Владимир Мартынов - Явка в Копенгагене: Записки нелегала

— Любуются на твою европейскую прическу, — сказал я. — Кроме того, ты блондинка, а им это очень импонирует. Если бы это была наружка, то они на нас так бы не пялились, а, наоборот, сделали бы вид, что мы их абсолютно не интересуем. А то видишь, чуть из машины не вываливаются.

«Опель» скрылся из виду и больше не появлялся. Возможно, как покажет ближайшее будущее, я ошибался в отношении этого «опеля». Возможно…

«Веста» рассказала, как обстоят дела дома. Передала инструкции и наставления Центра. Предстояло освоить новую двустороннюю радиосвязь. Мне необходимо было также в ближайшем будущем предпринять поездку в Гонконг для выполнения задания по восстановлению связи с законсервированным агентом. Затем посетить США, восстановить там свои связи, прозондировать возможности для переезда в США. «Веста» также рассказала, что ее родители купили дом в глухой, затерявшейся в лесах Смоленщины деревушке, стоящей на берегу речки. В окрестностях полно грибов и ягод, водится дичь.

Домой мы вернулись вечером, заехав по дороге за детьми. Поужинали все вместе. Нам было весело и хорошо. Это был настоящий праздник.

Прошла неделя. Я рассказал «Весте» о происшествии в нашем гараже и добавил, что не исключается установка в машине подслушивающего устройства или «маячка». Рассказал я ей также, что тот же дворник сообщил мне, что на днях приходила одна американская пара с намерением снять пустовавшую квартиру на нашем этаже, располагавшуюся в другом конце нашей лестничной площадки. «У вас будут хорошие соседи, американцы», — сказал он. После они якобы передумали и больше в доме не появлялись. Мы сообщили тайнописью в Центр о наших подозрениях и просили прислать специалиста для проверки машины на предмет наличия «жучка» или «маячка».

Центр между тем прислал шифровку, согласно которой мне предстояло незамедлительно выехать в Чили для выполнения оперативного задания, имевшего непосредственное отношение к предвыборной кампании Сальвадора Альенде. Были даны явки, пароль и места постановки сигналов. Были указаны гостиницы, где мне не рекомендовали останавливаться. Запрещалось входить в контакт с кубинцами, которые наводнили Сантьяго в те дни.

В Сантьяго у меня имелись деловые контакты с двумя фирмами — одна по производству особых замков с секретом, другая специализировалась на экспорте консервированных морских деликатесов — омаров, крабов, моллюсков и устриц. Эти фирмы я и решил посетить во время поездки, чтобы провести необходимые переговоры. Компаньоны одобрили мои планы. К тому же сами они были по горло заняты своими делами — взысканием невыплаченных долгов, судебной тяжбой фирм-банкротов, делами о наследстве и многим, многим другим. Им было абсолютно наплевать, чем я там занимался, лишь бы был хоть какой-нибудь результат.

Прошло почти три недели со дня возвращения «Весты» из Союза. Накануне я заказал билет на самолет в Сантьяго у знакомого агента бюро путешествий. Он должен был принести мне этот билет домой вечером девятого октября, так как десятого я уже должен был вылететь, а одиннадцатого была назначена явка в Чили.

Арест

9 октября 1970 года. С самого утра я посещал различные фирмы и правительственные учреждения. К полудню вернулся в офис. Необходимо было просмотреть почту, составить и отправить ряд деловых писем в Уругвай, Боливию, Мексику, Гонконг и США. Я сидел в офисе и стучал на своей портативной машинке. За другим столом у окна располагался Норберто, один из компаньонов, который беседовал с кем-то по телефону. Входили и выходили посетители, сновали девушки-машинистки с бумагами. Я не сразу обратил внимание на двух типов, которые только что вошли в офис и стояли, дожидаясь, когда Норберто закончит телефонный разговор. Один из них постарше, с сипловатым голосом, в темных очках, другой помоложе, красивый смуглолицый здоровяк спортивного вида. Я невольно, краем уха стал прислушиваться к их беседе. Говорил в основном тот, что постарше. Они предлагали свои услуги в качестве представителей какого-то страхового агентства и просили, чтобы контора Норберто передавала им адреса фирм, объявляющих о своем банкротстве, для того чтобы они и т. д. и т. п. Умница Норберто тактично и терпеливо задавал им встречные вопросы, но сипатый мужик в своем деле был дока и мгновенно находил нужный ответ. Он сидел ко мне спиной, тот, что помоложе, — лицом ко мне и с безразличным видом рассматривал меня. Посетители обменялись с Норберто визитными карточками, раскланялись и отправились восвояси. Я взглянул на Норберто. Тот недоуменно пожал плечами, глядя вслед ушедшим. «Чудаки какие-то», — сказал он. Я насторожился. Не спеша встал из-за стола и, пройдя через машинописное бюро, вышел в коридор. В этот момент подошел лифт, и оба наши посетителя, до этого стоявшие в коридоре, поспешили в него, хлопнув решетчатой дверью.

«Почему они так заспешили?»— подумал я. Подошел лифт. Спустившись вниз, я вышел на ярко освещенную полуденным солнцем оживленную авениду Корриентес. Было время ленча. Недавних посетителей нигде не было видно. Может быть, зашли в кафе? Или в соседний подъезд? В их движениях я отметил некоторую суетливость. Может быть, мне так показалось? Скорей всего показалось. А почему Норберто пожал плечами? Ведь он тоже отметил необычность их поведения. А у него огромный опыт ведения переговоров. Неужели что-то не так? У входа в кафе стоял высокий сутулый мулат. Скользнув по мне безразличным взглядом, он стал смотреть куда-то по ту сторону авениды. (В ночь ареста он будет стоять за моей спиной во время первого допроса.) Взгромоздясь на стульчик у стойки бара, я не спеша выпил чашечку черного кофе, исподволь разглядывая посетителей кафе. Тех двоих здесь не было. (Но мои подозрения подтвердятся через несколько часов: те двое были сотрудниками контрразведки из группы захвата, и визит их был не чем иным, как визуальным контактом с объектом перед арестом.) Я вышел на улицу. Мулат, стоявший у входа, исчез. «Мало ли что может померещиться? — думал я. — Не шарахаться же от каждой тени? Если что-то есть, то это где-то проявится. Ведь аресту всегда предшествует длительная разработка. Однако осторожность никогда не помешает. Посмотрим, будет ли «хвост» за машиной».

Поднявшись в офис я взял пишущую машинку, сказав Норберто, что перед отъездом мне нужно поработать дома, и отправился по Корриентес до Нуэве-дэ-Хулио, где в конце авениды под сенью деревьев на платной стоянке стоял наш зеленовато-серый «Пежо-404». Сел в машину. Запустил мотор. С Нуэве-дэ-Хулио свернул на Ривадавию, затем через железнодорожный переезд — на авениду Сан-Мартин, через Федерико Лакросе — в Белграно, оттуда — в Палермо, выехал на Костанеру Норте (набережная Рио-де-ля-Плата) и лишь затем домой в Оливос. Похоже, что слежки все же не было. По пути я миновал несколько «игольных ушек», которых у меня было предостаточно, и при наличии наружки я бы ее непременно засек. Если, конечно, они не установили «маячок» на машину, что позволяет вести на расстоянии.