Арман Лану - Здравствуйте, Эмиль Золя!

Мое любимое занятие? — Работа.

Мой любимый цвет? — Красный.

Мои любимые вымышленные герои? — Те, кто не являются героями.

Исторические личности, которых я больше всего презираю? — Предатели.

Воинский подвиг, которым я восхищаюсь больше всего? — Подвиг пехотинца, который умирает, сам не зная во имя чего.

Какую смерть я предпочитаю? — Внезапную».

Хотя из скромности и исключительной сдержанности каждого из трех действующих лиц этой драмы, а также из-за «цензурных изъятий», произведенных г-жой Золя, мы лишились важных, уточняющих многое сведений, тем не менее общий характер этого конфликта не может вызывать у нас сомнений. Все трое были благожелательными людьми. На это укажет впоследствии Дениза, в ту пору розовощекий ребенок, лежащий в колыбели на улице Сен-Лазар:

«Жанна Розеро посвятила моему отцу свою пылкую любовь, преисполненную восхищения и нежности. (Нужно читать медленно. Ведь сама дочь выдвинула вопрос о взаимоотношениях между ее отцом и матерью!) Их связь была похожа на жизнь самой дружной супружеской четы, но эти два существа, поклонявшиеся правде, как идолу, страдали оттого, что вынуждены были лгать. Г-жа Золя всегда была преданной супругой и, сделав роковое для себя открытие, что у ее мужа другая семья, она испытала глубокие душевные муки…»

Конечно, трудно было поверить в это проявление добрых чувств в отношении автора «Нана». Впрочем, многие и не верили. Но думать так — значит ничего не понимать: для Золя характерно упорное стремление властвовать над собой во имя идеала, разумеется идеала спорного, но необычайно действенного. Идеал оценивается и с точки зрения его эффективности. Да, этот мужчина и эти две женщины были благожелательными людьми.

И мы располагаем на этот счет убедительными доказательствами.

После смерти своего мужа г-жа Золя, помирившаяся с Жанной Розеро, разрешит обоим детям носить имя Золя и будет следить за их воспитанием и образованием до самой своей кончины 26 апреля 1925 года[134]. Что касается верности, которую Жанна хранила Золя, то эта верность проявилась в несколько сентиментальной, но тем не менее волнующей форме. Клотильда, героиня «Доктора Паскаля», носила ожерелье под платьем. В романе говорится: «И в том, что она носила эту изящную, красивую вещицу, которую никто не видел и лишь она одна ощущала на теле, была ее заветная тайна»[135]. Это было то самое ожерелье, которое принадлежало Жанне, «тонкая золотая цепочка с семью жемчужинами». Золя сам надел его Жанне на шею. Она будет носить его до самой смерти, последовавшей во время неудачной операции в клинике на улице Ля-Шэз 22 мая 1914 года.

В «Докторе Паскале», как уже отмечалось, частично отразилась их идиллия[136]. В этом произведении, в котором необычайно тонко изображены человеческие чувства и переживания, бросается в глаза глубокая озабоченность героя: его страх перед возрастом.

«Нужно изобразить ее очень женственной (Клотильда-Жанна), если я хочу, чтобы она бросилась на шею этому пятидесятидевятилетнему мужчине». (Обязательный возраст. Паскаль существует уже как персонаж.)

Он подчеркивает:

Жанна — олицетворение той «весны, которая пришла к Паскалю с опозданием, на склоне его лет… она вернула ему молодость после его тридцатилетней работы, когда он чувствовал себя уже утомленным и страдал оттого, что так близко познакомился с людскими страданиями…»

Мы видим, что в счастливые дни Золя преисполнен тех мучительных переживаний, о которых говорил Алексис, рисуя его портрет. Этот охваченный тоской и тревогой человек писал 29 июля 1893 года Жанне в Сент-Обен, где она находилась тогда с детьми:

«Мне хотелось бы доставить хотя бы немного радости твоей молодости и не заставлять жить затворницей: как бы я был счастлив, если бы был молод и всегда был вместе с тобой, если бы я помолодел благодаря твоей молодости!.. Именно из-за меня ты старишься, и я постоянно приношу тебе огорчения… Да, да, больше всего меня удручает то, что я не смог стать хорошим отцом для моих дорогих детей. Как был бы я счастлив носить на руках мою дорогую девочку и смеяться вместе с ней, радуясь свежему дыханию моря! Я научил бы Жака строить из песка крепости, которые уносил бы с собой морской прилив».

Такова главная забота этого Сизифа в пиджаке и брюках.

Жанна живет добровольной затворницей. И, кажется, нисколько не страдает от этого. Она встречается лишь с Алексисом, его женой и их двумя дочерьми. Главные события в ее жизни — это визиты Эмиля. С какой нежностью смотрит тогда на Жанну и детей этот человек, который редко смеялся, но который умел радоваться от всего сердца!

Возвратившись из Лурда, Золя снимает в Шевершемоне, в нескольких километрах от Медана, дом, в котором Жанна и дети будут проводить летние месяцы. В 1892 году «незаконный» отец будет в бинокль следить за играми своих малышей и каждый раз поспешно прятать его при появлении в его кабинете Александрины. Бывают дни, когда он в самую жару, раскрыв над головой большой зонтик, проходит через Триель и поднимается на холм, чтобы обнять своих детей. Он вспоминает иной раз о Сезанне, который скрывал от своего отца существование Гортензии Фике и своего сына Поля! Золя чувствует, что теперь он так же смешон, как был смешон в свое время Сезанн. Но он остается тверд в своем стремлении быть справедливым. Он говорит Жанне: «Я не хочу, чтобы угрызения совести омрачали нашу любовь». Она едва заметно вздыхает. Кем восхищаться? Кого жалеть?

Однако время — лучший врач — восстановит нарушенное равновесие. Г-жа Золя вынуждена будет в конце концов примириться с создавшимся положением. Однажды Золя, стоя у окна, смотрел на проходивших мимо детей. Александрина подошла к нему и сказала просто: «Позови их в дом». С тех пор Золя по утрам будет работать в квартире на Брюссельской улице, завтракать с Александриной, а после полудня уходить к Жанне. Сидя в большом глубоком кресле с малышами, забравшимися к нему на колени, он вместе с ней пьет всегда очень горячий чай.

Поездки и путешествия он постарается по возможности поделить между обеими «супругами». В сентябре 1893 года Золя, избранный президентом Общества литераторов, отправился на конгресс в Лондон. Его сопровождает г-жа Золя. Он уединяется, чтобы писать украдкой коротенькие письма Жанне. Его глубоко удручает то, что в Англии почта до востребования организована так, что он не может получать ответы от Жанны. Он непринужденно рассказывает грезовской женщине с улицы Сен-Лазар о приемах, банкетах, о своей усталости. Он шутливо описывает фейерверк, устроенный в его честь. 24 сентября четыре тысячи человек, собравшиеся в зале «Хилдхолл», нескончаемой овацией приветствовали французского писателя, не ведая того, что влюбленный Золя с нетерпением ждет момента, когда окажется один, чтобы торопливо написать своей возлюбленной: