Чарльз Николл - Леонардо да Винчи. Загадки гения
Остается только пожалеть несчастного Манфредо, который разрывался между настойчивой маркизой и уклончивым, неуловимым Леонардо. Картина, «которую хотела от него получить» ее светлость, могла быть либо ее портретом, либо картиной для ее studiolo, о которой она писала Новелларе. Манфредо заверяет маркизу в том, что Леонардо «начал работать» над картиной. Если речь идет о портрете, подобные слова не могли удовлетворить Изабеллу – ведь она отлично знала, что работа началась более года назад. Есть что-то удивительное в уклончивости Леонардо, в его нежелании плясать под дудку богатых заказчиков. В данный момент он не нуждается. У него есть хороший заказ в церкви Аннунциаты, щедрые братья покрывают «все его расходы». У него есть заказ, а возможно, и перспективы новых заказов от французских придворных. Ему хочется заняться любимым делом, а сейчас более всего его привлекает математика и геометрия с их «высшей определенностью». Не забывает он о механике и технологии. Эскизы и заметки медленно, но верно заполняют страницы Мадридских кодексов. Не оставляет Леонардо и мечты о полете – о путешествии «от одного элемента к другому». Стремление подняться над земной суетой всегда живет в его душе.
19 ноября 1501 года он снимает еще 50 флоринов со своего счета в Санта-Мария-Нуова.[609] В мае 1502 года, получив очередную просьбу от Изабеллы, он осматривает и оценивает античные вазы, ранее принадлежавшие семейству Медичи. «Я показал их Леонардо Винчи, художнику, – записывает один из агентов Изабеллы, Франческо Малатеста, 12 мая. – Он похвалил все, но особенно хрустальную, поскольку она вырезана из одного куска и отличается невероятной чистотой… и Леонардо сказал, что никогда не видел ничего прекраснее».[610] Вот в таких повседневных заботах – визитах в банк и посещении лавки антиквара – Леонардо встретил важный день своей жизни. 15 апреля 1502 года ему исполнилось пятьдесят лет.
Борджиа
Оценка ваз Медичи, о которой Франческо Малатеста пишет в мае 1502 года, была последним задокументированным действием Леонардо во Флоренции в том году. В начале лета Леонардо снова пускается в путь. У него появляется новый заказчик: Чезаре Борджиа, незаконнорожденный сын папы Александра VI, прославившийся невероятной безжалостностью и хитростью. Чезаре был идеальной моделью для Макиавеллиевого «Государя». Семейство Борджиа было окружено слухами об убийствах, оргиях, инцесте. Младшая сестра Чезаре, Лукреция Борджиа, пользовалась особенно плохой репутацией. Что-то из слухов было правдой, что-то – просто слухами. Подобно Мавру, но еще в большей мере Борджиа был покровителем не для слабонервных. Фрейд полагал, что Леонардо тянуло к сильным мужчинам в силу того, что в детстве он был лишен отцовской заботы.
Борджиа происходили из Испании. Когда-то их фамилия произносилась как Борха. Чезаре на всю жизнь сохранил любовь к бою быков. В 1492 году кардинал Родриго Борха занял папский престол, приняв имя Александр VI, шестидесятилетний папа не отказывал себе в радостях жизни и был фанатично предан своим незаконнорожденным детям, делая все для их продвижения. На портрете Александра VI работы Пинтуриккьо мы видим лысого, круглолицего мужчину в роскошном одеянии, стоящего на коленях перед образом Мадонны. Гвиччардини говорил о нем: «Он гораздо более жесток и более удачлив, чем любой папа до него… В нем воплотились все грехи плоти и духа».[611] Флорентиец Гвиччардини не мог быть нейтральным, но его суждения подтверждаются словами других современников папы.
Чезаре был сыном Родриго от его римской любовницы Джованны, или Ваноццы, Каттанеи. Он родился в 1476 году. Лукреция родилась от той же матери четырьмя годами позже. В возрасте семнадцати лет Чезаре стал кардиналом, однако те, кто бывал в его дворце в районе Трастевере, находили жилище молодого кардинала более чем светским:
«Он был готов отправиться на охоту, одет в светскую одежду и отлично вооружен… Он разумен и обаятелен и ведет себя, как настоящий князь. Он жив и весел и любит общество. Этот кардинал никогда не испытывал склонности к монашеству, но его должность приносила ему более 16 тысяч дукатов в год».[612]
В 1497 году младший брат Чезаре, Джованни, был найден в Тибре с перерезанным горлом. Это было первое из многочисленных убийств, приписываемых Чезаре. Говорили, что Чезаре завидовал светской власти брата (Джованни был герцогом Гандии), тогда как ему досталась только церковная должность. В 1498 году он «сбросил пурпур», чтобы стать капитан-генералом церкви, то есть командующим папскими войсками. Чезаре отправился во Францию, чтобы заключить союз между папой и новым королем, Людовиком XII. В 1499 году он женился на двоюродной сестре Людовика, Шарлотте д’Альбре, и получил титул герцога Валентино. От этого титула произошло и итальянское прозвище Чезаре – Иль Валентино, как его звали все современники. В том же году Чезаре возглавил эскадрон во французской армии, вторгшейся в Италию, и вошел в Милан вместе с Людовиком. Судя по всему, именно тогда Леонардо с ним и познакомился. Чезаре было двадцать три года. Он был высоким, властным, с пронзительными синими глазами. Блестящий воин, безжалостный вельможа. Его девизом было выражение «Aut Caesar aut nullus» – «Или Цезарь, или никто».
План Борджиа, который Людовик обещал поддержать, заключался в завоевании Романьи – обширного региона к северу от Рима. Номинально Романья подчинялась папе, но на деле здесь властвовали независимые князья и священники. В течение нескольких месяцев при военной поддержке со стороны французского короля Борджиа установил полный контроль над Центральной Италией, сумев создать настоящее королевство из разрозненных княжеств. К концу 1500 года он правил Имолой, Форли, Пезаро, Римини и Чезеной. Весной 1501 года ему покорилась Фаэнца. Тем самым Чезаре перекрыл торговый путь из Флоренции к Адриатике и стал представлять угрозу для самого города. Республика вступила в переговоры, в результате которых Борджиа был «нанят» кондотьером за чудовищно огромное жалованье – 30 тысяч дукатов в год. Борджиа продолжал двигаться вперед, на Тирренское побережье, где присоединил к своим владениям порт Пьомбино.
На время в Италии воцарилось спокойствие, но в начале лета 1502 года пришли ужасные известия. 4 июня город Ареццо неожиданно восстал против власти Флорентийской республики и перешел под правление Борджиа. Через пару недель после стремительной атаки Чезаре захватил Урбино, изгнав из города своего бывшего союзника Гвидобальдо да Монтефельтро. К Борджиа в Урбино был послан флорентийский посол, Франческо Содерини, епископ Вольтерры. Епископа сопровождал светский помощник, которому было слегка за тридцать. Этим помощником был Никколо Макиавелли.
В депеше от 26 июня Макиавелли сообщал о встрече посланцев с Борджиа.[613] Мрак сгустился, двери дворца были заперты и охранялись вооруженными гвардейцами. Герцог пребывал в дурном настроении и хотел точно выяснить намерения Флоренции. «Я знаю, что ваш город плохо относится ко мне, считая меня убийцей, – сказал он. – Если вы отказываете мне в дружбе, то узнаете, каково это быть моим врагом». Послы пробормотали положенные фразы и попросили вывести войска из Ареццо. Напряженность нарастала. Депеша Макиавелли заканчивалась такими словами:
«Этот герцог настолько предприимчив, что для него нет ничего невозможного. Стремясь к славе и новым владениям, он не дает себе отдыха, не ведает усталости и не признает опасностей. Он приезжает в одно место прежде, чем успеешь услыхать про его отъезд из другого; он пользуется расположением солдат и сумел собрать вокруг себя лучших людей Италии; кроме того, ему постоянно везет. Все это вместе делает его победоносным и страшным».
Макиавелли вернулся во Флоренцию в конце июня. Вслед за послами пришло известие о том, что «страшный» герцог взял Камерино и направляется к Болонье.
Вот в такое время Леонардо поступил на службу Чезаре Борджиа летом 1502 года. Борджиа не числился врагом Флоренции, но в качестве нового соседа он был очень опасен и непредсказуем. Флорентийцы не смогли бы противостоять его атаке, но французы, встревоженные укреплением влияния нового барона, поднявшегося отчасти благодаря их поддержке, пообещали Флоренции денег и солдат. Впрочем, на французскую помощь рассчитывать не следовало. Единственной надежной тактикой в подобной ситуации могла быть дипломатическая игра. Необходимо было установить контакт с Чезаре и «узнать его как следует. Мы не знаем, каким образом Леонардо оказался на службе у Борджиа, но вполне возможно, что его услуги были предложены герцогу Содерини и Макиавелли. Для Борджиа, который «привлекал на свою сторону лучших людей Италии», подобное предложение было очень интересно. Леонардо был опытным военным инженером. А Флоренция получала пару глаз и ушей – «своего человека» при дворе Иль Валентино.[614]
