В то же время. Эссе и выступления - Сьюзен Зонтаг
Что это, если не духовная теория и не теория литературы?
Очевидно, духовная жизнь у ледника давным-давно ушла от христианства. (Пастор Йон говорит, что все боги, которым поклоняются люди, одинаково хороши, то есть одинаково ущербны.) Существует более одного мирового порядка. Но есть ли в этих порядках место для богов и религии? Бесстыдная легкость, с которой в Христианстве у подножия ледника говорится о сложных вопросах, далека от серьезности русской и немецкой литературы. Это роман огромного очарования, балансирующий на грани пародии. Это сатира на религию, полная уморительной ахинеи в духе нью-эйджа. Это книга идей, не похожая ни на одно другое произведение Лакснесса.
Лакснесс не верил в сверхъестественное. Разумеется, он верил в жестокость жизни — так, от Уа, женщины, которой Эмеп решил отдаться, остается только смех; она исчезает. Произошедшее кажется сном — иными словами, роман-путешествие неизбежно заканчивается возвратом к реальности. Этот мрачный удел не минует Эмепа.
«Ваш эмиссар уполз со своей сумкой посреди этого смеха», — так Эмеп заканчивает свой отчет для епископа; так заканчивается роман. «Я немного испугался и бросился оттуда со всех ног. Я надеялся, что смогу выйти обратно на главную улицу».
Христианство у подножия ледника — восхитительный роман о самых глубоких вопросах, а поскольку это роман, то это путешествие, которое должно закончиться и оставить читателя с чувством изумления, неудовлетворенности, но если роман сделал свое дело, то читатель не будет, в отличие от Эмепа, рваться обратно на главную улицу.
II
_11. 9. 01
Как американка и жительница Нью-Йорка, я испытываю ужас и горе. При этом я еще никогда не видела Америку в таком состоянии отрицания, в каком она находится после столкновения с чудовищной дозой реальности в прошлый вторник. Поражает и удручает как отсутствие понимания произошедшего, так и лицемерная околесица и откровенная ложь из уст буквально всех общественных деятелей Америки (за исключением мэра Джулиани) и телевизионных обозревателей (за исключением Питера Дженнингса). Голоса, уполномоченные освещать эти события, как будто все сошлись в намерении инфантилизировать общественность. Кто из них признает, что это была не «трусливая» атака на «цивилизацию», или «свободу», или «человечество», или «свободный мир», но атака на самопровозглашенную мировую сверхдержаву, предпринятая в результате определенных действий Америки и союзов, ей заключенных? Какая часть населения в курсе, что прямо сейчас на Ирак падают бомбы? Если уж использовать слово «трусливый», то оно больше подходит для тех, кто убивает, находясь за пределами досягаемости, высоко в небе, чем к тем, кто готов сам умереть, чтобы убить других. Говоря о смелости (а это нейтральная с моральной точки зрения характеристика), что бы мы ни говорили об исполнителях массового убийства в прошлый вторник, они точно не трусы.
Наши лидеры во что бы то ни стало хотят убедить нас, что всё в порядке. Америка не боится. «Их» найдут и накажут (кем бы «они» ни были). Наш президент-робот повторяет, что Америку не сломить. Широчайший спектр общественных деятелей, категорически не согласных с внешней политикой администрации Буша, сейчас способны только повторять, что они вместе с остальным американским народом единодушно и бесстрашно поддерживают президента Буша. Обозреватели сообщают нам, что работают центры психологической помощи. Разумеется, нам не показывают ужасных кадров того, что случилось с людьми, находившимися в Всемирном торговом центре и Пентагоне. Это подорвет наш дух. Только в четверг официальные представители власти (опять-таки не считая мэра Джулиани) решились озвучить примерные числа погибших.
Нам говорят, что всё в порядке или будет в порядке, пускай этот день останется позорным пятном в истории, пускай Америка сейчас находится в состоянии войны. Но всё не в порядке. И это не Перл-Харбор. Необходимо многое осмыслить, и, вероятно, многое сейчас осмысляют в Вашингтоне или где-то еще, касательно колоссального провала американской разведки и контрразведки, будущего американской внешней политики, конкретно на Ближнем Востоке, и адекватной программы развития американской обороны. Но, очевидно, наши лидеры — те, кто занимает государственные должности, кто стремится их занять, кто их раньше занимал, — при добровольном содействии основных средств массовой информации решили, что реальность — это слишком тяжелая ноша для общественности. Мы презирали единогласное рукоплескание пустословному самовосхвалению на съездах КПСС. Единство ханжеской, искажающей реальность риторики всех официальных лиц и медийных обозревателей Америки в эти последние несколько дней по меньшей мере недостойно зрелой демократии.
Наши лидеры дали нам понять, что перед ними стоит манипулятивная задача: вселить в нас уверенность и помочь справиться с горем. Политику, а именно политику демократии, — которая подразумевает разногласия и поощряет прямолинейность, — заменила психотерапия. Вне всякого сомнения, горе объединяет нас. Но давайте нас не будет объединять глупость. Хотя бы толика исторической осознанности может помочь нам понять, что произошло и что продолжит происходить. «Наша страна сильна», — говорят нам раз за разом. Лично меня это мало утешает. Разве кто-то сомневается в силе Америки? Но сила — это не единственное, что Америке нужно.
_Через несколько недель
1_Можете описать ваши впечатления от возвращения в Нью-Йорк? Что вы почувствовали, когда увидели последствия трагедии?
Конечно, я бы предпочла быть в Нью-Йорке 11 сентября. Я улетела в Берлин на десять дней, и поэтому моя первая реакция на происходящее в США была опосредованной, в буквальном смысле. В тот вечер вторника я собиралась уединиться и писать у себя в комнате в пригороде Берлина, и новости о произошедшие утром в Нью-Йорке и Вашингтоне настигли меня внезапно — мне позвонили двое моих друзей, один из Нью-Йорка, другой из Бари, и я сразу же включила телевизор и следующие сорок восемь часов провела почти не отрываясь от экрана. В основном я смотрела CNN, после чего снова села за ноутбук и набросала критический очерк о всей той пустословной, заведомо ложной демагогии из уст американского правительства и представителей СМИ. (Этот короткий текст впервые напечатали в The New Yorker и в Америке подвергли жесточайшей критике; он, разумеется, был только первым впечатлением, но от этого, увы, не менее точным.) Мое горевание проходило несколько не совсем последовательных стадий, как всегда бывает, когда ты находишься далеко от реальности трагедии и не имеешь с ней контакта. На следующей неделе я поздно вечером прилетела в Нью-Йорк и из аэропорта Кеннеди сразу поехала на машине к месту теракта, где час бродила пешком вокруг этого дымящегося, громадного, зловонного массового захоронения площадью шесть гектаров на юге Манхэттена.
В
