Минное поле политики - Евгений Максимович Примаков
Б. Е.: Здравствуйте, Николай Николаевич. Как самочувствие? Я принял решение разъединить должности секретаря СБ и главы администрации президента, так как считаю, что совершил ошибку, объединив эти должности. На пост главы администрации думаю назначить Волошина, а вас оставить на посту секретаря Совета безопасности. Как вы на это смотрите?
Н. Б.: Спасибо, Борис Николаевич, за предложение, но я вынужден отказаться. Если вы не возражаете, я изложу свои аргументы.
Первое, это решение не ваше, а навязанное вам вашей дочерью — Дьяченко по рекомендации группы лиц. Причина этого кроется не в ошибочности объединения двух должностей, а в том, что я инициировал снятие Березовского с поста исполнительного секретаря СНГ и отказался участвовать в кампании по дискредитации Примакова и его правительства.
Организовали эту кампанию Дьяченко, Абрамович, Юмашев, Волошин, Мамут с благословения Березовского.
Второе, остаться работать в Кремле — это значит принимать участие в реализации тех решений, которые вам навязывают Дьяченко, Юмашев, Абрамович, Березовский, Волошин, а многие из них зачастую носят антигосударственный характер или противоречат интересам государства. Участвовать в этом я не хочу.
Третье, я боевой генерал, бывал во многих «горячих точках», рисковал жизнью, подолгу не видел семью. Всегда был уверен, что служу интересам России и в интересах президента России. Поработав в Кремле, понял, что страной правит не президент, страной правит от имени президента кучка недобросовестных лиц и правит в своих интересах, а не в интересах государства. Состоять в этой компании я не могу и не хочу.
Б. Е.: А если я вам прикажу, вы исполните?
Н. Б.: Исполню, но прошу мне это не приказывать.
Б. Е.: Я бы хотел, чтобы вы работали рядом со мной, у вас неплохо получалось. Я не ожидал, что они набрали такую силу. Я их всех разгоню! Хорошо! Я отменяю свое решение! Вы остаетесь главой администрации, и мы работаем вместе. Как вы на это смотрите?
Н. Б.: Борис Николаевич, я готов, но у меня есть одно условие: из Кремля должны быть уже сегодня удалены ваша дочь Дьяченко, Юмашев, Волошин, запрещен свободный вход Абрамовичу, Мамуту, Березовскому В этом случае я буду работать.
Б. Е.: Хорошо, я подумаю. Мы еще встретимся и все обсудим.
В 20.00 этого же дня президент подписал указ об освобождении Н. Н. Бордюжи от должностей главы администрации президента и секретаря Совета безопасности.
Ельцин бывал разным. Одним — до выборов 1996 года, особенно до обескуражившей необходимости идти на второй тур вопреки твердому убеждению в том, что полностью и единолично контролирует ситуацию. Другим он начал становиться, когда появилась группа, которая, будучи в ту пору достаточно разнородной, сумела объединиться для того, чтобы организовать прохождение Ельцина в президенты.
Но этим дело не ограничивалось. Целью этой группы стало отлучение от президента тех, кто был близок с ним — Коржакова, Барсукова, Сосковца. «Прежние» делали все, чтобы укрепить единоначалие Ельцина: скрывали его периодические «срывы», старались уберечь от явных проколов. «Царь Борис» — так они его называли в глаза в неофициальной обстановке, но сами не претендовали на «царствование».
Новое окружение президента отличалось от прежнего качественно. Стремясь не допустить победы любого неконтролируемого ими лидера на выборах, «новые» одновременно сделали ставку на Ельцина, через которого стремились управлять страной сами, чтобы стабильно обогащаться и, самое главное, не подвергаться при этом никакой опасности.
Выполнению этой задачи помогла болезнь Ельцина. Он окончательно стал другим после вынужденной операции на сердце. Будучи зависимым от медикаментов и работая считаные часы, да и то не каждый день, он физически не мог сопротивляться давлению со стороны нового окружения. «Семья» этим широко пользовалась.
Правда, в те моменты, когда Ельцин работал, он подчас становился прежним, как это проявилось, например, в телефонном разговоре с Бордюжей да и в описанном выше разговоре со мной, касавшемся «обволакивания меня левыми». Но заканчивался этап активный и начиналось время царствования «семьи». И «семья» стремилась законсервировать такое положение — если не выйдет в обход конституции, то во всяком случае на конституционный срок.
Борис Николаевич Ельцин, несомненно, интересная личность. Был в первой половине 1990-х годов, безусловно, волевым, с развитым чувством интуиции, уверенным в себе руководителем. Чего-то не знал, но постигал через опыт, практику. Достаточно в этой связи проследить его деятельность на международном поприще — от слабо подготовленного и плохо разбирающегося в международных делах человека до лидера, дружбы, да и просто общения с которым искали или добивались многие опытные политики с большими именами. Это была не только дань России — одному из главных «игроков» на международной арене. Не только действовал ореол лидера такой могучей страны. Дело было и в самом Ельцине, который часто ухватывал проблему и самое важное — демонстрировал, несмотря на внешнюю жесткость, конструктивность с целью решения многих вопросов.
Конечно, у него были и ошибки, и промахи, нередко связанные со злоупотреблением спиртным, но мне представляется, что это большая и в то же самое время трагическая фигура, которая, несомненно, вошла в Историю.
Самую активную роль в борьбе против меня играл — собственно, он и не скрывает этого — Борис Абрамович Березовский. Характер и формы его деятельности, которые привели к баснословно быстрому и сказочному обогащению, — не предмет изложения в этой книге. Я не считаю возможным для себя пересказывать то, что было опубликовано во многих газетах и журналах, и вообще пользоваться недокументальными источниками. Но факт остается фактом: Березовский стал, пожалуй, самой видной фигурой в группе быстро и очень сильно разбогатевших людей при переходе России к рыночным отношениям. При этом он выделялся своими амбициозными претензиями не более и не менее как на управление страной. Преследуя именно такие цели — этим он отличается, скажем, от В. А. Гусинского, — Березовский прибирал к рукам многие средства массовой информации.
Как-то в одном из своих интервью Б. Березовский сказал, что у него со мной могли бы сложиться идеальные отношения. Но он распознал во мне после того, как я пришел в правительство, человека с кагэбэшным мышлением. Я не думаю, что отношения могли бы быть идеальными даже вне зависимости от того, как я мыслил. Определяющим для этих отношений стало поведение Березовского.
Когда я был министром иностранных дел, он несколько раз посещал Смоленскую
