Генрих Гротов - Герман Геринг — маршал рейха

Фюрер объяснил мне в ходе своего двухчасового доклада, почему он решил предупредить нападение России на Германию нападением на саму Россию. Я выслушал его, а затем попросил дать мне некоторое время, для того чтобы я смог высказать ему свое мнение, что и произошло тем же вечером».

В это время Геринг (который тоже считал войну с Советским Союзом неизбежной, но ожидал ее начало не раньше 1943–1944 годов) подкрепил себя пилюлями и решил, что наступил момент, когда он должен решительно возразить фюреру. Вернувшись, он принялся громко и твердо высказывать и отстаивать противную фюреру точку зрения, не обращая внимания на его гневную реакцию. Геринг указал ему: то, что он планирует сделать — открыть второй фронт, не соответствует взглядам самого Гитлера и противоречит тому, что он писал и обещал народу в «Майн кампф».

Однако Гитлер был охвачен постоянно усиливающимися опасениями, перерастающими в невроз, что Сталин готовится напасть на Германию. Он сказал, что русские неожиданно разрешили немецким инженерам и офицерам посетить их военные заводы, производящие авиационные детали, двигатели и танки. Отчет, который они представили ему, Гитлеру, по возвращении, вызвал у него сильное беспокойство. Россия становится очень сильной, и Сталин проявляет в их отношениях все большую независимость. Германия должна торопиться, чтобы не оказалось поздно и Советы не напали первыми.

— Мы разобьем русских до зимы, — сказал он.

В ответ Геринг заметил, что даже если Германия сумеет разгромить русскую армию, война на этом не закончится. Русский народ никогда не пойдет на мир. И установить контроль над этой страной будет невозможно. Он просил Гитлера подумать о судьбе Наполеона.

На это Гитлер резко ответил, что Наполеон не имел сильнейшей танковой армии и самых мощных военно-воздушных сил, какие только известны миру.

— На этот раз, — сказал фюрер язвительно, намекая на Дюнкерк, — они должны действовать действительно как самые мощные, и ошибок не будет. Тогда мы одержим победу до зимы!

На следующий день Геринг, переполненный тяжелыми предчувствиями, уехал в Каринхалле. Там он провел совещание с Эрхардом Мильхом и сообщил своему заместителю о решении Гитлера. Мильх не проявил ни сомнений, ни беспокойства, которые владели Герингом, решив, в свою очередь, что тот тоже одобряет русскую кампанию и полностью поддерживает фюрера. А вечером Мильх записал в своем дневнике, что эта затея, по его мнению, совершенно безумна и окончится она не зимой, а не раньше чем через четыре года.

Хотя Гитлер отменил средиземноморский план, он все же был вынужден осуществить в апреле 1941 года одну из составлявших его операций. В конце октября 1940 года итальянцы начали агрессию против Греции, но сами стали терпеть поражения, их войска в Албании оказались в тяжелом положении и они нуждались теперь в помощи своего немецкого союзника. Кроме того, Греция находилась под английским влиянием, а в Югославии 27 марта произошел государственный переворот, в ходе которого было свергнуто прогермански настроенное правительство. Ввиду предстоящей агрессии против Советского Союза Гитлеру было необходимо обезопасить южный фланг.

В конце марта в Греции высадился британский экспедиционный корпус в составе австралийской и новозеландской дивизий и английской бронетанковой бригады, которые поддерживались девятью авиационными эскадрильями. Но этих частей было явно недостаточно, чтобы спасти ситуацию. В ночь на 6 апреля 1941 года германские армии вторглись в Югославию и Грецию, 17 апреля югославская королевская армия капитулировала, 20 апреля греческий командующий подписал перемирие с командиром лейбштандарта СС «Адольф Гитлер» «Зеппом» Дитрихом. Немцам не удалось разгромить отступающий британский экспедиционный корпус, который 25 апреля под интенсивной бомбардировкой люфтваффе приступил к погрузке на суда.

20 мая немцы начали воздушно-десантную операцию «Меркур» по захвату Крита, куда эвакуировалась из Греции значительная часть австралийцев и новозеландцев. На этот греческий остров были выброшены четыре полка 7-й парашютной дивизии, при активной поддержке авиации, которая подвергла бомбежкам позиции британских войск и атаковала патрулирующие критские воды британские корабли. Королевскому флоту удалось разгромить один морской десант немцев и еще один отбить, но он сам жестоко пострадал в результате ударов пикирующих бомбардировщиков Ю-87, потеряв 3 крейсера и 6 эсминцев; многие корабли получили повреждения.

В ходе ожесточенных боев парашютистам, понесшим тяжелые потери, удалось захватить аэродромы, на которых начали высаживаться части 5-й горно-егерской дивизии. К 31 мая весь Крит был в руках у немцев. Британцам удалось эвакуировать только чуть больше половины своих войск.

Меньше чем за месяц солдаты Гитлера захватили Балканы и омыли свои пыльные сапоги в Средиземном море. Геринг мог приписать часть заслуг в успешном завершении кампании лично себе, и кроме того, при всех больших потерях (в боях на Крите погибло и пропало без вести 4 тысячи десантников, 2,5 тысячи было ранено; на Гитлера эти потери произвели столь тяжелое впечатление, что он запретил в дальнейшем использовать парашютистов в подобных операциях) этот успех наглядно говорил: вот чего можно было добиться, если бы фюрер решил осуществить не часть средиземноморского плана, а весь целиком!

Победа вернула Герингу доброе расположение духа, и когда вскоре после падения Крита он собрал в Париже совещание своих летных командиров, то предстал перед ними вполне бодрым и здоровым. В своей речи он намекал, что захват Крита — это не что иное, как репетиция скорого вторжения в Британию. Битва над Британскими островами была только прелюдией к окончательному покорению их британского противника. Он объяснил, как они этого будут добиваться — ускорив перевооружение люфтваффе и активизировав войну подводных лодок, и наконец, все завершат грандиозным вторжением.

«Должен сказать, — написал позднее Адольф Галланд, — что планы, которые нам расписал Геринг, выглядели убедительно, и мы не усомнились, что наша военная промышленность достигла требуемой производительности. В конце совещания Геринг отозвал меня и Мёльдерса в сторону. Он сиял и, тихонько посмеиваясь и потирая руки, спросил нас, что мы думаем о его речи. „На самом деле в ней нет ни грана правды“, — сообщил он и под строжайшим секретом открыл нам, что проведенное собрание является частью тщательно спланированной акции по дезинформированию, имеющей своей целью скрыть истинные намерения германского верховного главнокомандования: вторжение в Советский Союз. Это была потрясающая новость!»