В то же время. Эссе и выступления - Сьюзен Зонтаг
И вот в роли главного героя и рассказчика как в Путешествии к центру Земли, так и в Христианстве у подножия ледника выступает добродушный, наивный молодой человек, подчиненный воле старшего наставника. Рассказчик у Верна — это сирота Аксель, племянник и ассистент знаменитого профессора Лиденброка, который не может отказаться от приглашения своего дяди отправиться с ним и проводником-исландцем в путешествие, хотя уверен, что оно будет стоить им жизни. В романе Лакснесса, похожем в начале на пародию, рассказчик — это безымянный юноша, которого епископ Исландии отправляет из Рейкьявика в деревню у Снайфедльса, «чтобы провести важнейшее расследование у подножия знаменитой со времен Жюля Верна горы». Ему предстоит узнать, что случилось с местным приходом и почему его пастор Йон Йонссон, по прозвищу Примус, уже двадцать лет не забирает свою зарплату. Всё ли еще там исповедуют христианство? Ходят слухи, что церковь заколотили досками, службы не проводятся, что пастор живет не со своей женой и оставил чей-то труп лежать в леднике без погребения.
Епископ говорит молодому человеку, что он множество раз писал Примусу, но ответа не получил. Он хочет, чтобы юноша ненадолго съездил в деревню, поговорил с пастором и оценил степень его пренебрежения духовными обязанностями.
И больше, чем научная фантастика_Христианство у подножия ледника как минимум в одинаковой мере и философский роман, и роман-сон. А еще это одна из самых смешных книг в истории. Но эти жанры — научная фантастика, философский роман, роман-сон, комический роман — не так уж далеки друг от друга, как можно подумать.
И научная фантастика, и философские романы нуждаются в главных героях критического склада ума, непокорных, восхищенных, готовых удивляться. Роман в жанре научной фантастики обычно начинается с предложения отправиться в путешествие. Философский роман может обойтись и без путешествия (мыслить — обычно сидячая работа), но не без классической пары мужчин: мастера, который задает вопрос, и слуги, который уверен в ответе, того, кто озадачен, и того, кто думает, что всё знает.
В научной фантастике главный герой сначала должен столкнуться со своими страхами. Ужас Акселя от безрассудной затеи его дяди спуститься в недра Земли более чем понятен. Вопрос не в том, чтó он узнает, но в том, переживет ли он физические испытания, которые предстоят ему на пути. В философском же романе элемент страха и настоящей опасности минимален, если вообще есть. Вопрос не в выживании, но в сущности познаваемого и в том, возможно ли познать хоть что-то. Само состояние знания становится предметом размышления.
В Христианстве у подножия ледника, когда типический Наивный юноша получает от епископа Исландии поручение расследовать происходящее у Снайфедльса, он возражает, что совершенно не подготовлен для подобной миссии. «Негоже», говорит он лукаво, человеку столь молодому и невлиятельному соваться в дела почтенного пастора и выяснять, почему он оставил свои обязанности, если тот не отвечает даже самому епископу. Может, молодой человек — ему двадцать пять и он студент, сообщается читателю, — изучает теологию? Отнюдь. Стремится ли он к посвящению в сан? Не слишком. Женат ли он? Нет. (Как мы выясним, он девственник.) Подходит ли он? Подходит. По мнению практичного епископа, именно из-за недостатка квалификаций этот юный исландский Кандид идеален для миссии. Если бы он имел больше опыта, он рисковал бы смотреть на вещи более предвзято.
Всё, что от юноши требуется, объясняет ему епископ, — это держать глаза открытыми, слушать и записывать; это он умеет делать — епископ сам видел, как он стенографировал последнее собрание синода при помощи — как это называется? Фонограф? Диктофон, отвечает молодой человек. А потом, продолжает епископ, просто всё запиши. Не делая выводов.
Роман Лакснесса — это одновременно пересказ путешествия и отчет о миссии.
Философский роман обычно сразу бросает вызов самой концепции прозаического вымысла. Один из распространенных приемов — это представить вымысел в виде документа, случайно найденного или восстановленного, часто после смерти или исчезновения его автора: это может быть исследование или рукопись, дневник или коллекция писем.
В Христианстве у подножия ледника таким документальным вымыслом становится документ не найденный, но уже готовый или в стадии подготовки. Лакснесс изобретательно соединяет два смысла слова «отчет»: это пересказ для слушателя, иногда от первого лица, иногда в форме сырого диалога — материала, отобранного из записанных разговоров и стенографии, для отчета, который еще только предстоит написать начисто и предоставить епископу. Повествование Лакнесса — нечто вроде ленты Мёбиуса; отчет для читателя и отчет для епископа постоянно сменяют друг друга. Голос от первого лица смешанный; молодой человек, чье имя так и не раскрывается, часто говорит о себе в третьем лице. «Нижеподписавшийся» — так он называет себя поначалу. Затем — «эмиссар епископа», сокращенно — «ЭмЕп», которое быстро превращается в «Эмеп». До конца романа он остается либо Нижеподписавшимся, либо Эмепом.
Эмиссара епископа Исландии ожидали — это Эмеп узнает сразу, приехав весенним днем на автобусе в далекую деревню. Стоит начало мая. С самого начала колоритные собеседники Эмепа, по-сельски одновременно скрытные и болтливые, без любопытства или враждебности принимают его право допрашивать их. До конца романа то и дело будет повторяться комическая ситуация, когда местные называют его «Епископом». Он протестует, что он только эмиссар, а они отвечают, что его роль делает его духовно единосущным с епископом. Епископ, эмиссар епископа — какая разница.
И вот этот серьезный, непритязательный молодой человек, — который говорит о себе в третьем лице из скромности, а не по иным причинам, — переходит от разговора к разговору, ведь это роман-беседа, дебат, спор, размышление. Каждый, кого он опрашивает, имеет либо языческие, либо постхристианские представления о времени, долге и энергии вселенной; маленькая деревня у подножия ледника находится в самом разгаре духовного преображения. Включая неуловимого пастора Йона, — когда Эмеп его наконец находит (он теперь зарабатывает на жизнь как главный деревенский мастер на все руки), он приводит молодого человека в ступор своими лукавыми рассуждениями о теологии, — здесь собрался целый международный конклав духовников, среди которых самый известный — доктор Годман Синчманн из города Охай в Калифорнии. Эмеп не желает быть посвященным в их ересь. Он пытается оставаться гостем, наблюдателем, стенографистом; его работа — быть зеркалом. Но когда перед ним появляется Эрос в лице загадочной жены пастора, Уа, он становится соучастником — сначала противясь, затем отдаваясь целиком. Он хочет чего-то. Его желание прорывается наружу. Путешествие всё же становится
