Новые и новейшие работы, 2002–2011 - Мариэтта Омаровна Чудакова

482

Н. Берберова о М. Будберг: «Она несомненно была одной из исключительных женщин своего времени, оказавшегося беспощадным и безжалостным и к ней, и к ее поколению вообще. Это поколение людей, родившихся между 1890-м и 1900-м годами, было почти полностью уничтожено войной, революцией, эмиграцией, лагерями и террором 30-х годов» (Берберова Н. Железная женщина. М., 1991. С. 19).

483

Шиловский С. Судьба Маргариты (http://www.peoples.ru/family/wife/bulgakova/index.html). Там же — анахронические утверждения, что к моменту поездки Е. С. за границу в 1969 г. (будто бы «впервые», на самом деле она выезжала в 1963 г. к умирающему брату): «Булгакова уже издали и в Германии, и во Франции — причем без ее разрешения. Как это произошло, осталось неясным». Здесь остается только апеллировать к персонажам «Мастера и Маргариты»: «Ну да, неизвестно, <…> подумаешь, бином Ньютона!»

484

Шор Т. К. Материалы к истории семьи Нюрнбергов в Историческом архиве Эстонии; Чудакова М. О. Материалы к биографии Е. С. Булгаковой // Тыняновский сборник. Вып.10. Шестые — Седьмые — Восьмые Тыняновские чтения. М.,1998. С. 599–606, 607–643).

485

Берберова Н. Железная женщина. С. 38.

486

См. примеч. 480.

487

Е. С. Булгакова, например, деятельно и самоотверженно помогала детям расстрелянных сотоварищей своего бывшего мужа; немало добрых поступков на счету и у двух других упомянутых нами женщин.

488

Е. С. записывает 3 мая 1935 г. в дневник, как заходивший накануне Жуховицкий «очень плохо отзывался о Штейгере, сказал, что ни за что не хотел бы встретиться с ним у нас. Его даже скорчило при этом». Здесь — «разгаданная Булгаковым и его женой боязнь профессионального осведомителя самому оказаться объектом осведомления, <…> а также, возможно, и нежелание увидеть собственное отражение. Наблюдение за этим соперничеством за роль соглядатая в его собственном доме было для Булгакова, несомненно, частью игры <…>» (Чудакова М. О. Осведомители в доме М. А. Булгакова… С. 408).

489

Бочаров С. Г. Филологические сюжеты. М., 2007. С. 18.

490

Более всего напоминая, может быть, некоторые штрихи описания Анны Карениной: «Анна шла, опустив голову и играя кистями башлыка. Лицо ее блестело ярким блеском; но блеск этот был не веселый, — он напоминал страшный блеск пожара среди темной ночи» («Анна Каренина». Т. 1, ч. 2, начало гл. IX).

491

Диакон Андрей Кураев. «Мастер и Маргарита»: за Христа или против? М., 2004. Подробней об этом см. в нашей работе «О поэтике Михаила Булгакова» (Чудакова М. Новые работы… С. 452–453).

492

«Панкрат, и так боявшийся Персикова, как огня, теперь испытывал по отношению к нему одно чувство: мертвенный ужас» («Роковые яйца»); «Он стоял у письменного стола и смотрел на них, как полководец на врагов. Ноздри его ястребиного носа раздувались. <…> Пес встал на задние лапы и сотворил перед Филиппом Филипповичем какой-то намаз. <…> Я знаю, кто это! Он — добрый волшебник, маг и кудесник из собачьей сказки… Ведь не может же быть, чтобы все это я видел во сне?» («Собачье сердце», 1925).

493

О фигуре Врача, сложившейся в раннем творчестве, и ее последующих трансформациях и вариантах см. в нашей работе «О поэтике Михаила Булгакова» (Чудакова М. Новые работы: 2003–2006. М., 2007. С. 397–398).

494

Об этом — в нашей статье «Архив М. А. Булгакова: Материалы для творческой биографии писателя» (Записки Отдела рукописей ГБЛ. Вып. 37. М., 1976. С. 84–85).

495

Творчество героя «Записок на манжетах» — в будущем (см. наш комментарий к ним в собр. соч. Булгакова — т. 1, с. 605).

496

В рукописных вариантах встречи Мольера с Людовиком сквозит авторское предожидание подобной аудиенции и доверительного, благожелательного разговора. Конечная безнадежность и временная надежда в этой пьесе равно полноправны, и одна не отменяет другую (См.: Чудакова М. О. Архив М. А. Булгакова. С. 90–91).

497

Письмо М. А. Булгакова к В. В. Вересаеву от 27 июля 1931 г. (т. V, с. 461).

498

Барканов М. Повесть о том, как помирился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. М.: ГИЗ, 1927. 128 с.

499

Г. Нерадов — псевдоним сотрудника Госиздата Георгия Борисовича Шатуновского, в начале 1930-х — автора немалого количества пьес, оставшихся, по-видимому, в рукописях. В 1953 г. он написал драму «Жизнь» по повести Чехова «Моя жизнь», вообще же занимался главным образом творчеством Серафимовича. 23 октября 1936 г. он сообщает в Союз писателей, что в текущем году «был занят преимущественно собиранием, отбором, комментированием и правкой сочинений А. Серафимовича», а также работами о Достоевском и Толстом; «Я хотел бы получить постоянную работу критика, рецензента, редактора, которая бы мне гарантировала возможность творческой работы в свободные часы» (РГАЛИ. Ф. 631 (Правление ССП). Оп. 15. Ед. хр. 138 (2)). В октябре 1948 г. в ответ на очередной запрос Комиссии по теории литературы и критики ССП он сообщает: «За последние ТРИ года мною собраны к печати и отредактированы десять томов собрания сочинений А. Серафимовича. Тома эти снабжены моими комментариями и примечаниями, в общем размере 18 печ. листов. 7 томов уже вышли в свет. <…> Кроме того, работаю в настоящее время над монографией „Жизнь и творчество А. Серафимовича“. К этому труду А. Серафимович написал предисловие» (РГАЛИ. Ф. 631 (Правление ССП). Оп. 24. Ед. хр. 102. Л. 74).

500

Ср. с другим его отзывом близких лет (весна 1929 г.): «Достоинство „Людишек“ П. Орешина заключается в том, что все они даны в октябрьском освещении. Советское лицо автора сквозит здесь отчетливо, порой явно выходя за пределы простого „попутничества“» (РГАЛИ. Ф. 611. Оп. 2. Ед. хр. 161. Л. 11).

501

В аннотации, напечатанной на бланке Редакционно-плановой комиссии Госиздата (этап подготовки рукописи к изданию), обличительный оттенок несколько усилен: «…нравственное убожество и разложение обывательских кругов, испуганных революцией»; в пункте «На какого читателя рассчитано» дан ответ: «На широкого читателя» (РГАЛИ. Ф. 611. Оп. 2. Ед. хр. 161. Л. 66).

502

РГАЛИ. Ф. 611. Оп. 2. Ед. хр. 232. Л. 70.

503

Примечания М. Никё к публикации: И. М. Гронский. О крестьянских писателях: Выступление в ЦГАЛИ