Сирил Паркинсон - Жизнь и времена Горацио Хорнблауэра, знаменитого героя морских романов С.С. Форестера

Он также собрал некоторую информацию о товарах помимо опиума, которые могли бы экспортироваться в Китай, и подчеркнул особое значение тех из них, которые производились в юго-восточной Азии. Вернувшись в Сингапур, где он вновь встретился с Барбарой, Хорнблауэр вскоре познакомился с капитаном Генри Кеппелом, командиром шлюпа Ее Величества «Дидона», за столом которого он был усажен рядом с мистером Джеймсом Бруком, недавно вернувшимся с о. Борнео, где он установил свою власть над княжеством Саравак. От Брука адмирал многое узнал о малайских пиратах, отдельной проблемой мореплавания в водах юго-восточной Азии, а от Кеппела — о планах Адмиралтейства по борьбе с этими морскими разбойниками. Сегодня не известно, находился ли Хорнблауэр на борту «Дидоны» непосредственно во время проведения ею антипиратского рейда (в июне 1843 г.). Конечно же, при первой возможности Хорнблауэр посетил Саравак — мы знаем об этом из его позднейших воспоминаний. Он оставался в дружеских отношениях с Бруком и обсуждал с ним возможности добычи каменного угля на территории Брунея и Лабуза. Это было важно как с точки зрения обеспечения углем проходящих судов, так и для снабжения топливом самого Гонконга. Полного решения этой проблемы в то время найдено не было, однако Хорнблауэру удалось собрать информацию о торговле между островами. Пока он составлял свои сообщения, Барбара наслаждалась прелестями Сингапура. В конце 1843 года они провели несколько дней в Пенанге, а оттуда двинулись пароходом в Калькутту, где как раз успели к отходу «Индостана» и на нем вернулись в Суэц. Далее супруги проследовали в Александрию, где поднялись на борт «Иберии», и поплыли в Англию с попутным заходом на Мальту, причем их спутником в этом путешествии (и неплохим партнером по игре в вист) стал писатель Теккерей. Хорнблауэры снова вернулись в Лондон в апреле 1844 года, счастливо избежав английской зимы.

Во многом благодаря советам Хорнблауэра, компания уже в 1845 году продлила маршруты своих судов до Гонконга. Пароход «Леди Мэри Вуд» открыл эту новую линию, прибыв в Гонконг 4 августа и доставив почту, которая покинула Лондон всего сорок одни сутки тому назад. Второе судно, «Браганца», вошло в строй некоторое время спустя, а «Кантон» (водоизмещением 400 тонн) продлил ее до китайского Кантона и стал головным в серии пароходов с похожими названиями. Все же регулярные рейсы в Австралию не были открыты ранее 1852 года и Хорнблауэр был причастен к этому не более и не менее, чем любой другой из директоров. Его прямой задачей было продление линий до Сингапура и Гонконга, и, как мы видим, он действительно многое сделал для этого. С личной же точки зрения самого адмирала его поездки в Сингапур, Гонконг и Пенанг были ценными и сами по себе, так как принесли новые впечатления и помогли приобрести новый опыт — возможность, которой Хорнблауэр не мог упустить. К моменту возвращения в Англию ему исполнилось шестьдесят восемь лет, и после этого он уже никогда больше не выходил в море. Не смотря на то, что он и далее оставался одним из директоров судоходной компании, его карьера была практически закончена. Совет директоров мог только одним способом выразить свою признательность адмиралу и сделал это в 1849 году, когда имя «Хорнблауэр» было присвоено только что спущенному на воду стальному пароходу, водоизмещением в 2000 тонн — первому судну компании, которое приводилось в действие не гребными колесами, а винтом. Он был построен на Темзе, оборудован паровой машиной, производства компании «Нэпир» из Глазго, много лет пользовался популярностью и в 1855 году был продан правительству в качестве военного транспорта.

После возвращения в Англию Хорнблауэр узнал, что стал полным адмиралом, будучи произведенным в этот чин по выслуге лет в 1843 году. Офицеры, старше его стажем в большинстве своем уже умерли, а сам он достиг того возраста, когда и ровесники его уже были не слишком многочисленны. Ричард был уже майором, а его супруга Гарриет — гордой матерью отпрыска мужского пола, которого назвали в честь самого адмирала. В течении одного-двух сезонов Хорнблауэр продолжал появляться в Лондоне и несколько раз был удостоен бесед с королевой. В 1847 году он стал Адмиралом Флота и присутствовал на приеме по этому случаю, в последний раз посетив подобное мероприятие. Вскоре после этого Хорнблауэры почувствовали, что устали от Лондона. Они передали свою городскую резиденцию Ричарду, который больше нуждался в ней, а сами удалились в Смоллбридж. Здесь они и проводили почти все время, за исключением краткосрочных визитов в Боксли-хаус. При случае Барбара давала Гарриет советы, как и все бабушки, о правильном воспитании детей, а Гарриет с улыбкой на все соглашалась, но при этом делала только то, что считала необходимым. По современным меркам обе они на самом деле ничего не знали об этом, так как детей в те времена растили и воспитывали многочисленные няньки и гувернантки, выводя их показать родителям в гостиную едва ли на полчаса в день — если родители вообще бывали в это время дома.

Хорнблауэры никогда не посещали Элсфорд-лодж, зато Джонатан и Гертруда периодически наезжали в Смоллбридж. Джонатан к тому времени уже стал капитаном, однако не имел командования на море до 1849 года. Ежегодное паломничество в Смоллбридж вынуждены были также совершать адмирал, командующий базой в Чатеме, и капитан местной верфи. Других посетителей было мало, и Хорнблауэр полагал, что это и к лучшему.

То, что гостей в Смоллбридже принимали нечасто, сделало конец 1848 года еще более примечательными. Это был год кризиса в Европе, одни мрачные события следовали за другими, и единственным утешением Хорнблауэра было то, что ситуация не требовала его собственного вмешательства. «Пусть обо всем подумают те, кто стоит на вахте», — говаривал он, добавляя, что его вахта уже закончена. Так оно, по сути, и было, так что даже февральский коллапс монархии во Франции стал для адмирала всего лишь одним из интересных эпизодов — проблемой для лорда Пальмерстона, но всего лишь колонкой газетного текста в «Таймс» для адмирала Хорнблауэра. Тем не менее, восстание в Париже отдалось эхом в Риме, Вене и Берлине, из чего следовал вывод, что вирус революции может стать заразным. 10 апреля была даже угроза выступления чартистов в Англии, однако беспорядки сравнительно легко удалось предотвратить, благодаря твердой позиции герцога Веллингтона и британскому климату. Войскам не пришлось вступить в дело, и менее всего — 1-му полку лейб-гвардии, под командой молодого подполковника Ричарда Хорнблауэра, который находился в резерве.

Однако затяжные ливни, охладившие пыл чартистов, странным образом повлияли на судьбу принца Луи Бонапарта, племянника императора Наполеона, которому еще только предстояло сыграть свою роль в истории. Во время переворота он был в Париже, однако временному правительству, руководимому Ламартином, пришлось попросить его покинуть страну, в результате чего принц поселился на Королевской улице в Сент-Джеймсе. Вскоре Луи Наполеону предстояло встретиться здесь с герцогом Меттернихом, которого революция также изгнала в Англию — но уже из Австрии. Меттерних остановился в отеле «Брунсвик» на Ганноверской площади. Ситуация в Европе была шаткой и, как казалось Луи Бонапарту, его шанс спасти Францию от анархии мог появиться в любой момент. Этот момент настал с провозглашением во Франции выборов президента республики. Не теряя ни минуты, Бонапарт бросился в Париж.