Льюис Клайв - О Нарнии

У нас было снежное Рождество, что для Англии редкость, но сейчас уже все смыло дождем, под ногами страшная слякоть.

Желаю всего самого лучшего в новом году, твой К. С. Льюис

30 дек[абря] 1956

Дорогая моя Сара,

Спасибо большое за чудесный горшочек. Пытаюсь придумать, какое бы сокровище в него положить. Мне очень стыдно, что не поздравил тебя с Рождеством, но меня, честное слово, навалило. Прислуга в отпуске. Я каждый день навещаю в больнице больную (оч.[ень] больную) жену. Дома у меня больной[27] брат, двое пасынков–школьников, один пес, одна кошка, четыре гуся, два десятка кур, две печки, три трубы, которые грозят замерзнуть; так что я все время кручусь и порядком устал. Желаю всего самого лучшего и посылаю тебе новогодний подарок.

С любовью, твойК. С. Льюис

[22 января 1957]

Дорогой Мартин,

В книге не говорится, что будет со Сьюзен. Она осталась живой в нашем мире, успев превратиться в довольно глупую, самовлюбленную девушку. Однако у нее достаточно времени, чтобы исправиться, и, может быть, она в конце концов попадет‑таки в страну Аслана — своим путем. Думаю, даже после всего, что она видела и слышала в Нарнии, она вполне могла с возрастом уверить себя, что все это «чепуха».

Поздравляю с хорошими отметками. Если бы я так учился по математике! Всем привет, твой К. С. Льюис

Килнс, Кили–лейн Хидингтон Квори Оксфорд 13 апреля 1957

Дорогая Пенни,

Спасибо за письмо и рисунки. Ты рисуешь ослиное лучше, чем Паулина Бейнс[28]. Очень ряд, что тебе понравилась книжка. Пожалуйста, передай привет и большое спасибо маме и папе. Они поймут, что у меня еле хватает времени дышать, не то что написать приличное письмо.

С любовью, твой Джек

23 апреля [19]57

Дорогой Лоренс,

Думаю, насчет тога, в каком порядке читать книги, я скорее согласен с тобой, чем с твоей мамой[29]. Она ошибается, серия не задумывалась такой заранее. Когда я писал «Льва [Колдунью и платяной шкаф]», я не знал, что будет продолжение. Потом я написан «Принца Каспиана» и опять не думал, что буду сочинять дальше, а когда закончил «Покорителя Зари», был твердо уверен, что на этом остановлюсь. Оказалось, я ошибся. Так что, наверное, не очень важно, в каком порядке читать. Я даже не уверен, что остальные написаны в той последовательности, и какой опубликованы. Я никогда не записываю таких вещей и не помню дат.

Не могу сказать, что у меня была радостная Пасха, — я недавно женился и моя жена очень, очень больна. Уверен, Аслану виднее. Он будет прав и если оставит ее со мной, и если заберет в свою страну, но мне все равно очень грустно. Я уверен, что и ты, и твоя мама о нас молитесь.

Желаю вам обоим всего самого лучшего, твой К. С. Льюис

Килнс, Кили–лейн Хидингтон Квори Оксфорд 25 апреля 1957

Дорогая Джоан,

Очень приятно спустя столько времени вновь получить от тебя весточку. Нет, в Байрейте[30] я не бывал, но, конечно, слышал «Кольцо» в Ковент–гардене, хотя ото не одно и то же, поэтому очень тебе завидую; что до «Летучего голландца»[31], я слышал его только в граммофонной записи. Боюсь, немецкий у меня на крайне детском уровне; я не говорю, читаю только со словарем, а жалко, потому что это сильно мешает мне в жизни.

Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду, когда пишешь, что увидела себя «со стороны»; это не так часто бывает, большинство людей всю жизнь смотрят на мир только «изнутри», и потому не способны увидеть себя, как они есть.

Весна замечательная, по нашим меркам так просто жаркая — каждый день 15–18. Цветы и птичье пение сбивают с ног.

Удачи с латынью, твой К. С. Л.

Килнс Хидингтон Квори Оксфорд 10 июля [19]57

Дорогой Мартин,

Мне было очень приятно снова получить от тебя письмо. Эльдилы — ангелы, а не эльфы. Разно ты не заметил, что они все время исполняют поручения Малельдила? Согласен, что уровень рождаемости у хроссов получился низковат, по не забывай, что я изображаю очень древний мир, который, подобно старику, спокойно и радостно ждет приближения смерти.

Надеюсь, вы все здоровы. Очень рад, что Энн получила награду за стихи; сердечно поздравь ее от моего имени.

У меня туг болела спина, по теперь я потихоньку поправляюсь. У нас стоит, как мы считаем, теплынь, хотя вы, в Виргинии, наверное, посчитали бы ее холодами.

Целую всех, твой К. С. Льюис

Хидингтон Квори Оксфорд 18 июля [19]57

Дорогая Джоан,

Мне говорили, что ни в коем случае нельзя учить сразу испанский и итальянский. То, что они так похожи, немного помогает запоминать слова (латынь помогла бы сразу с обоими), однако идиомы и грамматика мешаются в голове, и в конце концов получается чудовищный винегрет. Испанского я не знаю, а вот на итальянском точно есть дивные стихи. Боярдо, Ариосто и Тассо[32] тебе понравятся. Кстати, чтоб улучшить свою латынь, очень хорошо читать Новый Завет. Он есть и любой католической книжной лавке. Скажи, что тебе нужна Вульгата, Новый Завет. Особенно хороши па латыни «Деяния».

Не думаю, что хорошие поступки всегда приятны; христианский мученик, терзаемый Нероном, или участник Сопротивления, под пыткой не выдающий немцам своих друзей, поступали очень хорошо, но приятно им не было. Даже в обыденной жизни есть вещи, которые были бы мне приятны, но от которых я должен отказаться, чтобы не сделать неприятно яругам. Впрочем, ты вполне права, если хочешь сказать, что не надо отказываться от удовольствий просто потому, что так «лучше». Разве обычные старые правила, например «говори правду» и «поступай с другими, как хочешь, чтобы поступали с тобой», не определяют, какие радости допустимы, а какие нет? Но если то, к чему ты стремишься, само по себе хорошо, тогда, чем больше оно тебе нравится и чем меньше ты стараешься «быть хорошей», тем лучше. Совершенный человек ничего не делает из чувства долга; ему всегда хочется хорошего больше, чем дурного. Долг заменяет любовь (к Богу или к другим людям), как костыль заменяет ногу. Большинству из нас постоянно нужен костыль, но, конечно, глупо опираться на него, когда наши собственные ноги (любовь, вкусы, привычки) способны дойти сами!

С любовью, твой К. С. Льюис

Килнс Хидингтон Квори Оксфорд 7 августа 1957

Дорогие Энн и Мартин,

Христиане не всегда считали ангелов совсем бестелесными. Раньше (в начале Средних веков) полагали, что у них тела эфирные, а у нас — из плотной материи. Противоположного взгляда (вашего) придерживались великие схоласты — Альберт Великий, Фома Аквинский, и т. д. В эпоху Возрождения итальянцы вроде Фичнно ненадолго вернули старые представления[33]. Разумеется, для книги я просто выбрал более красочный вариант. Меня это не смущает, потому что, мне кажется, в религиозном смысле это неважно. И вообще, что называть «материей»?