Жан Жюль-Верн - Жюль Верн

Из письма, датированного 24 октября 1899 года, мы узнаем, что Жюль Верн углубился в шахты Клондайка, а стало быть, пишет «Золотой вулкан», который будет опубликован лишь в 1906 году! Впрочем, писатель так и предполагал, что не доживет до того времени, когда роман этот увидит свет. «Как Вам известно, — пишет он своему издателю, — благодаря непрерывной работе у меня скопилось определенное количество готовых томов. Некоторые из них, вероятно, выйдут посмертно». И в самом деле, после «Второй родины» появятся еще шестнадцать книг, причем «Золотой вулкан» и еще семь других романов будут опубликованы посмертно.

Писатель всеми силами пытается противостоять разрушительному воздействию возраста и болезней. «Это не мешает мне работать и заниматься делами. Иначе что со мной сталось бы?» — в отчаянии восклицает он. Роман «Вторая родина» вышел в 1900 году, причем в мае Жюль Верн еще делал поправки на прилагавшейся к нему карте.

Он решился оставить «огромный, угрюмый и холодный дом» на улице Шарль-Дюбуа, в котором прожил восемнадцать лет, и перебраться обратно на бульвар Лонгвиль, в дом № 44, где он жил восемь лет. Потребовался длительный ремонт, и к концу года его все еще окружает «обстановка переезда».

Онорине исполнилось семьдесят лет, время светских развлечений миновало. Она без сожалений рассталась с чересчур просторным домом, отапливать который становилось трудно, и охотно возвратилась туда, откуда уезжала с такой радостью, а муж ее с удовольствием вернулся к рабочему столу в своей монашеской келье.

Переезд сильно мешал ему, но так как ремонту в новом жилище не было конца, он потребовал для правки корректуру «Великого леса».

Скрепя сердце Жюль Верн смирился с пересмотром дела Дрейфуса, далось ему это нелегко, так как в его глазах разрушено было само представление о республиканском обществе и ему пришлось согласиться с тем, что в нем не избежать иногда мошенничества. Таким образом, это злосчастное дело оказалось чревато последствиями: был поколеблен порядок, установленный на основе права и справедливости, тогда как сам Дрейфус отошел на второй план. Для старого республиканца 1848 года это был тяжелый удар. Отныне ему придется подходить к социальным установлениям с иной точки зрения.

Писатель все больше замыкается в себе, его жизнь строго регламентирована: встав на рассвете, а иногда и раньше, он тут же принимается за работу; около одиннадцати часов он выходит, передвигаясь крайне осторожно, ибо у него не только плохо с ногами, а и сильно ухудшилось зрение. После скромного обеда Жюль Верн курит небольшую сигару, усевшись в кресло спиной к свету, чтобы не раздражать глаза, на которые падает тень от козырька фуражки, и молча размышляет; затем, прихрамывая, идет в читальный зал Промышленного общества, где листает журналы, потом в ратушу. После недолгой прогулки по бульвару Лонгвиль он возвращается домой. Легкий ужин предшествует нескольким часам отдыха, а если сон заставляет себя ждать, писатель решает или придумывает кроссворды, за его жизнь их набралось больше четырех тысяч!

Иногда писателя навещают друзья, как всегда, он со всеми приветлив. Если его заинтересует какой-то вопрос, он обретает былую живость и все свое остроумие. Но более всего поражают его простота и пренебрежение к респектабельности: если он вдруг устанет на улице, то не задумываясь присядет на ступеньках какого-нибудь дома.

В повседневной жизни Жюль Верн неразговорчив, любит тишину, избегает ненужных пересудов, словно опасается, как бы они не нарушили его душевного равновесия, вмешивается лишь для того, чтобы подать спокойный, разумный совет, но не выносит бесполезных споров; если же таковые возникают и чье-то прямо противоположное его собственному мнению свидетельствует о том, что нездоровый дух По бродит вокруг, он не настаивает.

Старому человеку и в самом деле внушает ужас все, что может вызвать ссору: слишком много страданий причинили ему семейные раздоры. По собственному опыту он знает, что следует опасаться предвзятых идей, что к любому вопросу можно подойти с разных сторон и насколько опасно решать что-либо, не взвесив все хорошенько. В общем, человек он мирный, а главное, умиротворяюще действует на окружающих.

Лет ему уже немало, а значит, жить осталось недолго. Он чувствует, как с каждым годом сдает его тело, и знает, что отныне существование его зависит только от мозга. Дожив до тех лет, когда люди обычно подводят итоги, когда выстраиваются в ряд победы и поражения, причем поражения, разумеется, приобретают излишнюю значимость, писатель вспоминает свое детство, отрочество, Шантене, Тертр, помнит он и Герш: призрак Каролины тревожит его, первое любовное поражение с трудом забылось, хотя и погребено в литературных трудах. Дюма, «Сломанные соломинки», Лирический театр — как все это далеко и в то же время близко! Подумать только, ведь он хотел преуспеть в искусстве драмы! А что получилось? Его ждали отдельные удачи. Биржа? Что за абсурдная идея, одна только любовь к Онорине могла оправдать ее! Как его отец мог согласиться помочь ему в совершении этого двойного безумия? Сначала он стал биржевым маклером. Это он-то, который так презирал деньги! Женился. Это он-то, человек, неспособный дать молодой и красивой женщине развлечения, которых она вправе была ожидать. Как он был прав, когда думал, что брак этот невозможен! Бедная Онорина, ей приходилось жить на скудные средства, а он, пренебрегая финансовыми делами, занимался тем, что пачкал бумагу!

Вся работа, проделанная им за долгие годы, могла принести удовлетворение его пытливому уму, но не была ли она напрасна? Этцель поверил ему, и в конце концов так случилось, что он создал новый жанр. Это-то уж можно вписать в актив! «Гаттерас», «Путешествие к центру Земли», «Двадцать тысяч лье под водой»! С каким восторгом он шел по этому новому, открытому им пути.

Но сколько вокруг потерь, пусть даже неизбежных. Со смертью матери исчезла последняя связующая пить, объединявшая их многочисленное семейство.

Отца, мудрого советчика, всегда готового оказать поддержку, давно уже нет в живых. Заменивший его Этцель, который дружески помогал писателю, умер 17 марта 1886 года.

Поль, бывший ему не только братом, но и лучшим другом, тоже умер 27 августа 1897 года. Поначалу Жюль Верн думал, что сердечный приступ, которому суждено было унести его брата, не более чем обычное недомогание, и писал своему племяннику:

«Амьен, воскресенье.

Дорогой Морис, меня страшно огорчило известие о болезни твоего бедного отца.

Надеюсь все-таки, что ему удастся одолеть этот затянувшийся приступ и что свадьбу твоей сестры не придется откладывать. Для него это будет большая радость и успокоение, в котором он так нуждается.