Уход Толстого. Как это было - Виталий Борисович Ремизов
Грех гордости может быть уничтожен только признанием единства духа, живущего во всех людях. Понявши это, человек не может уже считать ни себя, ни своих близких, ни свой народ выше и лучше других людей (185).
Только тогда легко жить с человеком, когда не считаешь ни себя выше, лучше его, ни его выше и лучше себя (185).
Всякий человек, прежде чем быть австрийцем, сербом, турком, китайцем, — человек, то есть разумное, любящее существо, призвание которого никак не в том, чтобы соблюдать или разрушать сербское, турецкое, китайское, русское государство, а только в одном: в исполнении своего человеческого назначения в тот короткий срок, который предназначено ему прожить в этом мире. А назначение это одно и очень определенное: любитьвсехлюдей (курсив Л. Н. Толстого. — В. Р.; 193–194).
Нравственное усилие и радость сознания жизни чередуются так же, как телесный труд и радость отдыха. Без труда телесного нет и радости отдыха; без усилия нравственного нет радости сознания жизни (328).
Л. Н. Толстой верхом в окрестностях Ясной Поляны. 1908. Фотография К. К. Буллы
«Жить до вечера и до веку» — значит жить так, как будто всякую минуту доживаешь последний час и можешь успеть сделать только самое важное, и вместе с тем жить так, как будто то дело, которое ты делаешь, ты будешь продолжать без конца (333).
Любовь — это проявление божественной сущности, для которой нет времени, и потому любовь проявляется только в настоящем, сейчас, во всякую минуту настоящего (336).
Главный вопрос жизни нашей только в том, то ли мы делаем в этот короткий, данный нам срок жизни, чего хочет от нас Тот, Кто послал нас в жизнь. То ли мы делаем? (343).
Человек — носитель Бога. Сознание своей божественности он может выражать словом. Как же не быть осторожным в слове? (354).
Уныние есть такое состояние души, при котором человек не видит смысла ни в своей, ни во всей жизни мира. Избавление от него есть только одно: вызвать в себе лучшие мысли свои или других людей, которые были тобою сознаны и которые объясняли тебе смысл твоей жизни. Вызывание таких мыслей совершается повторением тех высших истин, которые знаешь и можешь высказать сам себе, — молитвой (377).
Если человек стремится к Богу, то он никогда не может быть доволен собою. Сколько бы он ни подвинулся, он чувствует себя всегда одинаково удаленным от совершенства, так как совершенство бесконечно (403).
Самоуверенность — свойство животного; смирение — человека (403).
Нет ничего сильнее смиренного человека, потому что смиренный человек, отказываясь от себя, дает место Богу (407).
Л. Н. Толстой. Ясная Поляна. 1910. Фотография фирмы «Шерер, Набгольц и Ко»
Прекрасны слова молитвы: «Приди и вселися в ны». В этих словах всё. Человек имеет всё, что ему нужно, если Бог вселится в него. Для того же, чтобы Бог вселился в человека, делать нужно только одно: умалить себя, чтобы дать место Богу. Как только человек умалит себя, Бог тотчас же вселяется в него. И потому для того, чтобы иметь всё, что ему нужно, человеку надо прежде всего смириться (407).
Нет ни одного человеческого преимущества — силы, красоты, богатства, звания, учености, просвещения, даже доброты, которые при отсутствии смирения не уничтожались бы и не превращались бы из преимуществ и хороших качеств в отталкивающие свойства. Нет ничего противнее человека, кичащегося своим богатством, званием, умом, просвещением, ученостью, добротой. Люди желают быть любимыми людьми, знают, что гордость отталкивает людей, и все-таки не могут быть смиренны. Отчего это? Оттого, что смирение не может быть усвоено отдельно. Смирение есть последствие перенесения человеком своих желаний из области вещественной в область духовную (411).
Если люди говорят вам, что не надо во всем добираться до правды, потому что полной правды никогда не найдешь, не верьте им и бойтесь таких людей. Это самые злые враги не только истины, но и ваши. Они говорят это только потому, что сами живут не по правде и знают это и хотели бы, чтобы и другие люди жили так же (417).
Ложь закрывает от нас Бога и в нас самих, и в людях, и потому нет ничего дороже истины, возвращающей нас к любви к Богу и ближнему (418).
Помни, что ты не стоишь, а проходишь, что ты не в доме, а в поезде, который везет тебя к смерти. Помни, что тело твое только проживает или доживает, а только один дух в тебе живет (449).
Ничего нет вернее смерти, того, что она придет для всех нас. Смерть вернее, чем завтрашний день, чем наступление ночи после дня, чем зима после лета. Отчего же мы готовимся к завтрашнему дню, к ночи, к зиме, а не готовимся к смерти? Надо готовиться и к ней. А приготовление к смерти одно — добрая жизнь. Чем лучше жизнь, тем меньше страх смерти, и тем легче смерть. Для святого нет смерти (461).
Не верит в бессмертие только тот, ктоне думал по-настоящему о жизни (472).
Если человек только телесное существо, то смерть — конец чего-то столь ничтожного, что не стоит и сожалеть о нем. Если же человек существо духовное и душа только временно живет в теле, то смерть только перемена (473).
Этот мир не шутка, не юдоль испытания и перехода в мир лучший, вечный, а этот мир, тот, в котором мы сейчас живем, — это один из вечных миров, который прекрасен, радостен и который мы не только можем, но должны нашими усилиями сделать прекраснее и радостнее для живущих с нами и для всех, которые после нас будут жить в нем (480).
Надо быть всегда радостным. Если радость кончается, ищи, в чем ошибся (495).
В поисках бессмертного храма
Виталий Ремизов
«Я люблю тебя и жалею от всей души, но не могу поступить иначе, чем поступаю».
Из последнего письма Льва Толстого Софье Андреевне. 31 октября 1910 г.
Вместо вступительной статьи — жанр послесловия. Причина тому — нежелание навязывать читателю чужое восприятие событий. Свободный читатель, свободное чтение.
У каждого участника воссозданной хроники трагических событий своя правда. Читатель, соприкоснувшись с разными точками зрения, сделает свой выбор. Избранный принцип объективной подачи материалов располагает к этому. Особенность же в том, что все они выстраиваются вокруг центра круговорота событий — личности Льва Толстого.
