перед стартом". Надо заметить, что в новой ситуации очень трудно было "иметь хорошую мину при плохой игре": в условиях, когда на поверхность Луны ступила нога человека из США, сочинять поучительные истории о наших собственных (грядущих) фантастических лунных первопроходцах могли только очень идейно стойкие и бестрепетные люди. Увы, понять вопиющую, почти мазохистскую нелепость этих позавчерашних пропагандистских творений могла только некоторая часть интеллигенции, знающая о полете "Аполлона" и по старей привычке предпочитающая отважно сжимать свой кукиш в своем же кармане. Призыв Александра Солженицына "жить не по лжи" в те годы услышан не был: ложь стала наркотиком, отказаться от нее для многих означало бы умереть...
Наиболее заметным явлением стал в том же 1968 году роман детского писателя Николая Носова "Незнайка на Луне", выпущенный "Детской литературой". В отличие от упомянутых книг Понятовского, Спирина и Шпаныря, книга была талантливая - хоть и созданная в соответствии с "социальным заказом" Пожалуй, это был единственный в своем роде образец "контрпропагандистской" литературы, когда автор не опустился до злобствований и халтуры. Главные герои романа, глупые и нахальные коротышки Незнайка и Пончик ("мистер Понч"), захватывали космический корабль, построенный умником Знайкой со товарищи и таким вот контрабандным путем попадали на Луну. Описание высадки приятелей-жуликов на поверхность Луны было точной, мастерской и, надо признать, смешной карикатурой на высадку американцев с "Аполлона". Нелепые клоуны Незнайка и Пончик становились комическими двойниками реальных Армстронга и Олдрина; даже напыщенная фраза Незнайки: "Смелее, Пончик! Теперь каждый наш маленький шаг войдет в историю человечества!" (после чего герой презабавно падал прямо в яму) - была соотнесена с фразой, действительно сказанной Армстронгом в момент выхода из модуля: "Маленький шаг человека, огромный шаг человечества". Целое поколение школьников, взахлеб читающее "Незнайку на Луне", приучались к мысли что первенство Незнайки, ступившего на Луну, - ворованное, ненастоящее. Что прав не тот, кто успел раньше, а тот, кто долгим честным трудом заслужил победу. Очевидно, сам Носов, работая над книгой, надеялся, что правда о полете "Аполлона-11" все-таки будет сказана в те же 60-е, и пытался таким вот образом уменьшить чувство разочарования своей страной, которое могло бы возникнуть у детишек.
Надежды его не оправдались. Взят был курс на полное пренебрежение истиной, усилился цензурный нажим на печать. Произведения "новых фантастов" стали возвращать из издательств под разными предлогами, а "Новый мир" Твардовского оказался в еще больших цензурных тисках. Твардовского все чаще стали вызывать в ЦК и "настойчиво советовать" ему "не пренебрегать произведениями уважаемых людей из Секции фантастов". Кое-кто надеялся, что Твардовский не выдержит и сдастся. "Злобный старик Зайцев стал являться в редакцию журнала почти каждое утро, - вспоминал тогдашний ответственный секретарь "Нового мира" Борис Немзер. - Он часами высиживал в приемной Твардовского, не добиваясь приема, а просто зорко поглядывая на всех входящих и выходящих. В руках он держал толстую папку с рукописями. Это была своего рода психическая атака. Он явно брал нас на измор..."
После ареста Штерна, Орлова, Руденко, Юрьева и Малахова состоялось партсобрание Московской писательской организации, где Аркадий Васильев, автор двухтомного романа "Луна на всех одна", предложил "строже отнестись к людям, поступающим в наш союз". Выступившие было Потапов и Аксенов были ошиканы собравшимися - по сути, им просто не дали говорить. Прием нескольких десятков талантливых фантастов в члены СП СССР в те дни был отложен на неопределенный срок.
Перемены коснулись не только литературы. Вновь начались попритихшие было гонения на джаз (кому-то пришло в голову, что фамилия Луи Армстронга будет напоминать о Нейле Армстронге). Вновь была выкопана из небытия статья М.Горького о "музыке толстых" и его же любимое присловье: "Сегодня он играет джаз, а завтра будет против нас". После чего последний джаз-клуб в Ленинграде - много позже оплаканный В.Аксеновым в романе "Ожог" - приказал долго жить. Джаз было, конечно, жалко, но все остальное - втройне...
"Оттепель" закончилась.
VIII. ПРОЦЕССЫ ПОШЛИ (1969 - 1978)
Если предшествующее десятилетие было временем открытых споров и многолюдных литературных обсуждений, то следующее стало порой закрытых (или "полузакрытых") судебных процессов. Обиженный государственный Голиаф, побежденный своими более умелыми противниками, вымещал негодование на собственных подданных. Скоропостижная кончина Сергея Королева надолго приостановила разработку проекта "Катапульта". Что же касается рожденного в недрах НИИ альтернативной идеи "челнока", то она находилась пока только в стадии эскизного проектирования. Таким образом, Советский Союз не смог сразу же продемонстрировать в ответ хоть что-либо, сравнимое с полетом "Аполлона-II". Это тоже едва ли повышало наш международный авторитет. Привыкшая быть первой по крайней мере в космической области и стойко переносящая всеобщие страх и неприязнь, сверхдержава была особенно чувствительна к пренебрежению и насмешке. Сотня танков, посланных в Прагу, так и не смогла заменить одной маленькой ракеты, достигшей Луны...
Первым из "московских процессов" конца 60-х традиционно принято считать так называемый "процесс пяти" (Штерн, Орлов, Малахов, Руденко и Юрьев). Арестованные в день своей демонстрации около посольств, молодые литераторы немедленно были доставлены на "Лубянку. К сожалению, юноши не догадались, придя к зданию чехословацкого посольства, бросить уже ненужные плакаты, с которыми они выражали поддержку экипажу "Аполлона"; они их просто аккуратно сложили. Само собой, на Лубянке сразу поняли, что "антисоветчики и подстрекатели" пикетировать особняк американского посольства, протестуя против вьетнамской войны, отнюдь не собирались и даже наоборот. Это в дальнейшем стоило всем участникам дополнительных сроков. Впрочем, сроков по стандартному обвинению в "хулиганских действиях" и "нарушении общественного порядка": в ту пору за поддержку "Аполлона" как явно несуществующего не рискнули еще дать сразу политическую статью отыгрались на Чехословакии.
Степан Кургузов сам изъявил желание быть на процессе общественным обвинителем. Дело в том, что один из арестованных, Юрьев, был, по несчастью, членом кургузовской Секции фантастов и как раз недавно выпустил книгу "Башня Кассандры" с предисловием С.Шпаныря. Это дало основание С.Кургузову выступить с яростной речью, продолжавшейся более часа.
Ход процесса, надо заметить, освещался в советской прессе крайне скупо: две информационных заметки в "Правде" да еще "подвал" Нестора Еременко в "Известиях" ("О чем шумите, господа?" - 7 января 1969 года) вот и все. Тем не менее, текст всех выступлений уже в конце января распространялся в московском самиздате, а в феврале полную стенограмму напечатали почти одновременно нью-йоркское "Новое Русское Слово" и югославская "Борба". В марте во Франкфурте-на-Майне в издательстве "Посев" уже вышел аккуратный томик "От Луны до Праги" с самым полным текстом стенографического отчета, непонятно каким образом попавшего в ФРГ. (По этой книге и будем цитировать ниже.)