Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века - Коллектив авторов
И не вина Грановского, а общая беда, порожденная особым характером николаевской эпохи, что это столь желанное единство надолго сохранить не удалось. Лишенное возможности в какой бы то ни было степени реализовать свои взгляды, занятое прежде всего острыми, захватывающе интересными, но бесплодными дискуссиями, задыхающееся в своем узком, искусственно ограниченном кругу «образованное меньшинство» было обречено на распад.
В конце 1844 – начале 1845 года произошел полный разрыв между западниками и славянофилами (причем ссора была такой силы, что чуть не привела к дуэли между людьми, которые, казалось, воплощали в себе дух миролюбия, – Грановским и Петром Киреевским). Затем, в 1846 году, порвались духовные связи между Грановским и другими умеренно настроенными западниками, мечтавшими о мирном приобщении России к современной им западной цивилизации, с одной стороны, и западниками-радикалами, жаждавшими социального переворота, – с другой.
Этот последний разрыв Грановский переживал очень тяжело, как личную драму. Действительно, после потери радикального крыла (Герцен с Огаревым вскоре эмигрировали, а Белинский умер) западничество измельчало. Рядом с Грановским не осталось ни одного человека его уровня, и «шепелявый профессор», хоть и постоянно окруженный студентами, стал ясно ощущать свое духовное одиночество. В то же время с конца 1840-х годов в связи с европейскими революциями резко усилились гонения власти на «образованное меньшинство»; под особый надзор попали Москва, Московский университет, прогрессивно настроенная профессура. До открытых репрессий дело не дошло, но разнообразных придирок было великое множество. Грановскому, в частности, суждено было пройти «испытание в законе нашем» (т. е. в православной вере) перед московским митрополитом Филаретом. Все обошлось благополучно, но противно было донельзя…
Все это, несомненно, ускорило кончину Грановского, человека чрезвычайно впечатлительного и легко уязвимого. «Не одни железные цепи перетирают жизнь», – справедливо писал по этому поводу Герцен. 4 октября 1855 года Грановский скончался. Он умер, пережив на полгода Николая I, накануне перемен, успев ощутить, пусть и смутно, то «движение внутренних пластов истории», о котором он так вдохновенно говорил в своих лекциях и для свершения которого сам сделал немало. «Хорошо умереть на заре» – такими словами со свойственным ему красноречием откликнулся на смерть своего старого друга Герцен.
«Нужно знать, что думает Россия о своих общественных интересах…»
Андрей Александрович Краевский
Дмитрий Олейников
Андрей Александрович Краевский (1810–1889), журналист и издатель известнейших периодических изданий, имел полное право сказать, что его биография запечатлена в рукописях, которые он редактировал и издавал в течение пятидесяти лет. Краевский, начинавший в скромной должности корректора, к концу своей карьеры заслужил звания «Патриарха, Мафусаила, Нестора русской журналистики», «руководителя общественного мнения в течение полстолетия». Трудолюбие Краевского, его умение ладить не только с авторами, но и с властями, личное везение, пожалуй, объясняют успех его изданий, сопутствовавший им и в «замечательное десятилетие» 1838–1848 годов, и в последовавшее за ним «мрачное семилетие», и в эпоху Великих реформ – вплоть до воцарения Александра III. Сама история жизни Краевского во многом история его журналов и газет.
Выпускнику Московского университета Андрею Краевскому, побочному сыну дочери екатерининского вельможи полицмейстера Архарова, давшего жизнь понятию «архаровцы», пришлось приложить немало усилий для того, чтобы не остаться обычным чиновником. После недолгой службы в московской гражданской канцелярии он был направлен в канцелярию Владимирского губернского правления, однако сумел попасть в Петербург, как он сам говорил, «с радужными надеждами, но в единственных старых штанах». Все, на что в начале 1832 года мог рассчитывать двадцатидвухлетний Краевский, – место незначительного канцелярского чиновника и частные уроки. Однако хорошее образование (философский факультет) и талант педагога сравнительно быстро сделали Краевского известным не только в литературных кругах, но и в высшем свете. Через четыре года Краевский получил преподавательскую должность в Пажеском корпусе, работу в Археографической комиссии; стал сотрудничать в «Энциклопедическом лексиконе» Плюшара. Впрочем, для его дальнейшей судьбы важнее оказалось то, что он стал корректором в пушкинском «Современнике» – конкуренте журналов литературных «братьев-разбойников» Н.И. Греча и Ф.В. Булгарина.
В 1837 году Краевский – редактор «Литературных прибавлений к „Русскому инвалиду“». Именно здесь и благодаря Краевскому на фоне общего молчания русской прессы прозвучал единственный опубликованный (а ныне хрестоматийный) некролог на смерть Пушкина «Солнце русской поэзии закатилось!». В дальнейшем Краевский станет единственным прижизненным публикатором «дозволенного» и одним из распространителей «недозволенного» Лермонтова. Именно через Краевского общество узнало его знаменитое стихотворение «Смерть поэта».
Взлет «Отечественных записок» – журнала, история которого становится «историей всей русской литературы на протяжении полувека», – пожалуй, самая большая заслуга Андрея Краевского. Он реализовал идею, в «торговый» период русской литературы владевшую многими: создать журнал, одновременно популярный и качественный. В эпоху, когда Булгарин и Греч топили конкурентов всеми доступными способами, когда император Николай ставил на прошениях об издании новых журналов категоричное «и без того много», Краевский придумал удачный ход. Он выкупил право на издание захиревшего журнала «Отечественные записки» у благонамеренного, умеренно-патриотичного издателя П.П. Свиньина, избежав таким образом убийственной волокиты с получением разрешения на новый журнал.
Первые известия о подготовке новых «Отечественных записок» относятся к лету 1838 года. Тогда Краевский писал критику и публицисту В.С. Межевичу: «Составляется уже компания денежная для издания… журнала под моею редакциею (высочайшее позволение мы уже имеем), и собираются сотрудники… Это последняя надежда честной стороны нашей литературы; если „Отечественные записки“ не будут поддержаны, то владычество Сенковского, Булгарина, Полевого и прочей сволочи утвердится незыблемо, и тогда горе, горе, горе!» В упомянутую «компанию денежную для издания» Краевский привлек людей самых разных воззрений и вкусов. Достаточно сказать, что с помощью одного из соучредителей В.А. Владиславлева (издателя альманаха «Утренняя заря» и адъютанта в корпусе жандармов) журнал «Отечественные записки» первое время распространялся при содействии III отделения.
Основные цели и задачи «Отечественных записок» подробно изложены в письме Краевского писателю Г.Ф. Квитко-Основьяненко: «Назначение „Отечественных записок“, цель их совершенно особенные от других, книгопродавских журналов. Это издание, которое восстановило бы в отечественной литературе права здравого вкуса, уничтожило бы это убийственное пренебрежение ко всему, что только есть высокого в искусстве и в науке, и останавливало бы низкие попытки литературных промышленников обманывать публику взаимным восхвалением своих жалких талантиков, которые скорее годились бы на дело торговое, чем литературное, а известно: торговля и литература – огонь и вода, холодный расчет и пылкое чувство, коварство и благодушие – вещи несовместимые».
Девиз на латинском языке, помещенный на первой странице обложки «Отечественных записок», в русском переводе звучит так: «Истинно блаженны те, кто внимает не голосу, звучащему
