Предтеча Ленина. В спорах о Нечаеве - Александр Григорьевич Гамбаров
На следующий день из больницы для душевнобольных святой Анны небольшая группа – человек двадцать-тридцать – русских эмигрантов и французских революционеров провожала на кладбище гроб Ткачева. Над его могилой произнесли речь сотрудник «Набата» П.В. Григорьев, П.Л. Лавров и вождь французских бланкистов Вайян.
II Социально-политические взгляды Ткачева
Выше уже было отмечено, что Ткачев воспитывался на сочинениях наших великих «просветителей» начала 60-х годов. Их произведения оказали весьма заметное воздействие на его миросозерцание. Влияние идей Чернышевского, в меньшей степени Добролюбова и в особенности Писарева сказалось ярче всего на этических и эстетических взглядах Ткачева. Известно, что в вопросах этики Ткачев был сторонником столь типичного для просветителей-шестидесятников утилитаризма, а в вопросах эстетических он являлся приверженцем реальной критики, считал своими предшественниками в этом отношении Чернышевского, Добролюбова и Писарева[181]. Влияние этих писателей сказалось и на философских воззрениях Ткачева. Противник всякой философии, которую он во всех ее видах считал сплошной метафизикой, Ткачев проявлял явные симпатии к материализму, – и притом не в фейербахианской его форме, как это было у Чернышевского и Добролюбова, а в более упрощенной, механистической, «писаревской».
Однако нас в настоящее время интересуют не этические, эстетические и философские воззрения Ткачева, а его общественно-политические взгляды. В дальнейшем речь пойдет о Ткачеве только как о революционном мыслителе.
Обычно принято общественно-политические взгляды Ткачева характеризовать словами: бланкизм, якобинство. Действительно, в его миросозерцании были соответствующие элементы. Влияние Бланки на Ткачева стоит вне сомнений. Проповедуемые Ткачевым захват государственной власти революционным меньшинством при помощи заговора и установление диктатуры этого революционного меньшинства – идеи чисто бланкистские. Недаром сам Ткачев охотно признавал себя учеником Бланки. В речи, которую французская полиция не дала ему произнести в 1881 году над могилой Бланки, Ткачев так отозвался об этом революционере: «Он был нашим вдохновителем и нашим вождем в великом искусстве заговора, это всеми признанный вождь, который передал нам с революционной верой и упорством в борьбе и презрение к страданиям ее… Для нас Бланки не умер. Обаятельный и симпатичный образ великого мученика неизгладимо запечатлен в наших сердцах, он остается нашим главой, он остается нашим вождем»[182].
Однако Ткачев не был полным и безусловным последователем Бланки. В некоторых весьма существенных пунктах он резко расходился с великим французским революционером.
В социологических вопросах Бланки был последовательным идеалистом, верящим в то, что идеи управляют миром. «Писать историю, – говорил Бланки, – значит рассказать роль сознания и мысли в жизни народов». С его точки зрения, все зло и все несправедливости существующего экономического строя являются результатом нашего невежества.
Распространение образования уничтожает возможность обмана и эксплуатации. Бланки верил, что коммунизм явится результатом исчезновения невежества[183].
Ткачев стоял на совершенно иной точке зрения. Он считал, что не бытие определяется сознанием человека, а сознание – бытием. Еще в 1865 году Ткачев открыто заявил себя сторонником идей К. Маркса, которые, по его мнению, уже сделались «почти общим достоянием всех мыслящих порядочных людей». «Едва ли умный человек найдет против него (учения К. Маркса. – Б.К.) хотя какое-нибудь серьезное возражение», – писал Ткачев в «Библиографическом листке» журнала «Русское слово» в декабре 1865 года[184].
Изучение литературного наследства Ткачева (и частности неопубликованных до сих пор его рукописей) показывает, что Ткачев был знаком со взглядами Маркса значительно ранее того, как он в 1865 году впервые заявил себя его последователем. В написанной (судя по имеющейся под статьею дате) в декабре 1863 года статье «Юридическая метафизика»[185] Ткачев говорит о тесной зависимости «юридической сферы народного быта» от сферы экономической и о том, что «гражданское право есть не что иное, как известная форма, известное выражение экономической жизни народа». Немного позднее, в статье «Экономический метод в науке уголовного права»[186], оставшейся, к сожалению, незаконченной и неопубликованной, он делает попытку установить связь между нормами уголовного права и экономическими отношениями.
Не одни только юридические явления считал Ткачев стоящими в зависимости от явлений жизни экономической: и политика, и религия, и наука, и нравственность, и миросозерцание людей определяются условиями их экономического быта.
Ткачев так формулировал свои взгляды:
«Вся общественная жизнь во всех ее проявлениях, со всей литературой, наукой, религией, политическим и юридическим бытом есть не что иное, как продукт известных экономических принципов, лежащих в основе всех этих социальных явлений. Данные экономические принципы, последовательно развиваясь, комбинируют известным образом человеческие отношения, порождают промышленность и торговлю, науку и философию, соответствующие политические формы, существующий юридический быт, порождают, одним словом, всю нашу цивилизацию, делают весь наш прогресс»[187].
Став на такую точку зрения, Ткачев в своих статьях не раз делал попытки установить зависимость отдельных конкретных явлений жизни от экономики. И в этом направлении он достигал подчас весьма интересных результатов. Такова, например, его оригинальная для того времени постановка женского вопроса, который он рассматривает как неизбежный результат экономического развития буржуазного общества и который он считает неразрешимым в условиях капиталистического общества[188]. Не менее интересна попытка Ткачева поставить в связь события так называемой «эпохи великих реформ» в России (т. е. 60-х годов) не с «пробуждением» русского общества, как это обычно делали его современники, а с определенными изменениями хозяйственного быта России, потребовавшими преобразования ее политических учреждений и вызвавшими это самое «пробуждение». Оригинальна и та постановка, которую Ткачев дал вопросу о корнях германской реформации. В его глазах, смысл реформации не исчерпывается тем религиозным движением, которое происходило в то время в Германии. Религиозность – это только форма, в которую вылились явления совершенно иного порядка. Для Ткачева реформация – результат столкновения «принципа крепостного права» с «принципом городской промышленности». Другими словами, борьба протестантизма против католической церкви – это борьба городской буржуазии против феодальной аристократии. Аналогичным образом Ткачев подходит и к крестьянским войнам в Германии XVI в. События того времени Ткачев исследует с точки зрения борьбы общественных классов, существовавших тогда в Германии: феодалов, крестьянства и городской буржуазии[189]. Для нас такая постановка вопроса привычна: мы именно с этой точки зрения подходим к изучению явлений общественной жизни. Другое дело – современники Ткачева: для них подход Ткачева был необычен. В них он вызывал чувство недоумения, так ясно проявившееся во время вышеупомянутой полемики Ткачева с «Отечественными записками» относительно женского вопроса.
Констатируя сильное влияние идей Маркса на Ткачева, необходимо, однако, отметить, что экономический материализм Ткачева был пропитан психологизмом. По Ткачеву, деятельность как индивидуума, так и общества определяется расчетом – соображениями о личных выгодах. Как человеку, так и обществу
