Юрий Данилов - Великий князь Николай Николаевич

«Вчера., 7-го сентября, — записываетъ въ своихъ письмахъ князь Кудашевъ, — былъ день прощаній. — Утромъ меня принялъ Великій Князь и я съ нимъ простился. Въ 2 часа онъ собиралъ для прощанія весь штабъ. — Прощаясь съ уходившими генералами, — продолжаетъ цитируемый авторъ, — мнѣ пріятно было услышать отъ генерала Данилова, что мы все же сумѣемъ одолѣть Германію: лишь бы не падать духомъ, а миръ заключать было бы громаднѣйшей ошибкой!»...

— Только бы у насъ не было революціи, — добавлялъ я постоянно, о чемъ впрочемъ свидѣтельствуетъ и кн. Кудашевъ въ другомъ мѣстѣ своей переписки съ Сазоновымъ. Мы не должны забывать минувшую Японскую войну и 1905-й годъ, — говорилъ я нашему министру иностранныхъ дѣлъ въ 1914-мъ году, еще въ первые дни войны, передъ своимъ отъѣздомъ въ Ставку.

Въ этотъ же день 7-го сентября, я былъ приглашенъ къ обѣду въ царскій поѣздъ. Въ бытность Великаго Князя Верховнымъ Главнокомандующимъ вошло въ обычай, что, во время пребыванія Государя въ Ставкѣ, — Великій Князь, начальникъ штаба, я и дежурный штабъ-офицеръ генеральнаго штаба, были всегда приглашаемы черезъ особаго гофъ-фурьера отъ имени Государя къ завтраку и обѣду. — И только послѣдній пріѣздъ Государя въ Ставку, то есть со времени вступленія его въ Верховное Главнокомандованіе, этотъ порядокъ былъ прекращенъ въ отношеніи уже сдавшихъ свои доллшости генерала Янушкевича и меня. — Фактъ этотъ, конечно, по желанію, молено было считать лиоо естественнымъ, вытекавшимъ изъ нашего измѣнившагося служебнаго положенія, или же признакомъ нѣкоторой опалы при Дворѣ. — Мы перешли на довольствіе въ общую столовую штаба, гдѣ предсѣдательствовалъ М. В. Алексѣевъ.

Такимъ образомъ мое приглашеніе къ обѣду пріобрѣтало характеръ нѣкотораго прощанія. Я явился поэтому въ орденахъ и при оружіи, которые никогда не надѣвались нами раньше при посѣщеніи въ Ставкѣ царскаго поѣзда.

Къ обѣду на автомобилѣ подъѣхалъ также Великій Князь Николай Николаевичъ. — Генералъ Янушкевичъ въ этотъ день приглашенъ не былъ.

Внѣшне все было по старому. Тотъ же вагонъ-столовая, раздѣленный на двое. — Въ передней половинѣ зеленый шелковый салонъ, въ которомъ черезъ годъ и нѣсколько мѣсяцевъ я присутствовалъ при тяжелой сценѣ подписанія Императоромъ Николаемъ ІІ-мъ акта отреченія; теперь на небольшомъ столѣ у окна была накрыта обычная «водка и закуска». Въ этомъ салонѣ въ ожиданіи Государя всегда собирались приглашенные. Въ задней части вагона — обѣденный столъ, покрытый бѣлой скатерьтью и уставленный, «походнымъ» какъ его называли, то есть небьющимся серебрянымъ сервизомъ.

Войдя черезъ нѣкоторое время въ зеленый салонъ и оглядѣвъ всѣхъ незамѣтнымъ пытливымъ взоромъ, Государь общимъ поклономъ привѣтствовалъ приглашенныхъ, затѣмъ подошелъ къ закусочному столу, выпилъ съ Великимъ Княземъ рюмку имъ любимой водки «сливовицы», и, разсѣянно закусивъ, отошелъ въ сторону, съ кѣмъ то разговаривая, чтобы дать возможность остальнымъ послѣдовать его примѣру.

По своему обыкновенію, онъ былъ въ простой суконной рубахѣ, цвѣта «хакки», съ мягкимъ воротникомъ и полковничьими по-

гонами съ вензелевымъ на нихъ изображеніемъ имени его покойнаго отца Императора Алексадра ІП-го, въ высокихъ шагреневыхъ сапогахъ и подпоясанъ обыкновеннымъ форменнымъ ремнемъ.

Я сразу почувствовалъ происшедшую ко мнѣ перемѣну и рѣшилъ замкнуться въ самомъ себѣ; къ закусочному столу я не подошелъ, что въ прежнее время вызвало бы протесты гофъ-маршала и болѣе близко со много державшихся лицъ свиты.

Затѣмъ всѣ перешли въ столовую, гдѣ за обѣденнымъ столомъ мнѣ было указано не прежнее обычное мѣсто наискось отъ Государя, а другое, обыкновенно занимавшееся пріѣзжавшими въ Ставку гостями, которые, по своему служебному положенію, отвѣчали моему новому рангу рядового корпуснаго командира.

Государь говорилъ со мною мало, лишь столько, сколько требовалось по этикету, и я благодарилъ свое внутреннее чувство, что оно подсказало мнѣ явиться къ обѣду, принявъ болѣе офиціальный видъ.

Послѣ довольно простого и короткаго, какъ всегда, обѣда, запивавшагося обыкновеннымъ столовымъ виномъ или яблочнымъ квасомъ, начался безконечно мучительный для некурящихъ или курившихъ только сигары періодъ куренія папиросъ. Государь сигаръ не переносилъ и при немъ ихъ не курили, это было правиломъ даже для старика Фредерикса, имѣвшаго особое пристрастіе только къ сигарамъ. Затѣмъ Государь, выкуривъ свои двѣ или три папиросы, медленно поднялся со своего мѣста и далъ возможность пройти всѣмъ своимъ гостямъ въ уже упомянутый зеленый салонъ. Тамъ всѣ приглашенные устанавливались по указанію гофъ-маршала въ ожиданіи обходѣ ихъ Государемъ.

Я невольно и не безъ сожалѣнія вспомнилъ о ранѣе имѣвшемся у меня разрѣшеніи, для сбереженія моего времени, уходить къ себѣ сейчасъ же по окончаніи завтрака или обѣда, не ожидая окончанія утомительной и скучной церемоніи прощальнаго обхода всѣхъ царскихъ гостей.

Теперь я долженъ былъ ожидать своей очереди, чтобы проститься съ Государемъ. — Императоръ сказалъ мнѣ нѣсколько словъ, спросилъ когда я уѣзжаю, и узнавъ, что мнѣ разрѣшенъ 3-недѣльный отпускъ, выразилъ радость по поводу возможности мнѣ отдохнуть и сожалѣніе, что онъ лишенъ возможности передать войскамъ корпуса теперь же свой привѣтъ.

Наскоро простившись съ лицами свиты, я вышелъ изъ вагона и почувствовалъ какъ то особенно сильно, пріобрѣтенную сво-

боду отъ давившихъ меня въ теченіе болѣе года обязанностей и отвѣтственности.

Я уѣзжалъ на слѣдующій день на нѣсколько дней въ Петроградъ, чтобы временно отдохнуть въ кругу своей семьи, среди которой не былъ со времени начала войны.

Мой поѣздъ отходилъ въ 3 часа дня. Такъ какъ въ тотъ же день въ 6 часовъ вечера уѣзжалъ въ Першино Великій Князь, то я простился съ нимъ заранѣе.

Въ Першинѣ Великій Князь пробылъ около 3 недѣль и это продолжительное пребываніе очень тревожило подозрительную Императрицу. Послѣдняя дважды писала Императору о необходимости скорѣйшаго водворенія Великаго Князя Николая Николаевича въ Тифлисъ.

«Прикажи ему скорѣе ѣхать на югъ. — Всякаго рода дурные элементы собираются вокругъ него и хотятъ использовать его, какъ знамя.... Было бы безопаснѣе, если бы онъ скорѣе уѣхалъ на Кавказъ...» — Таковы выдержди изъ писемъ Императрицы Александры Феодоровны къ Царю.

4. Великій Князь на Кавказѣ.

Великій Князь Николай Николаевичъ, пріѣхавъ въ Тифлисъ въ концѣ сентября 15-го года, поселился тамъ во Дворцѣ Намѣстника. — Ко времени его прибытія бывшій Намѣстникъ на Кавказѣ графъ Воронцовъ-Дашковъ уже выѣхалъ изъ Тифлиса и они свидѣлись въ пути, на станціи Баладжары. Великій Князь прибылъ въ Тифлисъ въ извѣстномъ ореолѣ «опальнаго» лица, пострадавшаго какъ бы, въ результатѣ существовавшаго режима. Съ нимъ вмѣстѣ прибыла многочисленная свита, среди которой были липа, находившіяся въ такомъ же, какъ онъ, положеніи. Это состояніе было тогда уже моднымъ и потому въ извѣстной мѣрѣ примиряло съ нимъ революціонно-настроенный Кавказъ, среди населенія котораго кипѣли разнообразныя націоналистическія и революціонныя теченія. — Среди лицъ, прибывшихъ одновременно съ Великимъ Княземъ на Кавказъ, находились лица, занимавшія ранѣе высокое служебное положеніе, хотя и не знавшихъ вовсе Кавказа (генералъ Янушкевичъ, Палицынъ и др.). Опасеніе, что они займутъ выдающееся положеніе въ администраціи Кавказа, конечно, не могло не вызывать извѣстной тревоги, но Великій Князь сразу же усвоилъ мудрую внутреннюю политику графа Воронцова-Дашкова, котораго очень любили и цѣнили народы Кавказа. Положеніе Ве-