Олег Царев - Роковые иллюзии

«Мы с А. Б. всегда работали на том основании, что при упорной, ловкой работе нужно стараться в течение года найти действительно заслуживающего доверия надежного товарища», — писал Бёрджесс в своем отчете КГБ в 1952 году[529]. Он напомнил, что Блант из «охотника за талантами» превратился в годы войны в важнейший источник информации для Советского Союза. Будучи старшим офицером МИ-5, Блант имел доступ к разведданным, полученным по проекту «УЛЬТРА», а поэтому имел возможность передавать в Москву некоторые из важнейших военных секретов Германии. Однако даже в написанных им самим для КГБ автобиографических записках Блант всегда стремился приуменьшить значение его первых лет работы в качестве советского агента.

«Характеризуя свою деятельность за период с 1937 года до начала войны, могу сказать, что я почти ничего не делал, — писал Блант в Москву в 1943 году, рассказывая о своей роли «охотника за талантами» для Центра. — Я начал выполнять нашу работу и пытался выполнить довольно трудную задачу: создавать такое впечатление, что я не разделяю взглядов левого крыла, и, с другой стороны, находиться в самом тесном контакте со студентами левого крыла для того, чтобы подбирать нужных нам людей. Как вам уже известно, мною завербованы следующие товарищи: М. С. [Майкл Стрейт] и JI. Л. [Лео Лонг]. Меня также попросили установить контакт с К. [Кэрнкроссом], и я сделал это для Г. Б. [Гая Бёрджесса]»[530].

Русская разведывательная служба отказывается идентифицировать третьего завербованного Блантом человека под псевдонимом «Або», которого так никогда и не удалось раскрыть. Однако она не наложила подобных ограничений в отношении Майкла Уитни Стрейта, который в 1963 году признался ФБР. Его псевдоним был «Найджел». Он был членом подпольной коммунистической ячейки в Тринити, при этом отпрыском американской династии промышленников и банкиров и пятым человеком в очередности вербовки. В войну Стрейт был некоторое время советским агентом в госдепартаменте США, однако к концу 1942 года порвал с Москвой, и в конце концов двадцать один год спустя именно он выдал Бланта. Лео Лонг (псевдоним «Ральф») был студентом Тринити, выходцем из рабочего класса и членом той же самой коммунистической ячейки и, подобно _Стрейту, одним из «Апостолов». Во время войны он стал одним из важных источников раз веде ведений для Москвы в британской военной разведке. «Мольером» был Джон Кэрнкросс, который, как мы уже знаем, осенью 1938 года на время стал вместо Маклейна главным источником Центра в МИДе. Затем он перешел в министерство финансов, а во время войны получил пост в Школе правительственной связи в Блетчли-парк. Кэрнкросс признал, что передавал в Москву важнейшие сверхсекретные разведданные, полученные по проекту «УЛЬТРА» о диспозиции германских войск на Восточном фронте, за что был награжден русской медалью за помощь Красной Армии в Курской битве в 1943 году[531].

Люди, завербованные Блантом и Бёрджессом из выпуска 1937 года, олицетворяли второй этап расширения первоначальной кембриджской группы Орлова. На следующий год к их числу добавился человек под псевдонимом «Мэр», личность которого продолжают сохранять в тайне, так как он никогда не признавался и не был разоблачен как советский агент. Поскольку «Гросс» (Горонви Рис) был завербован через Бёрджесса, НКВД рассматривал его не как члена оксфордской группы, а как участника кембриджской группы[532].

Впервые Бёрджесс и Блант обратились к нему с предложением в 1938 году; Рис порвал с ними в 1939 году в знак протеста против нацистско-советского пакта. Так никогда и не были достоверно установлены личности членов оксфордской сети. По этой причине русская разведслужба считает себя обязанной хранить в секрете их имена. Тем не менее архивы НКВД подтверждают, что ее главный организатор носил псевдоним «Скотт». Создавать оксфордскую группу начал в 1936 году Дейч, который взял за основу свой успешный опыт создания кембриджской группы[533]. Как показывают архивы НКВД, «Скотт» и другие первоначальные члены этой группы, такие как Рис, были завербованы в основном Дейчем и Малли[534]. До отъезда в Испанию Орлов многое узнал об участниках и деятельности групп в Оксфорде и Кембридже, но все секреты он унес с собой в могилу.

Глава 10

«НЕ ЛЕЗЬ ПОД ПУЛИ!»

Восстание командного состава испанских колониальных войск, вспыхнувшее 17 июля 1936 г. в Северной Африке, распространилось на гарнизоны в метрополии ко времени прибытия генерала Франко чартерным рейсом на британском самолете в Испанское Марокко, чтобы взять на себя там командование войсками. Восстание разделило нацию на два враждующих лагеря. На севере и западе Иберийского полуострова провинции Галисия, Наварра и некоторые части Кастилии и Севилья вместе со значительной частью Андалузии на юге высказывались в поддержку Франко и националистов. На севере же Каталония на средиземноморском побережье и Страна басков на побережье Атлантики вместе с большей частью Центральной Испании сохраняли лояльность по отношению к республиканцам, после того как отряды милиции и вооруженных рабочих расформировали отдельные националистически настроенные гарнизоны[535].

Советский Союз, провозгласивший себя «государством рабочих и крестьян», имел вполне понятную, а может быть, даже жизненно важную с пропагандистской точки зрения заинтересованность в оказании поддержки левому республиканскому правительству в подавлении мятежа. За внешней помощью в срочном порядке обратились обе стороны в Испании, уже давно раздираемой соперничающими левыми и правыми политическими фракциями. Как фалангисты, так и монархисты призывали армию остановить растущую волну насилия, в то время как вечно спорящая коалиционная администрация социалистических тред-юнионистов старалась управлять и сдерживать распространение анархистских и коммунистических фракций.

Через три дня после того, как Испания превратилась в арену европейской борьбы между силами фашизма и левых, 20 июля 1936 г., Политбюро одобрило кандидатуру Орлова для направления в Испанию. По его собственным словам, сам Ягода представил его кандидатуру Сталину на утверждение, после того как она была одобрена НКИД. Номинально атташе советского посольства, Орлов был направлен в Мадрид в качестве руководителя аппарата НКВД, где его «специальное звание майора государственной безопасности» давало ему полномочия, равные полномочиям генерала Красной Армии. Это назначение говорит не только о том, что он являлся значительной фигурой в аппарате госбезопасности, но и о том, что Испания приобрела важное значение во внешнеполитических расчетах Кремля. По словам Орлова, выбор для назначения на этот пост остановился на нем по той причине, что из всех старших офицеров НКВД он один, как считалось, обладал требуемым опытом в партизанской войне, контрразведке и зарубежных операциях[536].