Владимир Голяховский - Это Америка

Недоброе чувство кольнуло Лилю, она подумала: «Эта хитрая бестия, эта „кисанька — лапушка“, похоже, процветает в Америке…»

В Лилин госпиталь пришла работать помощником медсестры русская эмигрантка. Лиля встретила ее в коридоре и сразу узнала: это была Роза Штейн, все такая же статная, энергичная, слегка располневшая.

— Роза? Я помню вас.

— Да, и я помню вас. Как я рада, что встретила вас — хоть один знакомый человек.

— Ну, как устроилась ваша жизнь, что вы делаете?

Роза пожала плечами, грустно улыбнулась:

— Моя мечта найти Сашу не осуществилась. Как говорится, не судьба. Мама пишет, чтобы я вернулась обратно в Россию. Конечно, годы идут, но лучше жить здесь одной, чем вернуться в нищий Саранск и выйти за какого-нибудь пьяницу. Пока бьюсь. Работала прислугой у одной старушки — убирала, покупала продукты, выводила ее гулять. Это мне надоело, тогда я закончила курсы на Medical Assistant, помощника медсестры. Год работала в русском офисе, но уволилась оттуда, теперь вот устроилась здесь.

— Вам не нравилось в офисе?

— Я бы не ушла, но узнала, что наша докторша жульничает: прописывает больным сильное обезболивающее лекарство, похожее на морфий, а они в нем не нуждаются и даже не знают, что она им такое прописала. Она получает их в аптеке бесплатно, на страховку больных, а потом переправляет во Флориду, там ее агенты продают их на улицах наркоманам. Одна таблетка двадцать долларов стоит.

— Неужели доктор может делать такое? — поразилась Лиля.

— Ой, да она не только это делает, она все может. Сначала я не замечала, но она стала меня посылать в аптеку за этими лекарствами, так и говорила: «Кисанька — лапушка, получите для несчастного старика, а я потом сама ему отвезу домой». Но я-то знала, что тому старику оно не нужно. А она стала посылать меня все чаще…

Лиля настороженно спросила:

— Так она к вам и обращалась — «кисанька — лапушка»?

— Да она всем так говорит.

— Ее зовут Тася Удадовская?

— Да. Вы ее знаете?

— Знала раньше.

— Ой, только вы меня не выдавайте, что я вам это рассказывала. Обещаете? А я как заподозрила ее обман, испугалась — не хочу попасть в неприятности. Если ее накроют, то всех ее работников начнут таскать по судам. Спросят меня: ты получала перкосет на чужое имя? Что я буду отвечать? Мне нельзя попасть под суд, за это могут выслать из страны, а мне дорого досталось разрешение приехать сюда. Вот я и решила — лучше быть подальше от этой Таси.

— А другие сотрудники не знают об этом?

— Знают, конечно, но там у всех круговая порука. Вы бы видели, что творят многие русские врачи в своих офисах. Как они лечат, об этом я судить не берусь, но жульничают почти все. После каждого визита больного они приписывают на его имя лишнее посещение и получают от «Медикейда» по пятьдесят долларов, а то и больше. Тася назначает больным ненужные медицинские аппараты, и все за счет «Медикейда». Чтобы заманить пациентов и выманить у них номера их страховок, она их вызывает, присылает за ними машины, обхаживает, назначает ненужные массажи и процедуры, даже кормит бесплатно ланчами. Они, конечно, рады, а секретарша собирает номера их страховок, и потом на эти номера записывают лишние визиты. А видели бы вы, какой у нее шикарный офис, какая богатая обстановка. Все, чтобы пускать пыль в глаза больным.

Лиля слушала, и ей было обидно за Америку, за то, что она позволяет процветать такому жулью.

В Лилин госпиталь иногда поступали больные с осложнениями после неправильного лечения в частных офисах. Однажды привезли 75–летнего русского эмигранта с запущенным переломом шейки бедра. Он упал дома две недели назад, несколько раз его привозили в частный офис, делали массаж, лечебную гимнастику, электропроцедуры.

Но у него начались пролежни и воспаление легких от постоянного лежания. Вместо срочного направления в госпиталь ему доставили на дом больничную кровать с электрооборудованием. А боль в ноге усиливалась, состояние ухудшалось, соседи — американцы увидели это и вызвали машину скорой помощи.

Лиля приняла его, назначила рентгеновский снимок, увидела запущенный перелом и позвонила Уолтеру Бессеру:

— Уолтер, это Лиля. Поступил тяжелый больной с переломом шейки бедра.

— Я сейчас приеду, — сразу ответил он.

Вместе со старшим резидентом и Лилей он сделал срочную операцию: убрал сломанную кость и вместо нее поставил искусственный металлический сустав. Уолтер был виртуозным хирургом. Лиля еще не видела такой операции, ассистировала в первый раз, училась.

Больной с трудом выходил из тяжелого состояния, очнулся только на четвертый день. Лиля заговорила с ним на обходе. Он недоверчиво посмотрел на нее, потом воскликнул:

— Ой, вы говорите по — русски! Какое счастье! Приходите ко мне почаще.

Слегка окрепнув, начал жаловаться на условия:

— Это безобразие, здесь меня никто не понимает. Все врачи черные, все сестры черные, и в палате лежат одни черные. Куда я попал? Что это за госпиталь?! На Брайтоне, в офисе, доктор разговаривала душевно, успокаивала, даже называла меня «кисанька — лапушка».

— Ваша доктор Удадовская?

— Да. Вы ее знаете? Чудесный человек и прекрасный доктор.

Значит, вот кто чуть не погубил его. Но зачем говорить ему об этом? Лиля только сказала:

— Наши доктора и сестры вас не понимают, потому что не знают русского языка.

— Ха, а считается, что в Америке медицина очень хорошая. Что ни говорите, а отношение к больным здесь хуже, чем в России.

— Но вам сделали операцию, каких в России до сих пор не делают. Вас вылечили.

— Ну, лечение лечением, но ведь я же живой человек, мне нужно человеческое отношение. Вот моя доктор заботливая, снабжает нас привычными русскими лекарствами и еще выписывает нам с женой разные американские пилюльки — синие, красные, желтые. Мы держим их дома в мешке. А еще она назначает нам разные аппараты. Недавно прислала даже макровей.

— Что за «макровей»? — удивилась Лиля.

— Ну, это машина такая, чтобы быстро согревать еду.

— Это называется микроволновка, microwave.

— Ну, по мне все одно. Главное, что все на дом доставляют. Ее секретарша часто звонит, чтобы мы пришли на обследование — то сердца, то легких. Нам так часто не надо, мы говорим — пусть запишут, что мы приходили. Для нас это не проблема — все бесплатно.

Лиля с горечью подумала: «Ну и жульничество развела эта Тася! Для вас это не проблема, но за вас платят налогоплательщики, а для них это еще какая проблема»[92].