Иоанна Ольчак-Роникер - В саду памяти
Когда наконец он прибыл в Вильно, выбраться в Стокгольм уже было нельзя. Морской путь контролировался немцами, которые обстреливали и обыскивали латышские и эстонские суда, выискивая всех мужчин от восемнадцати и до пятидесяти лет. На самолеты из латышской Риги не было билетов. Решили переждать зиму. Рысь, чтобы не терять попусту времени, начал пока заниматься в университете на экономическом и социологическом отделениях. А литовцы меж тем усилили антипольскую политику. Началось спешное олитовливание школ и институтов, исчезли польские вывески и надписи, названия улиц, с домов убрали польские гербы и эмблемы. Закрывавшиеся учебные заведения функционировали теперь тайно, благодаря чему мальчишка мог по-прежнему слушать лекции и вроде бы нормально жить. Не будь этих польских ограничений, можно было даже подумать, что жизнь в Вильно течет своим чередом. Пропитания хватало, везде открыты рестораны и кафе, вовсю шла торговля валютой и фальшивыми документами, и все не переставая уверяли друг друга: вот-вот положение улучшится.
Ранней весной 1940 года Быховским удалось-таки вылететь из Риги в Стокгольм. Но там они опять угодили в ловушку. Война охватила всю Европу, и попасть из Швеции в Америку нельзя было уже ни по воде, ни по воздуху. На Северном и Балтийском морях шли немецко-английские бои. Немецкие налеты на Британские острова ликвидировали воздушные сообщения с Соединенными Штатами. Одновременно с налетами началась «битва за Атлантику». Немцы атаковывали все суда и корабли, плывшие через океан.
Уже ни у кого не вызывало сомнения: победив Европу, немцы примутся за Советский Союз. И небезосновательно мучил страх: жертвами атак прежде всего станут евреи, пребывающие на захваченных Россией восточных землях Польши. Тогда возникла идея эвакуировать тех, кому угрожала опасность, в тот далекий мир через Сибирь и Японию. Нам пока мало что известно об инициаторах этой затеи и ее исполнителях. Вполне возможно, что ее разработала польская разведка по договоренности с двумя консульствами в Ковне: голландским и японским. Голландец Ян Звертендийк выдавал свидетельства, заверяя, что в Антильскую Голландию въезд безвизовый. На основе этих свидетельств японский консул Хиунэ Сугихара ставил в паспорта японские транзитные визы.
Рышард Быховский, Вильно, 1940 г. Открытка Кшиштофу Бачиньскому.
Японское консульство в Ковне действовало во время войны как разведывательный центр, сотрудничавший с польской разведкой по выявлению непонятных немецко-советских отношений. За информацию, полученную от поляков, японцы оказывали им помощь, предоставляя свою дипломатическую почту и тайно переправляя офицеров польской разведки в свои разведывательные отделения в Европе. Все это поспособствовало тому, что японское Министерство иностранных дел согласилось выдать польским гражданам шестьсот виз. Известие распространилось молниеносно, и около японского консульства в Ковно стали расти толпы жаждущих. Среди них, наверное, находились и Быховские, которые только что вернулись назад из Стокгольма.
15 июня 1940 года советские танки вновь вошли в Вильно. Началось второе советское вторжение, на сей раз растянувшееся на год и, разумеется, со всеми вытекающими отсюда последствиями, как то: грабежи, голод, аресты, массовая департация в глубь России поляков, литовцев, латышей. Тем больше возлагались теперь надежды на японское консульство. Сугихара спешил. Сначала визы выписывались ручкой, потом прибегли к соответствующей печати, которую поляки, работавшие в консульстве, тотчас же подделали и начали сами проставлять ее на паспортах. Считается, что тогда было выдано шестьсот тысяч виз (в том числе две тысячи официально) главным образом евреям.
Через два месяца после присоединения Литвы к Советскому Союзу японское консульство в Ковно закрыли, а Сугихару перевели в Прагу. Говорят, он продолжал выписывать визы, уже сидя в поезде. Быховские, с большим трудом получив выездные документы из России и билеты на поезд, двинулись зимой по транссибирской железной дороге из Москвы во Владивосток. Путешествие длилось двенадцать дней. Маленькая Моника перед самым отъездом заболела коклюшем. В поезде все это время у нее был страшный кашель и рвота. Русские панически боялись заразных болезней, узнай они, что ребенок болен, всю семью сняли бы с поезда и оставили на безлюдной сибирской станции. А потому при появлении контролера родители с головой накрывали девочку шубами и пледами, чтоб не слышно было ее сипа. Но тогда она начинала задыхаться.
После последнего тщательного досмотра, 5 февраля 1941 года, они сошли в оледеневшем старом Владивостоке, в самый пик сибирской зимы. Оттуда на видавшем виды разваливающемся рыбацком катере на двадцать человек, в который влезли сто, полдня плыли к небольшому порту Цуруга в Японии. Им здорово повезло. Не выдержав следующего рейса, катер пошел ко дну.
Въездная виза Быховских в Японию
В Токио прибывшим оказал теплый прием польский посол Тадеуш Ромер. На время их пребывания в Японии он снял гостиницу и помог достать билеты на корабль, отплывавший в Калифорнию. Не так-то легко оказалось это сделать. Суда были переполнены. Приходилось долго ждать места. За два дня до отъезда Марыля вдруг заметила, что покрыта красными пятнами. Густав с ходу определил: ветрянка. Он отлично знал — строгий американский контроль в порте ни за что не пропустит ее в таком состоянии на пароход. Достать билеты на другой рейс невозможно.
Он предложил Марыле лечь в постель и не впускать в номер прислугу отеля. Сбегал в город и купил в огромном количестве тонкой черной материи. Укутал ею Марылю с ног до головы, а удивленной горничной пояснил, что у жены тяжелейшая депрессия по утрате родины, и, надо надеяться, столь невероятный траур позволит ей сохранить в себе подобие внутреннего равновесия. Через два дня в черной вуали и траурных шелках она поднялась на борт корабля, а муж, показывая медицинским служащим приглашение, добавлял, что как дипломированный психиатр берет на себя ответственность за состояние здоровья жены. Все долгое путешествие по океану прошло в закрытой каюте. В апреле 1941 года они достигли Сан-Франциско.
После капитуляции Франции Юзеф Оснос, следуя инстинкту самосохранения, стал настаивать на немедленном отъезде из Европы. Америка, Бразилия, Индия, но лучше всего — Палестина. Однако это было все равно, как выбираться сейчас из Варшавы. Во-первых, не было денег. Во-вторых, попасть из Румынии на Ближний Восток можно было только через Турцию, а Турция находилась в дружеских отношениях с немцами и не испытывала никакого желания помогать еврейским переселенцам в их бегах, предоставляя им транзитные визы. В конце концов с огромным трудом им удалось получить служебную визу в Голландскую Индию, и следующие полгода они пытались выйти на турецкое посольство.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});