Александр Кукаркин - Чарли Чаплин

Сохранение финансовой свободы позволило Чарльзу Чаплину в начале 1956 года вновь создать собственную фирму, которая получила название «Аттика-филм компани». В отличие от прежней фирмы новая не располагала своей студией, и Чаплин вынужден был кооперироваться для съемок с одной из английских производственных кинокомпаний («Шеппертон»).

Первый же фильм, который был выпущен «Аттика-филм компани», «Король в Нью-Йорке», своей боевой, открытой сатиричностью возродил лучшие традиции «Новых времен» и «Великого диктатора». Это, конечно, чрезвычайно знаменательный факт. Он лучше чем что-либо другое свидетельствовал о тяжести постоянных опасений, вынужденных ограничений и недомолвок, которые влияли в Америке на творчество художника, особенно сильно — в послевоенное время. Посетившему его в Швейцарии уже в конце 1959 года корреспонденту американского журнала «Ньюсуик» Чаплин без обиняков заявил:

— Откровенно говоря, я счастлив, что не живу в США. Здесь у меня гораздо больше свободы.

В последние два-три года своей жизни в Соединенных Штатах Чаплин вынужден был даже резко ограничить всякие публичные выступления. Образ жизни и характер труда американской интеллигенции вообще не способствуют ее общению с людьми вне своего узкого профессионального круга; прогрессивно же настроенные лица в то время были почти совсем изолированы от народа и отстранены от общественной деятельности. С момента отъезда из Америки вынужденному одиночеству и затворничеству, на которое был обречен Чарльз Чаплин в Голливуде, пришел конец. Он смог, в частности, в достаточной мере полно говорить о своих взглядах на происходящие в мире события, раскрыть свое кредо художника, человека, гражданина, общественного деятеля. Выступления Чаплина, сделанные за годы его жизни в Европе, во многом помогают также правильно понять и оценить замысел фильма «Король в Нью-Йорке».

Самым важным и развернутым заявлением Чаплина была его знаменитая декларация, оглашенная при получении Международной премии Мира, которую ему присудил Всемирный Совет Мира в мае 1954 года за «выдающийся творческий вклад в дело мира и дружбы между народами». Принимая с благодарностью от представителей Всемирного Совета Мира этот почетный знак великой любви, уважения и признательности народов, Чарльз Чаплин в своем ответном слове сказал:

— Желание мира носит всеобщий характер. Сформулировать требование мира — независимо от того, делается ли это на Востоке или на Западе, — это значит, по-моему, сделать шаг в правильном направлении. Я польщен и очень счастлив получить награду. Я не претендую на знание ответов на проблемы, угрожающие миру, но я знаю, что нации никогда не разрешат этих проблем в атмосфере ненависти и недоверия и тем более не разрешит их угроза сбросить атомные бомбы… В нашу эру атомной науки нации должны были бы думать о вещах менее устарелых и более конструктивных, нежели использование насилия для разрешения своих разногласий. Жалкие усилия, имеющие целью приучить народы к мысли о неизбежности войны с применением водородной бомбы, со всеми ужасами, какие она несет, представляют собой преступление против человеческого духа и сеют семена общего безумия…

Полученную денежную премию Чаплин пожертвовал в пользу Движения сторонников мира Австрии, Франции и Англии. Австрийский Совет мира создал из полученных средств «Фонд Чарли Чаплина в защиту мира». Для распределения премии во Франции и в Англии Чаплин совершил специальную поездку в Париж и в Лондон. Выступая в муниципалитете лондонского округа

Лэмбет, в котором он родился, Чаплин выразил свое твердое убеждение в возможности сохранения мира.

— Я верю в мир, — сказал он, — в мир, достигнутый с помощью разоружения, а не путем применения водородной бомбы.

Последовательно и убежденно защищая гуманистические идеи, Чарльз Чаплин в своих выступлениях разоблачал человеконенавистническую идеологию милитаризма, нашедшую яркое выражение в пресловутой политике силы. В знаменитом интервью, данном в 1954 году журналу «В защиту мира», он заявил:

— Холодная война может продолжаться бесконечно… Какое безумие, какое чудовищное злодейство это повседневное систематическое отравление сознания миллионов людей, которых учат ненавидеть друг друга, искусственно внушая им всякие страхи! Нужно помешать этим бредовым действиям, надо прекратить эту безобразную холодную войну!.. Я не политический деятель. Я не причастен ни к какой политике. <…> Но я прекрасно знаю, что тот путь, на который кое-кто намеревается свернуть мир, — чистейшее безумие, ибо он может привести только к всеобщей войне и полному растлению человеческой души. Если мы хотим избежать непоправимой катастрофы, мы должны попытаться совместными усилиями понять существо проблем, вызывающих разногласия между странами, и устранить их путем переговоров; надо прийти к такому соглашению, которое дало бы возможность каждому народу жить сообразно своим привычкам и стремлениям, а каждому человеку возвратило бы сознание достоинства и чувство солидарности с себе подобными.

Такого рода заявления Чаплина не могли не вызвать бурной реакции американских газет. Награждение артиста Международной премией Мира, его декларация и другие публичные высказывания привели американскую реакцию в ярость. Газета «Нью-Йорк таймс» даже напечатала 5 июня 1954 года специальную передовую статью под заголовком: «Прощай, маленький человек!» Вылив потоки клеветы на художника, газета писала с редким лицемерием: «…Мы отворачиваемся от печальной фигуры в швейцарской Лозанне и обращаемся к более ранней фигуре, к классическому Чаплину, к которому мы не испытываем ничего, кроме привязанности и обожания, и в котором в прошедшие годы мы не находим ничего, что нужно было бы прощать. Мы обращаемся к Чаплину, который сорок лет назад или около того неожиданно появился в смешном костюмчике на автомобильных гонках в Венисе, штат Калифорния; к Чаплину «Бродяги»; к Чаплину «Скитальца»; к Чаплину из фильма «На плечо!», который внес свой вклад в победу Америки в первой мировой войне; к Чаплину «Малыша»; к Чаплину «Золотой лихорадки», вынужденному в неблагоприятных обстоятельствах обсасывать гвозди из подметки сваренного башмака. Это был гений, и за доставляемые им радости, которые освобождали нас от повседневных забот, за юмористическую критику нашего общества многие из нас всегда будут благодарны ему от глубины сердца».

Прикинувшись Иваном, не помнящим родства, газета стыдливо умолчала здесь и о давних «белых перьях позора», которыми засыпали в годы первой мировой войны артиста, внесшего «свой вклад в победу Америки»; и о долголетней травле «обожаемого гения», в котором не находили «ничего, что нужно было бы прощать», комиссией по расследованию антиамериканской деятельности; и о совсем недавней «бомбе Макгрэнери», которая взорвалась за спиной «классического Чаплина», — очевидно, в знак благодарности ему «от глубины сердца».