Предтеча Ленина. В спорах о Нечаеве - Александр Григорьевич Гамбаров
Осенью 1861 года Ткачев поступил в Петербургский университет. Здесь он с первых же дней попал в гущу студенческих волнений, сходок и протестов. Студенчество было взволновано изданными правительством новыми правилами, затруднявшими доступ в университеты людям недостаточным, лишавшими студентов права устраивать сходки и кассы взаимопомощи и устанавливавшими придирчивый контроль за занятиями студентов.
Добиваясь отмены этих правил, студенты устраивали в университетских аудиториях многолюдные сходки. На лекции профессоров почти не являлось слушателей.
Волнения, происходившие в университете, закончились тем, что несколько сот студентов было арестовано, а университет закрыт на неопределенное время.
Ткачев принимал деятельное участие в студенческих волнениях. 12 октября он находился в толпе студентов, собравшихся около запертого университета и пытавшихся проникнуть внутрь с целью устроить сходку. Это им не удалось. Вся толпа была окружена полицией и арестована.
Вместе с другими арестованными в этот день студентами Ткачев был отправлен в Кронштадтскую крепость, где ему пришлось пробыть около двух месяцев. Пребывание в Кронштадте было для Ткачева хорошей революционной школой. Заключенные там студенты устраивали собеседования на политические темы, пели революционные песни, разыгрывали комические сцены, в которых высмеивалось правительство, читали и переписывали запрещенные стихотворения и т. д. Из числа студентов, побывавших в 1861 году в Кронштадте и в Петропавловской крепости (где также находилась часть арестованных в связи с университетскими волнениями студентов), вышел ряд участников будущих революционных кружков и тайных обществ.
Пребывание в Кронштадтской крепости укрепило в Ткачеве его революционное настроение. По свидетельству его сестры А.Н. Анненской, он уже в то время со всем пылом молодости ненавидел господствующий в России строй и находил, что для обновления страны необходимо ни мало ни много, как уничтожить всех людей старше двадцати пяти лет.
В 1861 и 1862 годах по всей Европейской России происходили волнения и бунты крестьян. Крестьянство было недовольно теми формами, в которых положением 19 февраля 1861 года была осуществлена отмена крепостного права. От этой реформы оно ждало гораздо большего, чем получило в действительности. Разочаровавшись в полученной «воле», крестьянство признало ее ненастоящей, «обманной», «панской» и стало ожидать взамен ее новой «воли», «мужицкой» – такой воли, в результате которой вся помещичья земля перейдет к крестьянам. Такие ожидания были в то время очень широко распространены в крестьянской среде. Обычно они связывалось с наступлением весны 1863 года, к каковому времени по положению 19 февраля 1861 года должно было быть закончено составление уставных грамот, определявших новые отношения между крестьянами и их бывшими владельцами и устанавливавших, какие именно участки земли должны перейти от помещиков к крестьянам.
Сведения о волнениях, происходящих в деревне, и об ожидании крестьянами «новой воли» получили широкое распространение в обществе. В газетах и журналах того времени печаталось немало корреспонденций и статей об отношении крестьян к реформе 19 феврали и о растущем в их среде недовольстве. Под влиянием этих сведений тогдашние революционно настроенные круги прониклись уверенностью в том, что дни старого порядка сочтены, что в ближайшее время под влиянием растущего недовольства крестьянства царское правительство должно будет или пойти на решительные уступки, или пасть. Революционеры рассчитывали на то, что весной 1863 года, когда крестьяне убедятся окончательно в том, что их надежда на получение «новой воли» не оправдалась, в России произойдет ряд крестьянских бунтов и восстаний, на подавление которых у правительства не хватит сил. Для того, чтобы эти восстания не остались разрозненными и безрезультатными вспышками народного негодования, а привели к победе над царским правительством и помещиками, по мнению революционеров, было необходимо, чтобы революционная интеллигенция оказалась способной в решительный момент встать во главе восстания и направить его по надлежащему пути. Для этого же необходимо, чтобы к весне 1863 года оппозиционная часть общества оказалась не разрозненной и не распыленной, а сплоченной и организованной настолько крепко, чтобы она могла возглавить крестьянское движение. Отсюда делался вывод, что первая и главная задача революционной интеллигенции – создание тайной организации, заранее подготавливающей все необходимое для переворота. Под влиянием подобных расчетов и планов в 1862 году в столицах и провинциальных городах возникают многочисленные революционные кружки, стремящиеся сплотить вокруг себя все оппозиционно настроенные элементы общества.
К одному из таких кружков, группировавшемуся вокруг бывшего студента Леонида Ольшевского, примкнул в начале 1862 года П.Н. Ткачев. Кружок этот просуществовал недолго. В середине мая того же года Ольшевский по анонимному доносу был арестован. В число отобранных у него при обыске бумаг было письмо к нему Ткачева. Это послужило поводом к аресту и Ткачева. При обыске у него были отобраны стихотворения на революционные темы и прокламация «Что нужно народу», написанная Н.П. Огаревым и изданная в Лондоне. Ткачев был предан суду и за хранение этой прокламации приговорен к заключению в крепости на три года[166].
О направлении, которого придерживался кружок Ольшевского, можно судить по рукописной прокламации «К русскому народу», найденной у Ольшевского при его аресте. В прокламации этой, написанной простонародным языком, было обрисовано тяжелое положение, в котором находится русское крестьянство. Заканчивалась прокламация призывом к восстанию.
«То ли дело, – читаем мы в этой прокламации, – когда народ сам управляться станет, когда все будут равны – и мужики, и баре, когда никто не будет обижать другого, землю разделим всю поровну, вот заживем на славу да припеваючи. А время это недалеко, нужно только погадать да рассудить, умом-разумом раскинуть, да топор в руки, и валяй всех угнетателей. Во многих концах святой Руси православный народ готовится приняться за дело и ожидает только, когда час настанет суда за все наши слезы да печали».
«Ведь правда, православные христиане, – говорится в заключение, – хорошо бы быть нам свободными, иметь каждому свой кусок землицы, да не кланяться всем, кто черный кафтан носит. Говорят, что тогда и рекрутчины не будет, а всяк, у кого есть охота, ступай служить, да землю родную от врага защищать, а не пондравилось, так и домой вернуться можно. Будем же ждать, братцы, да держать ухо востро, чтобы к ним прибавить свою долю труда на свободу православного народа»[167].
При допросе Ольшевский признал, что это воззвание было написано им. Тем не менее авторство Ольшевского возбуждает большие сомнения. Поляк, детство и юность которого прошли в Польше и Белоруссии, Ольшевский вряд ли мог так хорошо знать великорусский народный язык, чтобы суметь составить цитированное нами воззвание. Вот почему невольно напрашивается предположение, не был ли автором прокламации «К русскому народу» Ткачев, который, несомненно, гораздо лучше Ольшевского знал жизнь русских крестьян и их язык. Дружеские отношения,
