Кристиан Бейл - Смертельный гамбит. Кто убивает кумиров?

Смерть наступила в результате передозировки наркотиками, принятыми совместно с сильной дозой барбитуратов и алкоголем.

При этом ни один из экспертов не уточнил некую деталь: наркотики попали в организм через анальное отверстие. То есть посредством обычной клизмы, не обнаруженной на месте самоубийства или убийства. Я общался с одним экспертом из ФБР, и он сообщил, что при таком процентном сочетании принятых лекарственных средств и выпитого алкоголя организм бы просто отключился — был бы обморок, а во время обморока сердце замедляет свою работу, кровь начинает циркулировать медленно, но летальный исход исключен. Горничная пришла убираться к Мерилин спустя всего несколько часов после приема препаратов, и она же вызвала «скорую»:

— Мисс Бейкер принимала мочегонные препараты, — рассказывал доктор Сайдж, — в сочетании с барбитуратами это означало очень серьезное воздействие на печень, то есть сильнейшую нагрузку, а когда отказывает печень, человек впадает в кому, но не умирает. При всем уважении к мисс Монро я с трудом могу представить, как при ее комплекции и под воздействием расслабляющих препаратов она смогла еще сделать себе клизму с наркотиками. Вы не замечете странностей?

Конечно, я-то заметил, но этот разговор происходил в 2006 году, когда меня интересовало, при каких обстоятельствах умерла актриса, а в 1962 году это дело стало сенсацией, но расследование быстро зашло в тупик. Оно не поддерживалось спецслужбами, а президент промолчал.

— Президент? — ворчит та самая бывшая горничная. Опять же по наводке Джерри Рубена (интересно, я бы без него вышел хоть на кого-нибудь?) я нашел ее на заправочной станции в штате Коннектикут. Бодрая на вид бабуля выгуливала двух сорванцов, умудрившихся испачкать мне машину пластилином, несмотря на жесткий контроль их бабушки.

— Я ничего и не спрашиваю.

— Именно, молодой человек, он даже цветочка не прислал, когда ее схоронили.

— А должен был? — откровенно изображаю из себя идиота.

— Знаете, молодой человек, Норма баловалась алкоголем, я частенько видела ее подшофе, атои просто напившейся до истерики. Когда она была пьяна, то откровенничала со мной. Плакала, жалела, что нет детей. Аборты стоят тьму денег, а мужики любят ее тело — нет бы кто просто как бабу обнял, приласкал, без мыслей о сексе-то. Обнял, да увез вдаль от шума, на ранчо, чтобы детей родить и домом заниматься.

— Странные мысли для кинодивы. — я как всегда был скептичен. Мне казалось, человек, который приносит пользу (читай — радость) своей деятельностью, не может и думать, чтобы уйти куда-то, а уж тем более уехать на далекое ранчо. Избранных не так много, если Бог наделил их даром — нельзя о себе думать. Кажется, я стал рассуждать, как Рубен. С поправкой на то, что он использует одаренных людей для создания мировой гармонии — на свой лад, конечно, — а я, как всякий обыватель, думаю, что фильм «В джазе только девушки» без Мерилин Монро никогда не стал бы хитом.

— И что она говорила?

— Что любит Артура Миллера, драматурга этого, — проворчала мисс Темпл, — что он умный, а ей от его слов и ласки жить хочется. И что она никогда его не предаст. — И помолчав, добавила: — Пока жила с ним, ни разу с любовником не закрутила.

— Почему они расстались?

Я читал отчет о бракоразводном процессе, и меня откровенно покоробили слова «несходство характеров». Ведь я знал Артура Миллера лично, брал у него интервью и общался, когда шла подготовка передачи о становлении современного американского театра (где только ни приходится подрабатывать репортеру!). Естественно, когда мы пропустили по паре стаканчиков, я задал вопрос и про женщин. И очень удивился, узнав, что великий драматург был женат на Монро. Выпивка, отсутствие диктофона, дружеское расположение — Миллер был довольно откровенен. Он сказал, что любил Мерилин, восхищался ее природным умом, ему нравились ее чуткость и умение быть внимательной к его настроениям, что дом был полная чаша, а Мерилин была верна обетам. И все же было одно «но». И даже не ее карьера. Артур знал, это на экране его жена играет глупую блондинку, а в жизни она рассудительна.

— Но ее ум был провинциален, — сказал он мне тогда, — от природы

Мерилин была чуткой и проницательной, умела поддержать разговор, много читала, когда мы с ней жили, но она оказалась совершенно неспособной мыслить общими категориями. Анализировать, делать выводы и приходить к решению в общечеловеческом понимании проблем. И если бы это был эгоцентризм, я бы понял, но меня настигла скука, когда я заметил, что она не в силах развиваться. Умная. Домашняя. Да, точно, именно домашняя, уютная женщина. И я, старый либерал, который, вместо того чтобы сидеть за обеденным столом, мог сорваться с места и уехать на собрание современных драматургов и не вылезать оттуда сутками! Мне требовалась не просто жена, но и единомышленница. И потом… ее ребенок…

Да, Мерилин Монро как раз в тот год узнала: у нее есть сын. А еще она узнала, что, оказывается, парень думает, будто в 1953 году она якобы отказалась от него, сочтя неподходящим для ее апартаментов.

О чем может думать мать, которой сказали такое? Каково женщине, мечтавшей о ребенке, тщетно искавшей его в приюте, в котором оставила? А его уже к тому времени увезли в Санту-Барбару, и его след пропал, словно мальчика и не было. У нее произошел срыв. Сильнейший нервный срыв, о котором таблоиды писали как об очередном срыве съемок, радостно сообщая подробности: Монро безум на и пьет. И многое, многое другое.

А она просто билась в закрытую дверь, потому что не могла вернуть себе сына.

— Мы однажды встретились с ней, — Норман сбил пепел и отпил уже потеплевшее пиво, — в сентябре 1960 года. Я ей позвонил и сказал: «Привет, мама, я твой сын». Мы посидели в уютном кафе в Беверли-Хиллз.

Встреча вышла натянутой. Мерилин пыталась выглядеть непринужденной, а Норман смотрел на нее с вежливым интересом.

— Наверное, в моих глазах читались мысли о ней.

Снова глоток пива.

Я молчал, прекрасно понимая, куда он клонит.

— Я высказал ей все, что вынашивал годами, что думал о ней: «Мерилин, ты дрянь, бросившая сына. Бесхарактерная, эгоцентричная сука, которая берегла свою интересность, чтобы прыгать в койке президента Кеннеди».

Немного помолчав, словно в подтверждение моих слов, он добавил:

— А еще я сказал: «Не надо было на меня смотреть из окошка своей чертовой машины, я уродился проницательным ребенком и сам бы почувствовал, что не нужен тебе…»

Норман говорил и говорил, распаляясь и вновь переживая те минуты. А я ужасался, понимая, как испоганили жизнь королевы экрана. Мне очень не хотелось звонить Джерри, но я должен был спросить его кое о чем. Расставшись с Норманом, я схватился за трубку.