Федор Раззаков - Красавцы советского кино

Всех замеченных несоответствий не перечислю. Но вот парочка из них. Нам говорят: не было столько евреев в послевоенной Одессе. И не мог тогда еврей возглавлять милицию. Еще одна невероятность — маршал Жуков в исполнении Владимира Меньшова…

Могу себе представить, как много находили неточностей участники и свидетели Троянской войны в дошедшем до нас мифе о ней. Кто-то негодовал по поводу Елены — мол, выдумка это. И то, что она якобы была прекрасной. И деревянный конь — небылица. На что другой древний грек, видимо, клялся и божился, что он сам просидел в этой душной деревянной темнице.

Но разве теперь нам не наплевать на то, имеют или не имеют под собой фактические основания перипетии Троянской войны? Пускай не имеют, но уж больно красивая история. Красивые истории, как и красивые формулы, почти всегда достоверны…

Был ли и каким был в действительности начальник одесского угро — не суть важно, коли есть Давид Гоцман. Особо наблюдательные критики разглядели его прототип в фильме Говорухина «Место встречи изменить нельзя». Это Жеглов Высоцкого. Иные увидели и нечто большее: «Ликвидация» просто-напросто ремейк говорухинского сериала. (Отметим, что продюсеры «Ликвидации» предлагали Станиславу Говорухину снять эту ленту, но он отказался — ему не понравился сценарий. — Ф. Р.)

За сходным чаще всего таится несходное. Если уж на то пошло, «Ликвидация» не повторяет «Место встречи…», а спорит с ним. У Говорухина заявлена, проброшена тема противостояния Шарапова и Глеба Жеглова, то есть законности и справедливости, а затем и заброшена. А здесь, у Сергея Урсуляка, она — лейтмотив, звучание которого нарастает по ходу повествования. И особо трагичен он в силу того, что живет и рвет душу и сердце одного героя — Гоцмана, который плоть от плоти блатной Одессы, который поднимается в своей правоте и над ней, и над правдой маршала Великой Победы.

Стало быть, сюжет организован таким образом: детективная интрига со всеми ее сложными поворотами, обманными ходами, неожиданными метаморфозами — не хребет сериала, а его оболочка, его покров, прошитый мелодраматическими отношениями главных героев с женщинами, с усыновленным мальчишкой.

Под ним тяжело дышит, истерикует, отчаивается и рвется к своему разрешению коллизия противостояния правды Гоцмана и правда Жеглова, которую в незамутненном виде представляет на экране маршал Жуков».

А. Проханов («Завтра»): «Телефильм «Ликвидация» — режиссер Урсуляк — не только о ликвидации бандеровского подполья в Одессе, но также — о ликвидации «мыльных опер», пошлых сериалов, паточного гламура, глумливого постмодернизма, от которого захлебнулась культура. Появился черно-белый, аскетичный, сталинский фильм. Он перечеркивает неутомимую работу Сванидзе, который, как мусоропровод, забрасывает отбросами советский период истории. Взорвался гигантский завод, производящий ложь и ненависть. Ликвидированы стратегические запасы кислоты, которой либеральные культуртрегеры выжигали из народного сознания ценности «красной империи». Появление «Ликвидации» — знак времени. Указывает на то, что русская история вынырнула из либерального болота и вновь двинулась исконным имперским руслом…

Сталин в фильме «Ликвидация» смотрит из каждого кадра, и не только с портретов. Впервые за двадцать лет показана безупречная, отточенная в своей имперской красоте сталинская военно-государственная машина. Эстетика силы, геральдика служения, всепобеждающая мощь государства. То, что в «Семнадцати мгновениях весны» было достоянием германского «орднунга», в «Ликвидации» стало образом советской системы. Эпический героизм в сочетании с виртуозным интеллектуализмом. Духовная красота и идейная одержимость. Черты поколения, которое, истекая кровью, под грохот «тысяч батарей за слезы наших матерей», прошагало по пепелищам Родины, ворвалось в поверженные столицы Европы. Вернувшись домой и не давая себе передышки, взялось строить университеты и космодромы. Сталинская мегамашина Победы включала в себя дух народа и мощь государства, насилие и подвижничество. Об этом фильм, который, казалось бы, всего лишь — остросюжетный сериал.

Этот фильм с острейшим интересом и упоением смотрело сразу несколько поколений. Словно в дом вернулся родной человек, которого считали убитым. Вернулся дух СССР после «похоронки» 91-го года.

Этот фильм смотрели евреи. Ибо главный герой: советский еврей, патриот СССР, умница, благородный и жертвенный, — напоминает о великом братстве народов. Это братство было разрушено либералами, расколовшими интернациональную страну на истерические национальные республики, где все народы воюют и отрицают друг друга. Теперь же, в фильме, это утраченное братство воспринимается как драгоценное достояние…

Фильм «Ликвидация», снятый среди облупленных стен, убогих трущоб, черно-белых ландшафтов, — фильм о Победе. Той, 45-го года, и той, что нам еще предстоит одержать.

Почему этот скупой черно-белый фильм порождает ощущение радуги, драгоценного стоцветного мира? Потому что в нем есть волшебство воскрешения. Предчувствие Русского Чуда».

Вот такие совершенно полярные мнения родил на свет этот сериал, ставший и в самом деле событием в культурной жизни постсоветской России. Лично я, когда смотрел этот сериал, тоже ловил себя на мысли: вроде бы и недотягивает он по своим художественным достоинствам до лучших работ советского телевизионного кино (до того же «Места встречи изменить нельзя»), но все равно смотрится с интересом. Есть в нем какая-то харизма, которая заставляет не переключать кнопку на пульте, а смотреть до конца. И одна из причин этого — его несомненная просоветскость. На фоне тех сериалов про советскую историю и про злодеев-энкавэдэшников, которые в том же 2007-м буквально оккупировали российский телеэкран, «Ликвидация» смотрелась белой вороной и уже этим удивляла. А ведь речь в фильме шла о временах сталинского правления. Будь авторами сценария этого фильма какие-нибудь Сванидзе или Млечин, наверняка бы нашпиговали его разного рода «ужасами тоталитаризма». Кстати, в обоих течет еврейская кровь, как и Давиде Гоцмане. Только он еврей из того поколения, которое жизни своей не щадило за страну, предоставившую его соплеменникам возможность «выйти в люди», а млечины и сванидзе принадлежат уже к другому поколению евреев — антисоветскому, в словаре которых слово «советское» исчезло, сменившись словом «совок».

Но оставим в стороне большую политику и поговорим о приземленном — о личной жизни Владимира Машкова.

В 2005 году он женился в четвертый раз — на этот раз на миниатюрной брюнетке, 24-летней актрисе Оксане Шелест (1981). С ней он познакомился на съемках фильма с весьма выразительным названием «Давай сделаем это по-быстрому!». Вот они и сделали — поженились. Причем в России об этом браке мало кто знал. Чуть позже сам Машков признается: «Где-то внутри себя я понимал, что это снова не любовь на всю жизнь, но чувства держали…»