Гильдебрандт-Арбенина Николаевна - «Девочка, катящая серсо...»

О первых петербургских знакомых С. А. Есенина вспоминает также Инн. Оксенов в своих неопубликованных записях 1920-х, говоря о «группе молодых поэтов, в которую меня <…> ввел в Петербурге В. С. Чернявский (<…> окончивший ту же Шестую гимназию, что и я, но бывший значительно старше меня). Здесь — для меня — центральным лицом являлся Рюрик Ивнев, с которым я, насколько позволяла разница наших лет и мировоззрений, сблизился. Рюрик представлял собою в те годы страшную смесь черт вырождения, истерии, развращенности (не столько приобретенной, сколько органической) и совершенно детской, огромной и чистой нежности и любви к миру. И в мировоззрении, и в творчестве он давал только „свое“, выношенное и выстраданное, чем был на голову выше всех своих друзей („рюриков“, по слову нашего общего знакомого). Но был ли он поэтом? Этот вопрос для меня не решен до сих пор. Бывая на часто менявшихся квартирах Рюрика, я встречал у него, кроме неизменного Нила Сорского на письменном столе, многих более или менее известных литераторов и поэтов. Помню В. Н. Гордина, Е. А. Нагродскую (произведшую на меня впечатление простой буржуазной дамы), Т. Г. Шенфельд, Н. Бальмонта, — здесь же я впервые увидел Сергея Есенина, только что приехавшего тогда в Петербург. Просто одетый, угловато державшийся, он тогда еще не был заласкан аудиторией, его звезда еще только восходила. Помню, как, оставшись под конец вечера в исключительно мужском обществе, Есенин читал нецензурные частушки…

Частыми гостями Рюрика были М. А. Кузмин, Георгий Иванов, Л. А.[Разночтения в отчестве Леонида Иоакимовича Каннегисера происходят по причине разного произношения имени его отца: Иоаким — Аким. — Прим. ред.] Каннегисер. Последний, приобретший впоследствии трагическую известность, был также одним из моих „героев“. <…> В нем все гармонировало: его мягкие, плавные движения, прекрасная фигура сына бессмертной расы, его вкрадчивые интонации, которых он почти не изменял, переходя от разговора к чтению стихов, формально всегда безупречных. Его отношение ко мне заключалось на три четверти в любопытстве, с которым он изучал меня, кончающего гимназиста. Встретившись с ним позже и сообщив в разговоре о моем влечении к естествознанию и о выборе мед<ицинского> ф<акульте>та, я услышал от Л. А. признание: „Я тоже иногда тоскую по точным наукам“. А в тот вечер (это было у С. И. Аносовой, осенью 1916 г.) Каннегисер читал прекрасные стихи „Ярославль“, которые затем записал в альбом хозяйке по ее просьбе. Последний раз я видел Л. А. на вечере поэтов в Тениш<евском> зале весною 1917 г. — он был в военной форме и читал стихи, произведшие на меня впечатление довольно слабых. (Возможно, имеется в виду „Вечер свободной поэзии“, устроенный художественным обществом „Искусство для всех“ в зале Тенишевского училища 13 апреля 1917 года; не исключено участие в нем Каннегисера — см. газетный анонс: Русская воля. 1917. № 58. 12 апреля. С. 6. Напротив, дважды засвидетельствованный позднее Л. Страховским факт выступления Каннегисера в Тенишевском зале 13 мая 1918 года на „Вечере петербургских поэтов“, организованном обществом „Арзамас“ (см.: Страховский Л. Рыцарь без страха и упрека: Памяти H. С. Гумилёва // Возрождение. 1951. № 16; он же. О Гумилёве. 1882–1921 // Современник [Торонто]. 1961. № 4) — не подтверждается данными об этом вечере, собранными в 1920-е у его участников П. Н. Лукницким и любезно сообщенными нам Р. Д. Тименчиком. — Г. М.) Больше я его не встречал.

Мне невольно вспоминается вновь Рюрик Ивнев, в комнате которого в конце 1917 г., после Октябрьской революции, появилась тоненькая книжка — программа РСДРП(б) — путь Рюрика резко разошелся с дорогой Каннегисера, и не могло быть иначе — слишком различного духа были эти люди, стоявшие, быть может, на полюсах мировоззрений. Литературная среда 1915–17 гг. была чрезвычайно пестра, в ней мирно сожительствовали люди самых разнообразных верований. „Как велик диапазон наших друзей — от Каннегисера до Рюрика!“ — услышал я от О. Мандельштама осенью 1918 г. в Москве» (частное собрание).

90

Фотография С. Есенина, В. Чернявского и Р. Ивнева, сделанная вскоре после их знакомства в конце марта 1915 года, впервые была опубликована в газете «Вечерний Ленинград» в 1965 году (2 окт. № 233; в статье А. Ломана и Н. Хомчук «Новое о Сергее Есенине»).

91

Ср. в «Нездешнем вечере»: «Осип Мандельштам, полузакрыв верблюжьи глаза, вещает <…>»; ср. также: «Наибольший успех был у Мандельштама, читавшего, высокопарно скандируя, строфы о ритмах Гомера („голову забросив, шествует Иосиф“ — говорили о нем тогда)» (Ч<ерняв>ский В. Первые шаги // Звезда. 1926. № 4. С. 215). Подробный анализ декламации Мандельштама см. в работе С. И. Бернштейна «Голос Блока» (Блоковский сборник. Вып. II. Тарту, 1972; публ. А. Ивича и Г. Суперфина).

92

М. Цветаева упоминает в «Нездешнем вечере» критиков Григория Адольфовича Ландау (1877–1940), постоянного автора «Северных записок», и Луарсаба Николаевича Андроникова (1872–1939), адвоката, отца Ираклия Андроникова.

93

Весной 1916 года С. М. Городецкий уехал на Кавказский фронт в качестве корреспондента газеты «Русское слово» и вернулся в Петроград только в конце июля 1920 года.

94

Духи «Jasmin de Corse» — подарок M. И. Цветаевой от С. И. Чацкиной, издательницы журнала «Северные записки», и ее мужа, публициста Я. Л. Сакера, — упомянуты в «Нездешнем вечере».

95

Документально восстановить хронологию событий, непосредственно предшествовавших террористическому акту утром 30 августа 1918 года и последовавших за ним, до научной публикации материалов «дела об убийстве Урицкого», на существование которого указывал еще М. А. Алданов в очерке, посвященном этому событию, вряд ли возможно. [Современный исследователь, ссылающийся на свое «знакомство со следственными делами об убийстве <…> В. Володарского, <…> М. Урицкого и о покушении на Ленина», дает следующее точное указание на объем дела Л. Каннегисера и место его хранения: «Архив КГБ СССР. Д. 196. В 11-ти томах» (Литвин А. Л. Красный и белый террор в России. 1917–1922 // Отечественная история. 1993. № 6. С. 51, 60)] Однако на основе разнообразных свидетельств, обнародованных к сегодняшнему дню, и в том числе журналистских публикаций, основанных на следственном деле Каннегисера (см.: Шенталинский В. Преступление без наказания. М., 2007. С. 93–194; а также сочинение Н. Коняева, использовавшего документы из архива ФСБ: Наш современник. 1996. № 4), можно выстроить биографическую канву последнего года его жизни в предварительном порядке.