Гвидо Кнопп - История триумфов и ошибок первых лиц ФРГ

Правда, кто делает из этого вывод, что Коль систематически работал над вопросом единения, скорее питает легенды. Принципиально христианско-либеральная коалиция была завязана на немецкой политике социально-либеральной эпохи. Смещение акцентов после 1982 года случилось постольку, поскольку было более четко обозначено системное противостояние с ГДР. К тому же правительство не упускало возможности все время заново намекнуть на немецкий вопрос, что часть оппозиции все больше обозначала как «позавчерашний день».

Оперативную политику единения, которой требовали голоса правого крыла ХДС, Коль отклонял так же, как и Геншер. Политика пошагового сближения продолжалась, например, в виде кредита на миллиард, который задумал Франц Йозеф Штраус. На этом примере хорошо видно, как Колю удалось переманить самых отчаянных противников прежней «восточной политики» на свою сторону.

За визит Хонеккера в 1987 г. Коля критиковали в его собственной партии. Но Коль использовал это для того, чтобы указать на больное место: «Люди Германии страдают от разделения. Они страдают под стеной, которая буквально стоит у них на пути и отталкивает их».

Общий итог должен звучать так: «набор политических программ» был до 1989 года, как и другие области политики, подчинен системе гарантии власти Коля. Осенью 1989 года, после падения Берлинской стены, он наконец начал использовать свой авторитет для достижения единства нации.

Когда в начале ноября массовые протесты в ГДР достигли точки кипения, а исход через соседние страны принял гротескные и драматические формы, Коль после телефонного разговора с президентами США и СССР — Джорджем Бушем и Михаилом Горбачевым — решился на коренные изменения в немецкой политике. Предложения обширной финансовой помощи федеральное правительство связало с концом монополии СЕПГ на власть. Вместо подчеркиваемого «невмешательства» речь шла теперь о «мирном вмешательстве».

Эта взаимосвязь была придумана во время одной из вечерних встреч в канцлерском бунгало, участие в ней приняли министр канцлерского ведомства Зейтерс и министр внутренних дел Вольфганг Шойбле. Здесь речь шла не только о деле. Не менее важной была и другая цель — сохранение власти в этот период. Коль не должен был опуститься до роли зрителя. Уже довольно давно был запланирован его визит в Польшу. Деликатная миссия должна была начаться 9 ноября 1989 года. Никто не мог предположить, что этот день станет судьбоносным для немцев.

Советник Коля Тельчик сам готовил визит канцлера, не желая чересчур обременять службы Министерства иностранных дел. Неудивительно, что Геншер терпеть его не мог, и выступления Тельчика у министра иностранных дел ограничивались за годы несколькими консультациями. Канцлер хотел исключить Геншера из польской политики.

Между ними существовало принципиальное несогласие в основополагающем вопросе: статусе немецкой восточной границы. Тео Вайгель на встрече 1989 года подтвердил старую позицию, что только общее немецкое демократическое правительство сможет формально признать послевоенные границы. Геншер хотел определенности еще до визита в Польшу, ведь границы и без того уже были установлены со времени восточных договоров и общеевропейских совещаний.

Лично Коль склонялся к точке зрения Геншера, но речь шла о фундаменте власти. Не рассердит ли он таким закреплением границ избирателей и часть ХДС? Это могло стоить ему голосов избирателей и политической поддержки партнеров по ХДС, а СПГ во время настолько насыщенного периода во внешней политике постарается извлечь все выгоды.

СДПГ увидела шанс подлить масла в огонь и уложила позицию Геншера в федеральное постановление. Дошло до открытого противостояния. Коль взял трубку, переговорил с Геншером, заявив, что коалиции придет конец, если СПГ проголосует так же, как СДПГ. Скандал не позволил возникнуть компромиссу, с которым обе стороны могли бы существовать. СДПГ отклонила предложение, расчеты Коля стали ясны.

Визит в Польшу по вопросу о границах должен был служить в основном одной цели: примирению обоих народов. Канцлеру мерещились шаги, похожие на немецко-французское единение, вплоть до «запланированных объятий» Тадеуша Мазовецкого, против которых поначалу возражали польские дипломаты. Коль видел себя решающим вопросы примирения в традициях Аденауэра, который искал сближения с Францией и вместе с де Голлем внес свой вклад в единение бывших кровных врагов.

И все же, несмотря на значение визита в Польшу, Гельмуту Колю было неприятно покидать Бонн из-за нарастающего напряжения во внутренней политике. 9 ноября делегация все же отбыла в Варшаву вместе с большой компанией журналистов. Вечером именно этого дня должно было состояться запланированное «немецкое чудо». В Берлине рухнула стена. С введением нового постановления о выездах в восточной части города начались недоразумения, которые окончательно обесценили строение из бетона и колючей проволоки.

Ошибочно сформулированное заявление ответственного за работу со СМИ члена ЦК Гюнтера Шабовски могло быть понято так, что начиная с этого момента в ФРГ могут выехать все граждане ГДР. Сотни тысяч немцев решили проверить это на деле. Давление на стену возрастало, пограничные служащие — не проинформированные ни о чем и совершенно ошеломленные — в конце концов открыли ворота. Для Берлина это была Ночь ночей. Десятки тысяч восточных и западных немцев необузданно праздновали падение серого каменною монстра. Чужие люди бросались в объятия друг друга, смеялись и ликовали. На участке стены перед Бранденбургскими воротами, символом немецкого разделения, люди танцевали и пели: «Этот день, такой прекрасный день сегодня».

Коль и его свита как раз хотели отправиться в элегантный дворец Радзивиллов, чтобы там отужинать вместе с польским премьер-министром, когда пришли волнительные известия. Как отреагирует на это канцлер?

«Чувства Гельмута Коля угадать всегда нелегко», — писал Тельчик в своем дневнике, — лишь быстрые указания и ставшие более резкими движения выдавали его беспокойство и напряжение. Он только что узнал то, во что в этот момент вряд ли кто-то мог поверить». Но времени на го, чтобы хорошенько подумать о сенсационной новости, оставалось всего ничего, совещание должно было продолжиться за ужином.

Около 21.00 снова появился пресс-секретарь Коля Эдуард Акерман, который наблюдал за событиями по западногерманскому телевидению. «Господин доктор Коль, держитесь крепко, — сказал он, — гэдээровцы ломают стену». — «Вы уверены, Акерман?» — спросил Коль. Акерман описал ему, как все больше людей из Восточного Берлина перебираются на другую сторону. «Этого не может быть! — произнес Коль. — Вы действительно уверены?» «Телевидение передает в прямом эфире из Берлина, я вижу это собственными глазами», — ответил Акерман.