Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

Партизаны продвигались к казармам гарнизона, чтобы занять позиции на расстоянии двадцати пяти метров от здания; в это же время повстанцы во главе с Мануэлем Эрнандесом атаковали армейскую команду около железнодорожной станции и заставили ее сдаться, потеряв при этом только двух человек.

Осада началась. Местные жители вышли на улицы, чтобы присоединиться к повстанцам. Они наполняли бутылки зажигательной смесью, возводили баррикады, уносили раненых. В сумерках неизвестные горожане подожгли жалюзи в кинотеатре, здание вспыхнуло, и солдаты, защищавшие его, вынуждены были сдаться. Пали все опорные пункты гарнизона, кроме самого главного, где укрепился Перес Валенсия и сто двадцать один солдат. Че оказался перед критическим выбором: продолжать осаду или отходить в горы? Все партизанские заставы находились на отведенных им позициях, а противник не только не выслал подкрепления из Санта-Клары, но даже не мобилизовал солдат близлежащих баз в Кабайгуане или Пласетасе. Но нехватка боеприпасов у повстанцев представляла собой серьезную проблему. Колонна вышла в атаку на Фоменто, имея в среднем по сорок патронов на каждую винтовку. Поэтому было необходимо не только добиться капитуляции противника, но и захватить его боеприпасы.

Если Че был в трудном положении, то и Перес Валенсия на своей осажденной базе оказался в не менее странной ситуации. Он вполне мог знать, что его войско из ста двадцати одного солдата окружила неполная сотня мятежников, вооруженная гораздо хуже его людей. Однако мятежники стреляли не только из «га-рандов» и «сан-кристобалей»; на солдат действовали и окружавшие партизан легенды. Лейтенант решил придерживаться главного из военных правил, приказав своим людям «держать оборону и ждать подкреплений». Че, послушавшись своего инстинкта, продолжал осаду.

На рассвете в действие вступила авиация Батисты: была обстреляна группа, державшая заставу на шоссе Фоменто—Пласе-тас. Самолеты также бомбили близлежащие сельские дома, здание Испанского сообщества и штаб-квартиру Красного Креста; среди гражданского населения погибло восемнадцать человек. Однако, «несмотря на то, что воздушные силы обстреливали Повстанческую армию, деморализованные отряды диктатуры не вышли в наш район, чтобы поддержать своих товарищей».

Теперь на базу противника наступали уже четыре взвода. Подразделение, которым командовал Ковбой Кид, дебютировало как «команда самоубийц» в прямом смысле этого слова. Поскольку партизаны очень туго стянули оцепление вокруг казарм — в некоторых местах оно отстояло от здания всего на двадцать пять — тридцать метров, — то любые попытки еще усилить давление на осажденных были смертельно опасны.

Амадо Моралес входил в «команду самоубийц». Он рассказывал:

«Тамайо вскарабкался на крышу клиники... и начал стрелять по солдатам находившимся напротив него. Я перескочил через тростниковый заборчик, чтобы занять позицию в близлежащем доме, и выбрал маленькую террасу, где не было никакого прикрытия, лишь стенка, слишком низкая для того, чтобы за ней можно было спрятаться. Товарищ Серхио Лемус тоже занял позицию там. Я успел сделать только несколько выстрелов и был ранен вражеской пулей. Несколько минут спустя еще одна пуля попала Лемусу в голову, и он сразу же умер рядом со мной. Товарищ Уго дель Рио вытащил меня из-под огня».

Дель Рио добавил: «Ковбой Кид и я спасли свои шкуры, отскочив назад, быстро, как молнии».

Не только «команда самоубийц» понесла потери в этом бою. Хоэль Иглесиас, молодой капитан, получил огнестрельную рану, неосмотрительно высунувшись прямо под вражеский огонь. Пуля пробила ему шею и сломала нижнюю челюсть. Бойцы его взвода вытащили своего командира из-под огня. Уверенный и том, что умирает, он попросил сообщить об этом Че, а затем его, уже без сознания, доставили в клинику прямо в Фоменто. Узнав о ранении юноши, Че примчался бегом. Хоэль был один из тех крестьянских мальчишек, вместе с которыми были пережиты самые тяжелые события в Сьерра-Маэстре и на пути в Эскамб-рей. Как будто надеясь, что его приказы могут остановить поток крови, он строго сказал докторам, что мальчишка не должен умереть.

Капитан Мануэль Эрнандес также получил серьезное ранение.

Среди партизан начала ощущаться тревога. Пошел второй день осады, и хотя потерь было не так уж много, но почти все убитые и раненые были весьма заметными фигурами в партизанском войске, например, два командира взводов. Атаки с воздуха были просто ужасны.

Снова рассказывает Леонардо Тамайо:

«Ковбой Кид поставил себе цель поджечь казармы Фоменто, но они были окружены кирпичной стеной с высокими бойницами. Подступы были очень сложными. Солдаты расположились у бойниц по всему периметру стен. И тогда Кида осенила прекрасная идея (такой она показалась мне тогда; теперь же я считаю ее самой дурацкой из всех возможных): мы принялись искать канистры с бензином и шланги. Мы хотели нарастить как можно больше шлангов, чтобы они дотянулись до насоса, и пустить бензин в казармы. Мы решили отсоединить насос от танка и поджечь бензин в трубе. Это было легкомысленно. В первую очередь должны были сгореть мы сами. Но план не удалось осуществить, поскольку мы не смогли найти нужное оборудование».

Электро- и водоснабжение казарм было отключено, многие солдаты Батисты получили ранения, но продолжали сопротивляться. Наступила ночь 17 декабря, когда Че, несмотря на постоянно возрастающий риск, принял одно из наиболее смелых решений за всю его карьеру партизанского командира: продолжать осаду.

Утром 18 декабря революционеры подбирались все ближе и ближе к стенам казарм. Еще один из повстанцев, Мариано Перес, был ранен. Че снял заставы и собрал большую часть своего отряда вокруг казармы. Он поставил на карту все. Обстрел продолжался.

Стратегия Че оказалась верной. Солдаты в казарме уже не могли дольше обороняться, а подкреплений наземных войск все Не было и не было. Возможно, потому что те, от кого это зависело, считали, что нападение на казармы было приманкой для того, чтобы завлечь в мешок крупные силы. Лейтенант Перес Валенсия продолжает рассказ:

«Я пришел к выводу, что защищать больше нечего. Группы в гостинице и кинотеатре сдались под огнем мятежников, а оставшаяся часть моих людей была измучена и пала духом. У нас было несколько потерь и ни малейшей возможности оказать помощь раненым или похоронить мертвых. Сообщив офицерам о своем решении, я приказал вывесить белый флаг».

Это было чуть позже четырех часов дня.

Че вошел в казарму и сел лицом к лицу с побежденным офицером. Сохранилась фотография этого момента: Че рядом с Пересом Валенсией. Он говорит и курит сигару с таким видом, будто оказался здесь случайно и все это его совершенно не касается.