Пу И - Последний император

Только утром следующего дня я понял, что и на этот раз радость моя была преждевременной.

После утреннего туалета я вызвал к себе Ци Цзичжуна и сказал, что хотел бы немного пройтись и осмотреть окрестности.

- Это невозможно, не выпускают! — сказал Ци Цзичжун, нахмурив брови.

— Почему? — удивился я. — Кто сказал? Пойди вниз, узнай!

— Даже вниз нельзя!

Только теперь я понял, что отель изолирован. В него не только никого не пускали, но и тем, кто в нем жил, не разрешалось подниматься на второй этаж (где находился только я и мое окружение). Особенно было непонятно, почему даже нам не разрешалось спускаться вниз. Я послал за Ло Чжэньюем, но никто не знал, где он. Чжэн Сяосюй и Чжэн Чуй были разгневаны и просили меня потребовать от японцев объяснения. Главными среди японцев здесь были Каеисуми и Амакасу. Когда Ци Цзичжун привел Каеисуми, тот, мило улыбаясь, сказал по-китайски с акцентом:

— Это для безопасности императора Сюаньтуна.

— До каких пор мы будем здесь находиться? — спросил Чжэн Сяосюй.

— Это следует спросить у полковника Итагаки.

— А где же Си Ся? Ло Чжэньюй говорил, что нас встретит Си Ся и будет сопровождать до Фэнтяня.

— Это тоже нужно спросить у полковника Итагаки.

— А где Ло Чжэньюй? — спросил Чжэн Чуй.

— Он поехал в Шэньян к полковнику Итагаки, чтобы обсудить вопрос о новом государстве. Когда будет достигнута договоренность, они сразу же пригласят императора Сюаньтуна.

Это было весьма странно. Ведь в Тяньцзине Доихара и Си Ся уверяли меня, что все уже решено и лишь ждут моего приезда, а сейчас Каеисуми говорит, что вопрос только еще обсуждается. Как объяснить все это? Я задал ему этот вопрос, и Каеисуми ответил очень сбивчиво:

— Разве можно легко решить важное дело? Пусть император Сюаньтун не волнуется. Придет время, и, конечно, ваше величество пригласят.

— Но куда? — спросил Чжэн Чуй. — В Фэнтянь?

— Это нужно спросить у полковника Итагаки.

Пригласив в другую комнату Тун Цзисюня, я стал расспрашивать его, что означали слова "все готово" в телеграмме, присланной им из Шэньяна. Тун Цзисюнь сказал, что так ему велел написать Юань Цзинкай и сам он ровно ничего не знает. Тогда я спросил, что думает по этому поводу Шан Яньин. Он также не смог мне ответить ничего вразумительного и лишь сетовал на то, что у него под рукой нет гадательных табличек, иначе он смог бы получить ответ от духов.

В то время я еще не знал, что японцы были весьма обеспокоены сложившимся положением. На международной арене Япония оказалась в изоляции, а внутри страны еще не существовало единого мнения, какую форму правления избрать для новой колонии. В связи с этим Квантунская армия, конечно, не могла разрешить мне сразу выйти на сцену. Я только почувствовал, что японцы относятся ко мне уже не с таким уважением, как в Тяньцзине. Да и Каеисуми уже был не тот, что раньше. Так в ожидании неприятностей я провел целую неделю. Вдруг мне позвонил Итагаки и пригласил в Люйшунь.

Почему не в Шэньян? Каеисуми снова с улыбкой объяснил, что нужно для этого лично поговорить с Итагаки. А почему в Люйшунь? По словам Каеисуми, в районе Танганцзы много "бандитов" и очень неспокойно, уж лучше жить в Люйшуне. Это большой город, где имеются все удобства. Я согласился с ним, в тот же вечер сел в поезд и на следующий день утром уже был в Люйшуне, где остановился в гостинице "Ямато". Все повторилось сначала. Нас снова поместили на второй этаж и не разрешили спускаться. Каеисуми и Амакасу твердили мне одно и то же: вопрос о новом государстве еще не решен, не нужно торопиться, придет время — и меня пригласят в Шэньян. Прошло несколько Дней, и Чжэн Сяосюй и его сын Чжэн Чуй получили такую же свободу, как Ло Чжэньюй. Теперь они могли даже поехать в Да-Лянь. Грусть исчезла с лица Чжэн Сяосюя, и он начал рассуждать также, как и Ло Чжэньюй, повторяя, что я император и действовать мне самому неудобно. Всеми делами должны заниматься они, и когда все будет готово, естественно, я благополучно займу свое место и, встав лицом к югу, стану принимать поздравления А сейчас, пока дело еще не прояснилось, лучше ничего не разглашать и никого не принимать. Хозяин здесь — Квантунская армия, и я, пока не взошел на престол, пребываю здесь в качестве гостя, а гости должны подчиняться хозяину. Я очень разволновался, услышав его слова, однако мне не оставалось ничего дру. того, как терпеливо ждать.

Фактически для этих людей, которые упрямо называли меня императором, день и ночь ломали из-за меня голову, я был не больше чем карточный король. Роль такого "короля" сводится к тому, что он может "побить" карты других партнеров и выиграть то, что поставлено на кон. Японцы хотели пойти "королем", чтобы урегулировать спорные вопросы с Западом и успокоить общественное мнение в самой Японии и за ее пределами; естественно, что до поры до времени они держали свой козырь в строгом секрете.

А Чжэн Сяосюй и Чжэн Чуй и их сторонники, стремясь отделаться от других претендентов и самим получить награду от японцев, намеревались единолично завладеть этим "королем"; они думали лишь о том, как удержать меня в своих руках. В этом и была причина моей изоляции, именно поэтому я был отрезан от внешнего мира. В Танганцзы Ло Чжэньюй хотел воспользоваться мерами ограничения, которые мне поставили японцы, чтобы помешать общаться с другими людьми, преградить возможные контакты с Чжэн Сяосюем и представителями Квантунской армии. Но когда, приехав в Люйшунь, Чжэн Сяосюй завязал отношения с японцами и стал играть такую же роль, как и он, Ло Чжэньюю оставалось только с запоздалым благоразумием предпринимать меры, чтобы не допустить третьего.

Поэтому, ограждая меня от других, Ло Чжэньюй и Чжэн Сяосюй действовали заодно, но вели ожесточенную борьбу между собой, когда речь шла о заигрывании с японцами.

Закулисную сторону всего этого я в то время, конечно, не понимал, но чувствовал, что Ло Чжэньюй и Чжэн Сяосюй вместе с японцами хотят изолировать меня от других людей. Они не обращали большого внимания на Тун Цзисюня и Шан Яньина, который только интересовался гаданиями и молился Богу, а предпринимали строгие меры предосторожности по отношению тем, кто приезжал ко мне из Тяньцзиня. Они не церемонились даже с Вань Жун.

Покидая Тихий сад, я оставил распоряжение, в котором велел Ху Сыюаню следовать за мной на Северо-Восток, а Чэнь Цзэншоу — сопровождать ко мне Вань Жун. Узнав, что я в Люйшуне, все трое немедленно приехали в Далянь. Ло Чжэньюй направил человека, который нашел для них жилье, чтобы передать приказ Квантунской армии, запрещающий им приезжать в Люйшунь. Вань Жун усомнилась в существовании такого приказа и, решив, что со мной что-то стряслось, закатила истерику. Она заявила, что непременно поедет в Люйшунь, и только после этого ей дали разрешение приехать туда, чтобы повидать меня. Приблизительно через месяц Квантунская армия переселила меня в дом Сян Чжана, сына Шан Ци. Только тогда Вань Жун и двум моим сестрам разрешили поселиться вместе со мной.