Эра милосердия - Роман И. Ростовцев
«Я вам вот байку одну расскажу - без имен, конечно, но так, для примеру. Хочете?
- Ну-ну, валяй,- разлепил губы Жеглов.
- Есть такое местечко божье - Лабытнанга, масса градусов северной широты... И там лагерь строжайшего режима - для тех, кому в ближайшем будущем ничто не светит. Крайний Север, тайга и тому подобная природа. Побежали оттуда однова мальчишечки - трое удалых. Семьсот верст тундрой да тайгой, и ни одного ресторана, и к жилью не ходи - народ там для нашего брата просто-таки ужасный. И представьте, начальники, вышли мальчишечки к железке. Двое, конечно.
- А третий? - спросил я.- Не дошел? Ручечник сокрушенно покачал головой, вздохнул: - Не довели. За "корову" его, фраеришку, взяли. - Как это?!- оторопело спросил я. - Как слышал. Такие у нас, значит, ндравы бывают. Жизнь - копейка. А уж для Фокса - тем более...»
Петька Ручников рассказывал, конечно, о себе. Рассказывать о чужих делах, да ещё и сотрудникам уголовного розыска не положено: при желании Жеглов мог легко раскрутить дело уже и по тем скудным сведениям, которые дал ему Ручечник в своем рассказе «для примеру». Да и из самого Петьки выколотить имена участников этого таежного каннибализма мог бы. Поэтому, скорее всего, один из каннибалов — уже в могиле, а второй — как раз Петька.
О том, что Ручников вдобавок ещё и педераст-педофил мы уже писали. Именно малолетнему любовнику, беспризорнику по кличке (она же и ценник) «Рублик» Петька, расслабившись в любовной истоме, рассказал о своих планах посетить Большой театр — где и взял его Жеглов. Однако, взял он Ручечника вовсе не для того, что бы пристроить покрепче на нары.
«- Остается одно,- подытожил Жеглов.- Ручечника сагитировать. - Вызвать? - приподнялся я. Жеглов покачал головой: - Не. Рано еще. Пусть посидит,- может, дозреет. Я его выпущу, если он нам Фокса сдаст... Я с удивлением воззрился на него - никак не мог я привыкнуть к его неожиданным финтам. А он сказал: - Фокс бандит. Его любой ценой надо брать. А Ручечник мелкота, куда он от нас денется?.. Что-то меня не устраивало в этом рассуждении, но я еще был слаб в коленках с Жегловым спорить, да и подумал, кроме того, что это у меня в привычку превращается - по любому вопросу с ним в склоку вступать».
Иными словами, Жеглов понимал, что ни упечь Ручечника за решетку, ни даже надавить на него, как следует, МУРу никто не позволит. Скорее всего, «указ семь-восемь» с Ручникова и Волокушиной снимут (о том, что шуба принадлежала жене английского посла они знать не могли), получит Петька года три, из них отсидит в комфорте максимум полтора. Если будет молчать о своих кураторах из МГБ, конечно. И вернется в Москву, к своему промыслу и малолетнему гарему...
Теперь вернемся к Фоксу. Итак, «Фокс бандит, и его надо брать любой ценой». А с какой стати он бандит, с чего это его надо брать любой ценой? По подозрению в убийстве Груздевой? Так в нём и самого Груздева подозревали, но бандитом его Жеглов не считал. Связь с Ручниковым? Но Ручников, по словам того же Жеглова — мелкота. Никаких оснований считать Фокса участником банды, вот этой пресловутой «Чёрной кошки», у Жеглова не было. Эта связь проявилась лишь после задержания Фокса в ресторане, когда выяснилось, что его «шоферюга» Есин убил опера Векшина, вышедшего на связь именно с «Чёрной кошкой».
Давайте припомним, после какого конкретно эпизода романа Жеглов вдруг стал считать Фокса активным участником (если не главарем) банды. Какой эпизод, вроде бы никак не относящийся к сюжету, никак не замотивированный в романе и не имеющий никаких явных последствий послужил водоразделом в отношении Жеглова к Фоксу?
Вот этот эпизод:
Шарапов возвращается в МУР от Ингрид и решает поработать с делом Груздева. «Как назло, дело Груздева не попадалось, пришлось ворошить здоровенную стопу всяких бумаг на верхней полке, потом на средней, наконец, на нижней. Но дела все не видно было. Куда же оно запропастилось? Я уже медленно начал перекладывать все папки и бумаги внутри объемистого сейфа, пока не убедился, что дела там нет. И я как-то забеспокоился: не понравилось мне, что нет его на месте - ни на столе, ни в сейфе. - Коля, ты не видел случайно, здесь дело на столе лежало? - спросил я Тараскина и тут же подумал, что он ушел из кабинета еще раньше меня - как он мог видеть? Тараскин оторвался от бумаги и сказал рассеянно: - Откуда? Меня ж не было...»
Дело Груздева, как мы помним, куда-то носил Жеглов. Очевидно, он хотел вернуть его на место незаметно для Шарапова, так же, как незаметно его взял. Но Шарапов вернулся раньше, и Жеглов вынужден был скандалом прикрывать сам факт того, что брал дело без ведома подчиненного. Жеглов, видимо, показывал это кому-то, консультировался и получал указания.
После чего и решил брать Фокса любой ценой.
Пролог
— Скажите, а как Вы познакомились с Фоксом?
— Познакомился я с ним в эстонском городке Валга. Так уж получилось, что в июле 1941 года N-ская стрелковая дивизия Западного фронта, в которой я проходил срочную службу, была вдребезги разбита немцами, и попал я прямо в плен. Условия в лагере были беспредельными, нас почти не кормили, постоянно били, за малейшую провинность расстреливали. Вши заедали... Подыхать вот так в свои девятнадцать лет мне вовсе не хотелось, и я принял предложение земляка стать лагерным «капо», то есть поступил служить в лагерную охрану. Паек стал вполне терпимым, плюс расстрел от немцев мне уже не грозил, наоборот, я стал рулить жизнями вчерашних собратьев по несчастью. Особо я не зверствовал, но и поблажек никому не давал. Словом, служил как положено.
— В школу абвера Вас сам Фокс устроил?
— Нет, это уж ближе к зиме меня присмотрели заезжие абверовцы. Побеседовали, анкету заставили заполнить, биографию. Психилогические тесты проводили хитрые. Ну, и отправили на учёбу в Валгу, в школу
