Игнасио Идальго де Сиснерос - Меняю курс

Я не понимал позиции левых партий, рабочих профсоюзов, позволивших, как мне казалось, без малейшего сопротивления отнять у народа то, что ему удалось добиться за последние три года. Я глубоко верил в народ, но был дезориентирован его кажущейся пассивностью.

5 октября 1934 года в Рим стали поступать первые сведения о том, что испанский народ без борьбы не позволит отнять у него республику. Хотя римские фашистские газеты, естественно, весьма тенденциозно освещали события в нашей стране, не было никаких сомнений: в Испании шла борьба. В Мадриде рабочие объявили всеобщую забастовку. В Барселоне республиканские партии выступили против правительства Леруса. В Астурии шахтеры поднялись на вооруженное восстание.

Эти известия произвели на меня огромное впечатление. Я всецело одобрял энергичный ответ народа на происки реакции. Чувствуя себя связанным с теми, кто боролся в Испании, [290] я, не колеблясь ни минуты, не сказав ни слова в посольстве, сел на первый гидросамолет линии Рим - Барселона и отправился помогать защитникам республики.

В Барселоне я узнал из прессы, что в этом городе, как и в Мадриде, правительству удалось овладеть положением и арестовать большинство республиканских и социалистических руководителей. Сообщалось также, что полиция разыскивает Прието, как главного руководителя движения.

До Мадрида я добрался без затруднений. Столица, казалось, жила обычной жизнью. Обращали на себя внимание лишь усиленные наряды жандармерии у общественных зданий. Беспокоясь о Прието, я отправился к нему на квартиру. Мне думалось, что за его домом должна быть установлена слежка, однако ничего подозрительного я не заметил. Полиция произвела в квартире обыск, а затем перестала ею интересоваться.

Мое появление вызвало удивление и радость. Конча рассказала мне о последних событиях в стране. Правительство, арестовало большинство республиканских руководителей. Среди арестованных находились Ларго Кабальеро, Мануэль Асанья, Гонсалес Пенья и другие. В Астурии военный министр, или, точнее, его доверенное лицо - генерал Франсиско Франко, сконцентрировал целую армию, ударной силой которой являлись части Иностранного легиона, срочно вызванные из Марокко. Они учинили зверскую расправу над шахтерами Астурийского бассейна, которые оказали им героическое сопротивление.

Накануне моего приезда в Мадрид прибыли Валентин Сусо и Маноло Аросена, два близких друга Прието, и остановились у него на квартире. Я довольно хорошо знал обоих, а с Сусо меня связывала большая дружба. Оба служили в Ирунской таможне и были хорошими людьми, стопроцентными республиканцами, любимыми в своей округе. С ними и Кончей я подробно обсудил, что можно сделать для дона Инда. Царившая в стране реакционная истерия и поднявшаяся волна зверских репрессий вызывали у нас опасения за жизнь Прието. Требовалось найти способ как можно быстрее вывезти его из Испании.

Прието скрывался на квартире Эрнестины Мартинес де Арагон, сестры Хосе Арагона. Самая младшая в семье, она была ярой католичкой и вела монашески суровый образ жизни. Если до сих пор она не вступила ни в какой монашеский орден, то только из-за нежелания оставить в одиночестве [291] отца. Поскольку Эрнестина обожала всех членов своей семьи, а Прието являлся их большим другом, она немедленно выразила готовность укрыть его в своем доме.

Более надежного места, чем квартира Эрнестины, трудно было придумать. Никому не могла прийти в голову мысль, что столь набожная и далекая от житейских дел женщина укрывает «ужасного» революционера, которому реакция приписывает руководство движением.

Обсудив несколько вариантов побега, мы остановились на следующем: у Аросена имелся автомобиль «Рено» модели 1933 года с багажником, открывавшемся изнутри машины, для чего требовалось лишь откинуть спинку заднего сиденья. Багажник был достаточно большим - Прието вполне мог уместиться там. Мы попробовали запихнуть туда Сусо, тоже весьма упитанного мужчину, и убедились, что наша затея осуществима. Путешествие предстояло не из удобных, но другого выхода не было. В пути Сусо и Аросена должны были сидеть сзади, а я, одетый в военную форму, на месте водителя в надежде, что жандармы, увидев старшего офицера, не будут слишком тщательно осматривать машину. Если нам удастся доехать до Ируна, можно считать, что дело сделано. Переезд через границу на автомобиле не представлял трудностей: все знали, что Аросена живет в Андайе, и привыкли видеть, как он беспрестанно ездит туда и обратно.

Меня уполномочили пойти к Прието и сообщить ему о нашем плане. До сих пор я свободно разгуливал по Мадриду и не предпринимал никаких мер предосторожности, но теперь следовало проявить бдительность, чтобы не подвергнуть дона Инда опасности.

Выйдя из дому, я осмотрелся по сторонам: нет ли за мной слежки. Не заметив ничего подозрительного, зашагал по улице и остановил первое встречное такси. На некотором расстоянии от дома Эрнестины я вылез из машины. Не знаю почему, но, увидев в витрине магазина горшок с цветами, я решил, что проявлю необычайную хитрость, если для маскировки куплю его. Я выбрал самый большой горшок, который оказался необыкновенно тяжелым, к тому же его было очень неудобно нести. К дому Эрнестины я подошел страшно уставший. Думаю, что моя мысль была не такой уж плохой; наверное, не часто революционеры нагружаются столь неудобными и тяжелыми предметами, чтобы сбить с толку полицию.

Хотя дон Инда не любил проявлять свои чувства, он взволнованно обнял меня, затем молча выслушал наш план и задал [292] несколько вопросов. Мы договорились осуществить задуманное на следующий день.

Мне показалось, что Прието обрадовался возможности выехать из Испании.

Мы подготовили машину, положили в багажник подушки, набрали полный бак бензина и незадолго до рассвета подъехали к дому Эрнестины. Чтобы отвлечь внимание ночного сторожа, решили прибегнуть к следующему трюку: Сусо стал в конце улицы и несколько раз хлопнул в ладоши, подзывая сторожа к себе. В этот момент мы и запихнули дона Инда в багажник, что оказалось значительно труднее, нежели мы предполагали. Теперь предстояла самая сложная часть путешествия - выехать из Мадрида, избежав осмотра машины полицией и жандармерией.

Накануне Сусо и я побывали на нескольких контрольных пунктах при выезде из города и наблюдали, как производился осмотр. Проверка показалась нам довольно строгой, хотя пассажиров не заставляли выходить из машин и не заглядывали в багажники. Мы вернулись озабоченные и решили, что лучше миновать контроль на рассвете, когда жандармы уже устанут и будет еще достаточно темно. Я, в офицерской форме, сел на место водителя, Сусо и Аросена устроились на заднем сиденье.