Анатолий Вишневский - Жизнеописание Петра Степановича К.

Сегодня нашему великому ленинцу стукнуло 75. В Кремль по этому поводу съехались все начальники социалистических стран, и все упражнялись, как в Большой Орде, в славословии. За неисчислимые заслуги ему навесили дополнительную звезду Героя Советского Союза. На этом фоне наш 85-летний отец выглядит, пожалуй, вполне нормальным, он, по крайней мере, не падок на побрякушки и заблуждается бескорыстно. Во всяком случае, он не буйный. Хотя я все же не знаю, как мы уживемся, если он переедет к нам, и немного этого опасаюсь. Отец написал, что примет решение весной.

Лида с Никитой сегодня поехали в Белгород за харчами. Не знаю, с чем они вернутся, у нас за всем почти очереди. Просвета не видно. Многие считают, что близки и у нас какие-то изменения. Но власти о деле не говорят, а заняты только политическим обрабатыванием народа.

В своей дневниковой записи от 7 сентября старший сын Петра Степановича, видимо, имеет в виду следующее письмо отца.

Я решил весной посетить тебя с твоей семьей и твоего среднего брата, который готовит для меня жилье во флигеле (вернее – в летней кухне). Я ему даже переслал деньги на расход по постилу полов, по ремонту потолка, окон и топки. Поэтому давай сделаем так: я весной приеду к вам, от вас наведаюсь в Краматорск, и за этими «оглядинами» будет видно, куда мне лучше приехать, – к вам или к нему. Вероятно, лучше всего поехать мне в это турне в конце марта или в начале апреля.

Почему я так ставлю вопрос о моем переезде? Конечно, в Краматорске мне бы можно было жить в отдельной постройке (рядом с козой), и я бы своей персоной меньше мозолил глаза. Но дело в том, что там уже живет один иждивенец – Мария Алексеевна, Оксанина мама, она уже в летах, чувствует себя плохо, а тут еще и меня принесет. Конечно, в нынешнюю вашу квартиру я приехать не могу, но ты писал, что тебе могут дать новую квартиру. Может быть, к весне и дадут?

Вот весной и будет видно, как мне поступить: переехать ли мне к вам лучше или к ним.

Петру Степановичу всегда казалось, что если он переедет к среднему сыну, то в его жизни мало что изменится: первый этаж, огород под окнами, коза в сарае… Он так всегда жил. Он дал деньги среднему сыну на подготовку «флигеля» к зиме и считал дело решенным. Но чем ближе подходило время переезда, тем чаще он задумывался. И, если честно сказать, дело было не только в Марии Алексеевне.

Средний сын Петра Степановича был рядовой инженер, ну, может, небольшой начальник. Заработок инженера – сами знаете какой, а работа ответственная, восемью часами не ограниченная, иной раз и в выходные приходится вкалывать. Да еще хозяйство. Девочки хоть и не живут дома, а помогать надо, на стипендию не проживешь. Средний сын Петра Степановича был человек недюжинных сил, но и они стали исчерпываться, Петр Степанович чувствовал это по тону писем, которые он продолжал регулярно получать. Одно особенно его огорчило.

Прийшла весна, і ми починаϵмо довбатись на городах. І осточортіло мені уже оце все. Хочеться зупиниться і подумати якщо не про Бога, так хоч про себе.

3 нутріямими дуже заплутувалися. Їх розвелось багато (все більше малеча), і всі вони живуть в одній загороді. Великі чудові самки знову ходять брюхаті. Обідрати їх нема глузду, бо хутро в них зараз погане, та й мораль моя не дозволяϵ зробити це. А продати їх у нас нема хисту и часу. Обдумую шляхи, щоб припинити свій невдатний «бізнес», і не знаходжу їх. Так ми і тягнемо цей тягар зі страхом: а що же буде завтра?

Кожен день в половині шостої ранку я повинен іти до болота по очерет. Повернувшись з роботи, я товчусь, добуваючи їм корм, до заходу сонця. Кожен день я несу на плечах, піднімаючись вгору, тягар до 30 кг кілометрів за три, не зважаючи на погоду. В дощ я одягаю резинові чоботи і плащ і йду. Я так стомлююсь іноді, що сплю потім без сновидінь.

Кілька разів я продавав кітних самок на базарі, пересилюючи забобон, що продавати соромно. Кожен раз я продавав цих самок дешевше їх вартості. Якщо кітних самок не продавати, то наплодиться стільки звірят, що наша фірма зможе луснути.

Дуже хочу, щобу мене уже не було нутрій, але як це зробити, ще не розумію.

З місяць назад у Оксани був приступ. Щось трапилось з вестибулярним апаратом. Вона падала з ніг, вертілось в голові, була блювота. Її довелось привезти з городу, де ми працювали. Були в лікарні. Виявилосъ, що у неї дуже низький гемоглобін і високий тиск крові. Через тиждень Оксана стала знову в центрі нашего побуту. Я молив Богу, щоб приступ не повторювався, але він повторюϵться, і вмоїй душі повіяло холодом.[24]

Когда Петр Степанович прочел это письмо, он как-то пригнулся даже, как будто это у него на спине лежал тридцати килограммовый груз. Поселись он сейчас у среднего сына, он бы еще больше увеличил бремя, давившее и на сына, и на невестку, – он это ясно понял, поменял свое решение, и написал то письмо. Якобы он еще ничего не решил, а хочет поехать и посмотреть. А на самом деле, он уже все решил: пусть и придется ему жить в городской многоэтажке, но хоть материальным бременем он своему старшему сыну-профессору не будет, тем более у него и своя пенсия есть. А сам-то он уж к непривычным условиям как-то приспособится.

XXX

У старшего сына Петра Степановича была хорошая трехкомнатная квартира на улице Харьковских дивизий, но сейчас его Институт строил на Павловом поле новый дом – с улучшенной планировкой, кирпичный, он давно говорил об этом отцу. Конечно, не каждый мог получить квартиру в этом доме, но старший сын Петра Степановича был человек уважаемый – видный физик, доктор наук, руководитель целого отдела. Старшая его дочь Лена с мужем давно жили отдельно, в Померках. Но сын Вася, тоже уже женившийся и переехавший к жене в квартиру, доставшуюся ей от бабушки, пока не выписывался из родительской квартиры, подрастал второй сын, Никита, к тому же нужно было взять к себе престарелого отца…

Новую квартиру – в ней было целых четыре комнаты, так что и внук Никита ничего не терял, – получили в начале лета, а осенью, после окончания огородного сезона, Петру Степановичу можно было и переезжать.

С младшим сыном Петр Степанович виделся реже, чем с его братьями, – уж слишком далеко был этот Новосибирск – но переписывался регулярно. Петр Степанович ему и сообщил первому о своем переезде.

Ликвидировал свое задонецкое хозяйство. Третьего ноября приехал ко мне твой старший брат, собрали кое-какие вещички, четвертого утром прибыл контейнер, все туда погрузили, сразу сели на поезд, обедали уже в Харькове.