Саймон Мюррей - Легионер. Пять лет во Французском Иностранном легионе

Прежде всего Майдек привил нам умение работать внимательно, основанное на доскональном знании взрывчатых веществ и их действии, а также уверенность, приобретенную длительной практикой их применения, особенно по ночам. Эти две составляющие — внимательность и уверенность — являются первым и главным условием успеха в подрывной деятельности.

На первом же занятии мы улеглись ничком в пяти футах от заряда с двумя килограммами тротила, и Майдек подорвал его. Это напоминало взрыв бомбы, но для нас не представляло опасности, потому что осколки разлетались вверх клиновидным пучком и мы находились вне сектора их разлета. Начало было впечатляющее, а затем мы всерьез приступили к занятиям. Каждый вечер мы проводили по нескольку часов в затемненном помещении, связывая узлы из шнура, соединяющего несколько зарядов, которые используются для одновременного подрыва нескольких объектов, и обучаясь на ощупь оперировать различными подрывными устройствами. А днем мы запоминали внешний вид взрывчатых веществ, запалов и детонаторов немецкого, французского, английского и американского производства.

Мы изучили тротиловые и тетриловые заряды, динамит и пластиковые бомбы и научились составлять взрывчатые смеси из нитрата аммония в сочетании с небольшим количеством дизельного масла, а также из квасцовой муки и бертолетовой соли. Мы можем приготовить так называемый снежок, химическую бомбу или «коктейль Молотова» с такой же легкостью, с какой моя мама готовит коктейли с мартини. Мы научились изготавливать дисковые зарядные устройства, начиненные гайками и болтами, которые пробивают броню танка с расстояния четырехсот ярдов. Мы убедились, что мины-ловушки и пластиковые бомбы в умелых руках могут производить непревзойденный разрушающий эффект; научились монтировать заряд в шариковой ручке — с тем чтобы у человека оторвало руку, когда он начнет писать ею, — или в таких невинных предметах повседневного обихода, как дверные ручки, ящики стола, книги, автомобили. Можно также зарядить болтами и гайками обыкновенный проигрыватель, так что при его включении они разлетятся во все стороны со скоростью три тысячи футов в секунду и угробят несколько сотен человек на собрании враждебной вам политической партии.

Мы умеем вносить изменения в конструкцию ручных гранат, благодаря которым они взрываются немедленно после вытаскивания чеки, и переделывать патронные гильзы таким образом, что при выстреле из винтовки происходит взрыв и стрелку сносит голову. Мы можем мастерить ракеты и зажигательные бомбы из материалов, продающихся в любом сельском магазине, и видоизменять взрывчатые вещества для выполнения нестандартных операций, основанных на использовании специфических свойств этих веществ.

Весь этот материал излагался нам очень подробно и в высшей степени профессионально, однако для изучения всех деталей разнообразных устройств, применяемых в пиротехнике, потребовалось бы прослушать полный университетский курс по современной физике.

Изучив теорию, мы наконец приступили к практическим занятиям. По ночам, разделившись на команды, мы взрывали железнодорожные насыпи на вышедших из эксплуатации ветках, брошенные хозяевами фермы, старые столбы и мосты. Перед каждой операцией мы долго и тщательно планировали ее. Мы строили макет объекта, рассчитывали величину необходимого заряда и определяли, в каком месте его следует поместить для максимального эффекта. Каждый участник команды знал, что он должен делать. Были предусмотрены любые случайности, которые могли произойти. Нет ничего опаснее небрежности, когда работаешь ночью со взрывчаткой. Тут не до шуток. После того как заряды установлены и команда покидает объект, достаточно одному человеку наступить на детонатор — и все дружно взлетят к небесам.

Работаем мы спокойно, и все у нас спорится, потому что мы хорошо подготовлены и уверены в себе. Основы подрывного дела достаточно полно изучены и изложены в учебниках и пособиях, так что надо просто потратить время на то, чтобы запомнить их. Однако бывает и такое, что не найдешь ни в каких учебниках, и в этом случае выручить может только опыт. Тут Майдек в своей стихии. Нет ничего, что он не знал бы, и своими советами, подсказками и нестандартными приемами работы он дает нам такую подготовку по своей специальности, какую мы не получили бы в обычных армейских школах. Майдек — хитрая лиса и очень независим; при мысли о том, что он мог бы употребить свое убийственное мастерство на пользу нашему противнику, меня прошибает холодный пот.

А в последние две недели мы обучались искусству ведения тайной диверсионной войны: как и где следует создавать базовый лагерь и отдельные ячейки партизанской сети, как наладить систему связи и какими пользоваться шифрами, как допрашивать пленных и, самое главное, как планировать операции и как проводить их.

Лоридон вернулся и будет командовать эту последнюю неделю. Репеллен убыл, Грау и Вестхоф вернулись в полк, у Киллиариса истек пятилетний срок, и он отправился в большой мир осуществлять свои грандиозные планы по сколачиванию миллиона. Таким образом, из командного состава в учебке остались только Лоридон и я. У нас с ним полное взаимопонимание. Как-то вечером мы обсудили перспективу моего обучения в академии, и я сказал, что мне все-таки не хочется поступать туда, особенно после того, как я побывал в отпуске, — слишком много интересных дел на гражданке. Мне кажется, он понял меня.

Сегодня совершил свой последний прыжок, семьдесят третий.

Пелотон завершился. Из тридцати восьми человек, прибывших для обучения, до выпуска дошел двадцать один. Я с удовольствием наблюдал за тем, как они маршируют на плацу и получают свои нашивки, и гордился ими. Первым был Форштедт, за ним шли Фишер и Шакт. Все они достойно прошли нелегкий путь, который и я недавно проделал, и не вызывают у меня ничего, кроме уважения. В своем ответном слове они выразили благодарность мне и Лоридону и подарили нам по серебряному ножу для разрезания бумаги. Буду хранить его как зеницу ока. Затем они погрузились на машины, с радостными воплями выехали за ворота Лендлесса и еще долго махали нам руками. Я знаю, что они чувствовали в этот момент.

Вечером мы с Лоридоном устроили ужин с коньяком и от души наговорились о пелотоне — и о нынешнем выпуске, и о моем, предыдущем. Когда я возвращался через строевой плац в казарму, у меня перед глазами возникали тени всех моих товарищей. Казалось, ночной ветер доносит эхо их голосов, и впервые мне стало грустно, что скоро все кончится: мой срок истекает, я возвращаюсь домой.