Виктор Астафьев - Нет мне ответа...Эпистолярный дневник 1952-2001
А ещё спасибо за поздравление — оно было в числе трёх. С 8-м марта или ещё какой дежурной датой люди поздравляют охотно, и тут действует инерция какая-то — дежурные слова и чувства! 30-летие наше мы «праздновали» с М. С. вдвоём в Сибле: выпили, поели, поговорили про прошлое, в том числе и про Чусовой. Назавтра она уехала, дома больные ждут. А я вот тут один всё тружусь, печи топлю, еду варю. Кругом тишь и мрак — отдохнуть хочется.
Поклон твоим домочадцам. Кланяюсь. Виктор Петрович
13 ноября 1975 г.
Вологда
(В.Я.Курбатову)
Дорогой Валентин!
Ну вот, я уже недели две как вытряхнулся из Сиблы и заканчиваю работу дома. Зима выжила. Надо сделалось топить печи по два раза на дню. варенье еды, хлопоты, а у нас север всё же, свету мало, днём с огнём, вот и выехал с неохотой.
Здесь, конечно, меня подхватили было, да в оборот, но я собрал весь свой характер и работал ежедневно, что и даёт мне возможность сообщить: 1 декабря ставлю точку на последней правке «Царь-рыбы», остаётся вычитка, доправка, ловля блох, и рукопись можно везти в журнал. Это я сделаю числа 11 декабря, ибо 12-го у нас редколлегия, там, вероятно, я застряну, а потому заранее поздравляю тебя и твоё уже многочисленное семейство с Новым годом!, Дай бог всем здоровья, остальное от него зависит, от власти и от Бога, а имя мы можем лишь молиться.
Очень я себя усталым чувствую, голова болит, крапивница одолела, но это уже вещи обычные, каждая большая работа тем кончается. Главное — гора с плеч! Знаю, горя с проходимостью много приму, но тоже не привыкать. Видел ли ты книжку Толи Ланщикова обо мне? Года четыре она издавалась я уж думал, о ней все забыли, а она вот взяла и появилась.
Не повредит ли она тебе?
Получил я письмо от Жени Городецкого, он пишет, что имя нужен портрет, который бы десятикласснику и то был внятен, а Курбатов-де, оченно уж умно! Боюсь, что десятиклассникам тебе не угодить, они, глядя на стену, на кирпич, на книгу, всё о ей ... думают, и больше на уме у них ничего нет.
Вышла «Пастушка» в ГДР и Чехословакии (здесь с рассказами вместе), изданы очень хорошо. Андрей выздоровел и работает, Маня собирается в турпоездку, дома ей роздыху нет. Кедры, большинство, ушли под снег в бодром виде, но есть и отсев.
Обнимаю. Виктор Петрович
1975 г.
(В газету "Вечерняя Пермь")
Недавно из Перми мне пришёл подарок — пластмассовая коробочка с доброй и дорогой сердцу надписью. А в коробочке микронабор слесарного лекального инструмента, сделанного, изготовленного руками учащихся пермского ПТУ № 3, что в Мотовилихе.
В тёплом и большом письме, написанном мастером группы — Константином Александровичем Королёвым, были такие слова: «Ручная работа слесаря-лекальщика, особо точная, ювелирная, «умственная», как говорят про неё ветераны-лекальщики, и она, наверное, чем-то сродни сложной и удивительной работе писателя». И то и другое — дело творческое, требующее больших знаний и умения, того, что в рабочем цехе называют мастеровой смекалкой. Результат труда, качество и отделка изделия по самым высоким требованиям должны соответствовать самому неумолимому ОТК — совести исполнителя, его работе и писательской чести.
Такие вот письма, посланные тружеником-читателем, доброжелательным, тонко и точно разбирающимся в литературе, умеющим отделить зерно от плевел, — есть самая большая радость и благодарность за наш нелёгкий труд.
В том же письме мне сообщили, что ПТУ № 3 (прежде ФЗУ) седьмого декабря исполняется пятьдесят лет.
Пятьдесят лет в мотовилихинском училище учили и учат мастерству и рабочему делу молодых ребят и девушек. Да это ж целая армия! И, наверное, нет уж такой области в нашей стране, где бы не жили и не трудились бывшие фэзэошники, гордо и с достоинством продолжающие дело своих дедов и отцов — мотовилихинцев! И в такой славный для молодых парней и девушек юбилей я - бывший фэзэошник, начавший трудовой путь в лихие и тяжёлые военные годы, шлю им самые добрые пожелания успехов в труде и в жизни, творческих свершений и дерзаний, а их наставникам — здоровья и много-много терпения, потому что знаю, как нелегко воспитать нашего брата, научить не только профессии, но прежде всего уважению к труду — властителю всего сущего и святого на земле.
Ещё раз благодарю за чудесный подарок, буду стараться каждую строку в моей «продукции» делать так же тонко и точно, как вы сделали слесарный инструмент в дорогом мне подарке. В. Астафьев
1975 г.
(читателю Л.Е.Цепенко)
Леонид Евдокимович!
Я работаю в литературе с лишком двадцать лет и, естественно, за это время получал всякие письма, самое их большое количество пришло на ещё не завершённую повесть «Последний поклон». Есть среди них и восторженный отклик покойного Черкасова, которого Вы употребили в качестве дубины, дабы расшибить меня. Но я не из робких людей, более того — из упрямых, а ещё и чувство собственного достоинства имею и посему не только не отвечаю на письма, написанные прокурорским тоном, но вообще не удостаиваю их общением в работе своей.
Вам Митроха из главы-рассказа «Ночь тёмная-тёмная» ничего не напомнил? Он ведь Вашим тоном общается с людьми: «найти истинного виновника (или виновников)», «не должен был, не мог допустить таких грубых ошибок», «как никто, обязан», «я не хочу умалять вины автора, во многом он виновен», «живой поклёп на сибиряков» и т.д.. и т.п.
Не стал бы я тратить время и слова на этот ответ, ясно сознаю, что это бесполезно — человек, старающийся изобличать, притирать к стене, обычно считает себя умней всех и есть он крайняя инстанция во всяком деле, в общем-то, типичная позиция воинствующего обывателя, который склонен думать, что история и всё в этом мире началось с него, им постигнуто, до конца исчерпано и, значит, с ним и кончится. Но... Ваши требования и угрожающий тон обращены не столь к автору, сколько к издателям. Вот уж это напрасно! Коли Вы есть «потребитель продукции», а «продукция» эта подписана мною, мне и отвечать за неё, а то, неровен час. на задёрганных, работающих за мизерную зарплату редакторов обрушится «меч карающий»...
Но по существу. Итак:
Куть — кутья. И это мне ведомо, любезный «потребитель продукции». И про поминальную кутью, и про куть, но... повесть вот именно автобиографическая, при желании Вы могли бы найти в ней куда более существенные сдвиги и неправильности в языке, однако в данном случае я сознательно, а не по лопоухости употребил слово, ибо так оно употреблялось в моём родном селе. Повесть издавалась уже несколько раз, вышла в «Роман-газете», и читатели не раз и не два обратили внимание на то, что возникает путаница с кутьёй и кутью. Правда, в отличие от Вас, читатели те допускали возможным употреблять такие слова, как: «мне кажется», «я думаю», «по-моему», «может быть, так будет точнее», и вот в следующем издании слово «кутья» будет уже заменено (книга на выходе). В издании «Роман-газеты» или в первом издании вкрались вроде бы маленькие ошибки: бродень сделался бреднем и пр. Возможно, это прошло ещё в рукописи на машинке.
