Мост к людям - Савва Евсеевич Голованивский
— Как раз и мешают… — сказал Сашуня.
— Мешают? — удивилась Соломаха. — Чем?
— А хотя бы тем, что уже знаешь об их существовании! — ответил парень неожиданно задорно, потому что это было именно то, что его давно мучило и вырвалось само собой.
Антонина Петровна застыла с раскрытым ртом, пораженная одновременно и этими словами, и тем, как парень их произнес.
Она никак не ожидала услышать нечто подобное от неказистого и немногословного «селюка» и теперь смотрела на него так, словно увидела впервые. Насмотревшись на бледноватое, худощавое лицо, покрытое реденькими веснушками, на рыжеватый чубчик, выглядывавший из-под полотняного козырька, она отвернулась и смолкла. «Странно», — подумала она. Работа в облоно утвердила ее в уверенности, что знания раскрывают людям глаза, приобщают к высшим тайнам. Но чтобы они мешали… нет это было непонятно!
А Сашуня смотрел на знакомую степь и медленно успокаивался. Нет, пожалуй, не следовало затевать разговор. А впрочем, не беда: в конце концов, это же правда! На заводе техника все время совершенствуется, хочешь не хочешь, а приходится совершенствоваться и поспевать за ней самому. Вынужден учиться, потому что отстанешь хоть на шаг — и за новой техникой уже не поспеешь… А тут десять лет учился, а пошел на работу — и возвращайся назад, к уровню своих дедов. Зачем же тогда учиться, если ожидают тебя те же дедовские грабли и вилы?! После десятилетки даже обидно: как будто подняли тебя, а потом швырнули вниз…
Он уловил на себе чей-то взгляд и резко повернул лицо. Девушка смотрела на него и заговорщицки улыбалась — вроде бы радовалась, что он за нее отомстил. Глаза их встретились, и Сашуня тоже улыбнулся.
— А наседали вы на вашего председателя, чтобы поставил в конюшне транспортер? — басовито заговорил Колодий, обращаясь к парню.
Сашуня даже вздрогнул от неожиданности, а девушка быстро отвела от него взгляд, побаиваясь, что агроном заметит, как они улыбаются друг другу.
— Пробовали. Не получается, — ответил парень.
— Почему? — удивился Колодий. — Машина несложная. И достать нетрудно. Да и стоит недорого. А все-таки техника, какая ни есть, а от тройчатки освободит.
В машине ненадолго воцарилась тишина. Грейдер, укатанный после недавних дождей, блестел, словно выложенный жестью. Пассажиры глядели каждый в свое окно, и только девушка сидела с опущенной головой, перебирая тонкими пальцами красные кисточки на своей сумке. В Калитве она пробыла недолго, всего несколько дней: приезжала из Киева к бабушке. С утра ходила на речку, грелась на песке, отдыхала, набираясь сил перед новым учебным годом. Так ни с кем и не успела познакомиться поближе, не узнала, чем живут люди в Калитве. Только теперь, молча слушая, поняла, что жизнь здесь тоже бурлит, у людей свои радости и заботы. И она сердилась на себя: была среди них, хоть и недолго, но была, а оказывается, ничего об их жизни не знает.
— Ну ладно! — весело воскликнула Соломаха и на редкость легко повернула свое чуть отяжелевшее, но упругое тело к девушке. — Сейчас я угадаю, где вы учитесь и как вас зовут! — произнесла она, желая перевести разговор на другое. — Третий курс. Институт иностранных языков. — И добавила: — А имя Светлана.
Девушка вскинула на нее глаза, не поднимая головы, и потому, хотя и улыбалась, смотрела как бы исподлобья.
— Нет, зовут меня Галя, — начала она почему-то с конца. — А учусь я в пединституте. И не на третьем, а на четвертом.
— Вот как! — обрадовалась Соломаха. — Это уж точно по моей линии. Значит, через год надеюсь встретить вас в одной из наших сельских школ.
— Не знаю, куда получу назначение, — довольно равнодушно ответила Галя. Еще с той минуты, как она услышала колкое замечание по поводу длины своей юбки, девушка ощетинилась против этой женщины, и робость ее постепенно превращалась в недоброжелательную предвзятость.
— Э, нет! — произнес шофер, не отрывая глаз от блестящего грейдера. — По назначению теперь не ездят! Стипендию получать — это да, а отрабатывать… нема дурных!
— Это уж вы немного того… слишком, — отозвался из своего угла Колодий гораздо веселее, чем бросил свой саркастический укор водитель. — К чему обобщать? Вот этот молодой человек, — кивнул он вправо, — ведь остался в колхозе!
— Остался… — проворчал водитель, — а сам только о том и думает, как бы драпануть.
— С чего вы взяли? — возразил Колодий.
— Хлеб есть рады, а в земле копаться неохота… — В голосе водителя чувствовалась раздраженность, даже злость, и похоже было, что высказывает он ее с такой непримиримостью оттого, что долго сдерживался.
Галя исподлобья глянула в зеркальце на лобовом стекле и увидела, как ходят желваки на продолговатом лице водителя. Глаза его напряженно смотрели на дорогу, а выгоревшие, белесые брови сошлись над заостренным худощавым носом, похожим на клюв. Этот нос почему-то развеселил ее, и в ней зашевелилось озорное желание задеть шофера за живое.
— А сами вы не драпанули? — полушутя спросила она.
Водитель тоже посмотрел в зеркальце и увидел, что девушка обращается к нему.
— Я свое дело делаю, — процедил он сквозь зубы, — куда ж я драпанул?
— На такси, туда, где больше перепадает, — произнесла Галя с веселой беспощадностью озорницы, которой все нипочем.
— Выходите из машины! — крикнул водитель и нажал на тормоза с такой силой, что Соломаха чуть не ударилась лбом о стекло, а все трое сидевшие сзади резко подались вперед.
Галя громко захохотала, довольная своим полемическим успехом. Сашуня и Колодий тоже смеялись. От неожиданного рывка мотор заглох, и теперь слышен был только хохот девушки, которая никак не могла угомониться.
— Да я пошутила, — насилу произнесла она сквозь смех. — Что ж вы, шуток не понимаете?
Водитель не ответил, но в словах девушки и в самом деле звучало что-то похожее на желание извиниться, и это его почти успокоило. Однако злость еще не улеглась, и он неподвижно сидел, держа обе руки на руле, словно решал, как вести себя дальше.
— Ну ладно, ладно, — сказала Соломаха примирительно, как бы успокаивая и одновременно сочувствуя ему. — Поехали.
Водитель включил стартер, но мотор не завелся, а лишь несколько раз чихнул и выстрелил в глушитель. С минуту царила тишина, потом стартер снова взвизгнул — мотор начал урчать с перебоями и выстрелами, будто тоже гневался.
— Наверное, свеча какая-нибудь… — тихонько высказал Сашуня осторожное предположение.
По лицу водителя пробежала нетерпеливая гримаса, словно он отмахивался от неуместного предположения пассажира. Мотор работал, перебои становились реже. Зарычала передача, и машина тронулась.
Несколько минут ехали молча. Наконец Колодий вздохнул и произнес так, будто
