Нестор Котляревский - Николай Васильевич Гоголь. 1829–1842. Очерк из истории русской повести и драмы

Он подыскал его скоро; это был тот самый сюжет, который он позднее разработал в своей «Женитьбе». Но мысль о серьезной и злой комедии не покидала нашего автора, и в 1834 году мы застаем его за работой над «Ревизором». Очевидно, что сюжет «Ревизора» казался Гоголю менее опасным и задорным, чем фабула первой комедии «Владимир 3-й степени», над отдельными сценами и явлениями которой он все-таки урывками продолжал работать. Таким образом, Гоголь одновременно писал три комедии: незаконченную комедию «Владимир 3-й степени», которую он задумал в 1832 году и отдельные части которой (под заглавиями «Тяжба», «Утро делового человека», «Лакейская» и «Отрывок») окончательно отделал в 1842 году; «Женитьбу», начатую в 1833 году и оконченную также в 1842 году, и, наконец, «Ревизора», начало которого относится к 1834 году и окончательная редакция первого издания к 1835 году. В 1836 году были, кажется, начаты «Игроки» и закончены в 1842 году.

В продолжение целых десяти лет (1832–1842) работал Гоголь над своими комедиями. Теперь, когда весь процесс его работы нам известен[181], приходится удивляться этому кропотливому труду гения: не только сценарий менялся часто, но почти каждая реплика переделывалась по нескольку раз; то, что в этих комедиях нам кажется столь естественно и легко сказанным, давалось автору с необычайным трудом, отчасти потому, что он сам придавал своей работе необычайно важное значение и ждал от нее, как он говорил, «великого» и «художнического»; отчасти и потому, что реальное воспроизведение действительности не давалось ему сразу, и он, сентименталист и романтик, не мог найти с первого раза подходящего тона для вполне бытовой комедии.

По серьезности своего содержания комедии Гоголя неравного достоинства. «Игроки» – простой драматизированный анекдот; «Женитьба» – бытовые сцены, с виду простая шутка, но на деле сатира не без общественного смысла; «Владимир 3-й степени» или, вернее, те обломки, которые от него остались, – попытка очень серьезной и широкой общественной сатиры; и, наконец, «Ревизор» – осуществление этой сатиры в ее смягченном виде. Так как Гоголь над своими комедиями работал почти одновременно, то нам нет необходимости при их разборе придерживаться хронологического порядка; он нам ничего не объяснит и только спутает, и потому мы не поступим произвольно, если сгруппируем все комедии нашего автора по широте затронутых ими общественных кругов и вопросов.

Наименьший интерес в данном смысле представляет комедия «Игроки» – одно из самых совершенных драматических произведений по технике. Когда комедия была написана – с точностью определить нельзя: набросана она была в последние годы жизни Гоголя в Петербурге, а закончена, вероятно, уже за границей[182]. Комедия не выдумана, а создана на основании рассказов о действительных проделках разных шулеров и мошенников. Рассказы о таких проделках попадались часто в современной Гоголю литературе. Редкий роман нравов обходился без них, и всевозможные господа Плутяговичи, Змейкины, Шурке стали скоро традиционными типами. Жертвами их бывали обыкновенно либо вертопрахи, либо доверчивые честные люди, либо разоренные дворяне, загнанные нуждой в игорные дома. Картежный шулер попадал таким образом в свиту многочисленных злодеев, искушающих людскую добродетель, нередко торжествующих над нею, и все это затем, чтобы автору дать возможность прочитать подобающее наставление. Заслуга Гоголя заключалась в том, что он эту шаблонную тему развил необычайно жизненно и с неподражаемым остроумием, что он один общий тип сумел представить в нескольких вариациях, одинаково правдивых, а главное, что он избег всякой морали, исключив из числа действующих лиц прежнего героя – «пострадавшего»; нельзя же в самом деле назвать пострадавшим человека, который в компании мошенников сплоховал, будучи сам первым червонным валетом. В «Игроках» описано не состязание хитрости и слабодушной простоты, порока и добродетели, а состязание семи жуликов-артистов, которое кончается самоуничтожением одного из самых опасных, по мнению Гоголя, пороков, именно – плутовства.

«Женитьба» по замыслу значительно шире «Игроков»; в ней есть даже общественная мысль, хотя она не сразу проступает наружу. Судьба комедии «Женихи», или, как она была позднее названа, «Женитьба», очень замечательна. Из всех драматических произведений Гоголя она подверглась наибольшим и самым продолжительным переделкам. Начата она была в 1833 году, когда Гоголь искал сюжета, «которым бы и квартальный не мог обидеться». Автор переделывал комедию в 1834 и 1835 годах, затем в 1838, 1839 и 1840 году, и только в 1842 году он остался доволен ее редакцией. Как видно из различных редакций, первоначальный план комедии был совсем иной, чем тот, который теперь перед нами. Местом действия комедии была Малороссия, и фабула ее напоминала слегка некоторые эпизоды из «Сорочинской ярмарки» и «Ночи перед Рождеством». Героиней комедии была первоначально помещица, искавшая жениха и отправившая на розыски такового на ярмарку свою прислугу. Ни Кочкарев, ни Подколесин (характер очень сходный со Шпонькой) в этой первоначальной редакции не появлялись[183]. В 1835 году эта фабула была изменена, и в новой переделке Гоголь читал свою пьесу у Погодина. Мы имеем любопытное свидетельство об этом чтении одного из присутствовавших. «Гоголь, – рассказывает С. Т. Аксаков, – до того мастерски читал или, лучше сказать, играл свою пьесу, что многие понимающие это дело люди до сих пор говорят, что на сцене, несмотря на хорошую игру актеров, эта комедия не так смешна, как в чтении самого автора. Слушатели до того смеялись, что некоторым сделалось почти дурно. Но увы! Комедия не была понята. Большая часть говорила, что пьеса – неестественный фарс, но что Гоголь ужасно смешно читает». Может быть, в этой второй редакции «комическое» действительно граничило с буффонадой, и слушатели были правы; но когда Гоголь принялся за новую переделку и когда комедия была закончена, она ни с каким фарсом уже ничего общего не имела.

Люди, которые продолжали называть ее фарсом, впадали в крупную ошибку потому, что не умели отличить смешное в положениях от смешного в характерах. В самом деле, можно взять совсем безличных, самых бесцветных людей и поставить их в такое смешное положение, при котором они возбудят в вас самый неудержимый смех именно своим совершенно исключительным положением, например, каким-нибудь забавным qui pro quo, не вовремя поданной репликой, неожиданной оговоркой, взаимным непониманием, невероятным стечением обстоятельств, одним словом, рядом случайностей, которые из характера самих действующих лиц не истекают. Такое комическое положение может назваться фарсом, и этот комизм может достигать степеней довольно различных: от игривой шутки до глупой, от безобидной до непристойной; и всегда это будет комизм низшего сорта.