Виссарион Белинский - Одесский альманах на 1840 год

Виссарион Григорьевич Белинский

Одесский альманах на 1840 год

ОДЕССКИЙ АЛЬМАНАХ НА 1840 ГОД. Одесса. В городской тип. 1839. В 16-ю д. л. 708 стр.

Чудная участь альманахов на святой Руси! Первый альманах на русском языке был издан Карамзиным, в 1796 году, то есть с лишком сорок лет назад, под названием: «Аониды». Этот альманах постоянно издавался им, кажется, три года{1}. Любопытно предисловие Карамзина к «Аонидам» на 1796 год. Выписываем его здесь, как исторический памятник нашей литературы, для поучительных сравнений прошедшего с настоящим:

Почти на всех европейских языках ежегодно издается собрание новых мелких стихотворений под именем «Календаря муз» (Almanac des Muses); мне хотелось выдать и на русском нечто подобное, для любителей поэзии: вот первый опыт под названием «Аониды»[1]. Надеюсь, что публике приятно будет найти здесь вместе почти всех наших известных[2] стихотворцев; под их щитом являются и некоторые молодые авторы, которых зреющий талант достоин ее внимания. Читатель похвалит хорошее, извинит посредственное – и мы будем довольны. Я не позволил себе переменить ни одного слова в сообщенных мне пьесах.

Естьли «Аониды» будут приняты благосклонно, естьли (важное условие!) университетская типография, в которой они напечатаны, не потерпит от них убытка, то в 97 году выйдет другая книжка, в 98 третья, и так далее. Я с удовольствием беру на себя должность издателя, желая с своей стороны всячески способствовать успехам нашей литературы, которую люблю и всегда любить буду.

Предисловие это выписано нами из второго издания первой книжки «Аонид», напечатанного в 1799 году: видно, университетская типография не осталась в убытке! Вся книжка состоит из стихотворений Державина, Капниста, самого издателя (все без подписи имен), Василия Пушкина, М. X. (Хераскова?), Нелединского-Мелецкого, кн. К. У – ой, Горчакова, Хованского, Вл. Измайлова, Кострова и других тогдашних знаменитостей, кроме И. И. Дмитриева, по причине, изъясненной издателем в выноске к предисловию. И это было только сорок три года назад, а кажется так давно, – и самая книжка теперь – библиографическая редкость!

Пример Карамзина не родил подражания. Новейшее поколение альманахов явилось спустя двадцать семь лет, в 1823 году{2}. Успех «Полярной звезды»{3} произвел в нашей литературе альманачный период, продолжавшийся с лишком десять лет. Альманахам не было ни числа, ни конца, и, за исключением «Северных цветов»{4}, немного было хороших, много посредственных и бездна плохих{5}. С тридцатых годов они исчезли, и только «Денница» г. Максимовича напоминала о них. И не удивительно: альманах, вместо сборника хороших произведений, сделался кучею литературного мусора, и публика потеряла к нему всякое доверие. В 1833 году книгопродавец Смирдин издал альманах в новой форме, в двух частях, в огромном in octavo[3], в котором были напечатаны, между прочим, Гоголя «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», «Анджело» Пушкина и стихотворение г. Баратынского «На смерть Гете»{6}. Тут началась «Библиотека для чтения», сделавшая очень трудным для издателей альманахов добывание даровых статей{7}. Несмотря на то, с 1838 года начался прекрасный альманах г. Владиславлева{8}. Его успех опять ввел в моду альманахи.

Но что ни говорите, а издание альманахов становится теперь со дня на день труднее и невозможнее. Литераторы наши вообще не отличаются плодовитостию и многописанием: какой-нибудь Дюма в год напишет больше, нежели иной русский литератор в целую жизнь свою. Причина та, что литературою у нас занимаются большею частию так, мимоходом, между дел, украдкою от балов, карт и пр. Обыкновенно издатель за полгода до выхода в свет предполагаемого альманаха начинает приглашать «известных литераторов» украсить его книжку своими статьями. Обещанных статей у него бездна, станет на десять альманахов; но время печатания наступает, а статей – ни одной. Следует повторение просьб, и вот – кто присылает завалявшиеся стишки, иной для такового казусного случая присядет да разом и напишет новенькие, как с молоточка… Впрочем, поэтов действующих – у нас немного; если хотите, мы всех их перечтем вам по пальцам: гг. Лермонтов и Кольцов; далее подписывающийся —Ѳ—, и г. Красов; из переводчиков – гг. Вронченко, Катков, Струговщиков, Аксаков и Мейстер… вот и все тут. Еще разве г. Кукольник… но он пишет все такие большие штуки, а в маленьких у него редко проблескивают искорки поэзии; г. Бернет… но он подавал надежды года два назад, а теперь мы что-то не запомним ни одного его стихотворения, в котором было бы что-нибудь, кроме странных, небывалых созвучий и даже не всегда гладких стихов. Итак, поэтов у нас мало, зато много стихотворцев, из которых только некоторых считают поэтами, но из которых все считают себя поэтами; таковы: гг. и г-жи – Раич, Струйский, Стромилов, Некрасов, Тимофеев, Сушков, Траум, Банников, Бахтурин, барон Розен, Бороздна, Олин, Глебов, Печенегов, – Коровкин, Дич, Вуич, Падерная, Ободовский, Н. Степанов, кн. Кропоткин, Гогниев, Щеткин, Шахова, Чужбинский и пр., – справьтесь сами на обертках некоторых журналов. И потому стихов еще не трудно достать для альманаха; но проза, особенно повесть – претрудное дело. В повестях нуждаются и журналы… А много ли пишут все наши литераторы вообще, нувеллисты в особенности? повестцу в иной год, да и отдыхают несколько лет после такого подвига. Да и много ли у нас повествователей-то? Пушкина уж нет, Гоголь ничего не печатает, кн. Одоевский и Н. Ф. Павлов изредка показываются; а из прочих с удовольствием прочтете повесть г. Вельтмана, г. Даля, г. Основьяненка, г-жи Жуковой, г. Панаева (И. И.), рассказ г. Гребенки, рассказ г. Владиславлева; ну, а потом еще? – граф Соллогуб? да он еще написал только две большие повести и рассказа два-три, помещенные в «Современнике» и «Литературных прибавлениях» 1838 года, и альманачникам на него плохая надежда; а Лермонтов, кроме «Отечественных записок», еще нигде не показывался{9}, и мы тоже не можем сказать, до какой степени должны простираться на него надежды не только альманахов, но и всякого другого журнала, кроме «Отечественных записок». Вот и все тут: и мало числом, и мало пишут! К тому же всякий предпочтет печатать свою повесть в журнале, где ее все прочтут. И потому иногда случается, что обещанная в альманах повесть не поспевает к сроку и является в журнале.

Да, что ни новый день, то все труднее составить хороший альманах! Уж не оттого ли это, что альманах в наше, как говорят некоторые забавники, индюстриальное время{10} – анахронизм? Было время, когда у нас журналы издавались бескорыстными трудами, которые вознаграждались одною славою… Да, тогда только издатели расплачивались с сотрудниками одною славою, оставляя исключительно за собою всякое другое вознаграждение. Но ныне… ныне все узнали, что слава – дым, а особенно слава альманачная – самая бедная после водвильной славы. Политическая экономия теперь сделалась настольного книгою, – и уж все знают, что только с машин можно получать пользу, а что между людьми должно водиться так: кто трудится, тот и наслаждается плодами своих трудов. К этому важному обстоятельству и присовокупляется еще другое, довольно важное: если есть много людей, которых издатели не приглашают и не просят, но которые сами готовы платить, чтобы только печатали их произведения, то те немногие, которых и приглашают и просят, иногда бывают столько самолюбивы, что не хотят сидеть с первыми за одним столом. И нам кажется, что они правы. Удивительно ли после этого, если они, видя, что их усильно и настойчиво приглашают и просят, дают так, что-нибудь, что найдется, дорожа своим спокойствием?..

Все сказанное нами об альманахах вообще нисколько не относится к «Одесскому альманаху» в особенности. Во-первых, он издан с благотворительною целью, а во-вторых, его содержание богато и ценно. Взглянем на него.

«Литературная летопись Одессы» интересна по живому воспоминанию о влиянии новороссийского края на поэзию Пушкина{11}. Странно только, что в числе поэтов, которые жили и пели в Одессе, стоит имя г. Якубовича; одесский – так: с этим эпитетом еще можно согласиться; но поэт… этим словом не должно шутить. Вообще статья эта написана живо и бойко. – С удовольствием читается рассказ г. Куралеско «Тундза», отрывки из исторического сочинения г. Стурдзы «Каподистрия в Греции» и критическая статейка г. Никитенко «Батюшков», отрывок из его характеристики русских поэтов, возбуждающий живейшее желание увидеть это сочинение в целом{12}. Не без удовольствия можно прочесть рассказ Вельтмана «Костештские скалы», «Отдыхи жизни» г. Морозова… ну… и другие статьи. Что касается до «Прогулки по Бессарабии» г. Надеждина, хотя эта статья, несмотря на обращения автора к «любезным» читателям и «достопочтенным» читательницам (стр. 446), совсем не альманачная, она написана хорошо, но когда ее читаешь, то утомляешься, а прочтешь – ничего не можешь удержать в памяти о Бессарабии. – «Поездка в Константинополь» Изафети-Маклуба, за исключением пересоленного остроумия и переслащенных любезностей, гораздо интереснее «Прогулки по Бессарабии».