Сергей Степанов - Век психологии: имена и судьбы

Слова, достойные быть высеченными золотом на мраморе!

Э. Толмен

(1886–1959)

О выдающихся бихевиористах – Торндайке и Уотсоне, Скиннере и Бандуре – написано много, и ныне их имена известны любому студенту-психологу. Эдварду Толмену, который занимает в этом пантеоне не менее достойное место, в нашей стране «повезло» меньше – из всех его работ на русский язык переведены лишь две небольшие статьи, причем перевод был выполнен специально для хрестоматии по истории психологии и широкого внимания не привлек. И это кажется особенно несправедливым на фоне широкого признания его вклада в мировую науку. Еще в 1952 г. в очередном томе «Истории психологии в автобиографиях» был опубликован его научный «автопортрет», а такой чести удостаивались лишь самые заслуженные; в американском био-библиографическом справочнике «Психология», недавно переведенном и у нас, Толмен фигурирует среди 500 крупнейших фигур мировой психологической науки. Сегодня и мы попробуем восполнить образовавшийся пробел и отдать дань одному из крупнейших знатоков поведения.

Эдвард Чейс Толмен родился 14 апреля 1886 г. в городке Уэст-Ньютон, штат Массачусетс, в семье преуспевающего промышленника. Его отец, президент крупной компании, к своему делу относился очень увлеченно и мог часами с неиссякаемым энтузиазмом рассказывать о нем детям… наводя на них смертельную скуку. Ни Эдвард, ни его старший брат не питали склонности к бизнесу и в итоге отказались пойти по стопам отца, предпочтя науку (брат Эдварда стал известным химиком-теоретиком). Такое решение, хотя и не отвечало родительским ожиданиям, не вызвало в семье конфликта – напротив, братьям на протяжении их учебы оказывалась щедрая финансовая поддержка. Одно это ярко свидетельствует о той либеральной атмосфере, которая царила в семье.

Однако научные предпочтения Толмена определились не сразу. Окончив среднюю школу в родном городе, он поступил в Массачусетский технологический институт. Такой выбор был продиктован не какими-то особыми склонностями к инженерной карьере, а главным образом – пожеланиями родителей. Сказалось и то, что в школе Толмену хорошо давались математика и естественные науки. Семейные связи и собственные немалые способности могли обеспечить ему достойное место в кругу капитанов американской индустрии. Но он предпочел другой путь.

На последнем курсе института Толмен прочитал несколько произведений У.Джемса и под их влиянием принял решение посвятить себя философии и психологии. По окончании института в 1911 г. он отправился в Гарвард и в течение летнего триместра вольнослушателем посещал курс философии, который читал ученик Джемса Р.Перри, а также курс психологии Р.Йеркса. Этот опыт привел его к выводу: хотя философские проблемы ему чрезвычайно интересны, по своему складу ума философом ему не стать, а вот психология в наибольшей мере отвечает его интересам, тем более, что она, как ему казалось, представляет собой связующее звено между философской мыслью и естественнонаучным знанием.

Осенью Толмен поступил в аспирантуру в Гарварде по специальности «философия и психология». Годы его учения пришлись на ту пору, которая характеризовалась «революционной ситуацией» в психологической науке. В воздухе витали идеи бихевиоризма. Но и позиции структурализма оставались достаточно сильны. Вводный курс общей психологии Толмен изучал по учебнику Э.Титченера, который, как он отмечал в своей автобиографии, «на время почти убедил меня в структуралистском интроспекционизме». Этих же позиций придерживался Г.Мюнстерберг, выступавший самой влиятельной фигурой в Гарварде. Эксперименты, проводившиеся в его лаборатории, включая диссертационное исследование Толмена, посвященное влиянию запахов на запоминание бессмысленных слогов, осуществлялись с использованием метода интроспекции. Однако уже в 1913 г. появился программный манифест Дж. Уотсона «Психология с точки зрения бихевиориста», заставивший многих американских психологов критически пересмотреть подход к предмету и методам своей науки. На последнем курсе аспирантуры Толмен под руководством Йеркса уже изучал психологию по книге Уотсона «Поведение. Введение в сравнительную психологию» (1914).

Несомненное влияние на Толмена оказали и работы европейских психологов. После первого года аспирантуры в Гарварде он отправился на лето в Германию с целью совершенствоваться в немецком языке для сдачи экзамена на степень доктора философии (завидная обстоятельность, особенно в сравнении с нашим «кандидатским минимумом», который реально не гарантирует даже понимание товарных этикеток). В Гессене он познакомился с Куртом Коффкой, видным представителем зарождавшейся гештальтпсихологии, и даже принял участие в его экспериментах в качестве испытуемого. Позднее, в 1923 г. Толмен еще раз приехал в Гессен, дабы углубить свои познания в заинтересовавшем его предмете. Не прошло даром и серьезное изучение немецкого языка, что также, по мнению самого Толмена, оказало влияние на его научное мировоззрение. Английский язык, по его словам, был словно приспособлен для атомизма, рассмотрения явлений в их отдельности. Конструкции немецкого языка подтолкнули Толмена к иному подходу, который он назвал «молярным» – в противовес «молекулярному» подходу Уотсона. Толмену мы, в частности, обязаны и тем, что понятие гештальта, заимствованное им у Коффки и использованное в собственной поведенческой концепции, не было искажено неадекватным переводом на английский, а транслировалось напрямую из немецкого.

В 1915 г. Толмен защитил докторскую диссертацию и приступил к преподавательской работе в Северо-Западном университете в Эванстоне, штат Иллинойс. Этот этап его карьеры трудно назвать удачным. На первых порах молодой преподаватель затруднялся выразить свои мысли, вел себя застенчиво и попросту боялся своих студентов. К тому же полученное в семье воспитание в духе либерализма и пацифизма оказалось неадекватно общественным настроениям в годы мировой войны. Подпись Толмена под антивоенной петицией была расценена университетской администрацией как непатриотичный жест, поэтому не приходится удивляться, что при сокращении штатов в 1918 г. не слишком успешный и не вполне лояльный преподаватель был уволен.

К счастью, Толмену быстро удалось подыскать новое место работы. Таковым оказался Калифорнийский университет в Беркли. Здесь ученый проработал много лет, пока в 1954 г. не вышел в отставку в звании почетного профессора. За эти годы он удостоился многих регалий – стал почетным доктором Йельского университета и Университета Макгилл, а в 1937 г. занял пост президента Американской Психологической Ассоциации. Об этих годах Толмен впоследствии писал: «Переезд в Калифорнию символизировал мое окончательное освобождение от оков консервативного мировоззрения. «Вольный дух Запада» сразу же пленил меня, и я с той поры остался ему верен – хотя по прошествии лет, конечно, начал осознавать: не все золото, что блестит, даже в Калифорнии… Мою психологическую зрелость – а я, кажется, кое-чего в психологии достиг, – я в основном считаю заслугой благоприятной атмосферы Беркли, а также моего необыкновенно счастливого брака».