Анатоль Костенко - ЛЕСЯ УКРАИНКА

Старый князь свирепствовал, не находя себе места: разрушать башню — славу древнего княжеского рода — не решался. В конце концов он велел сжечь девушку на костре во дворе замка, на глазах у побратимов, отважившихся на дерзкую попытку освободить ее. Князь знал: не выдержат они, пойдут на верную гибель во имя спасения девушки. Но не удалось князю насладиться воплощением своего адского плана. Смельчак из башни незаметно спустился в темные галереи замка, подкрался к слуге, несшему факел, предназначенный для костра, вырвал этот факел и бросил его в пороховой погреб.

Все замерло, вокруг стало тихо. Из башни, как раскат грома, пронеслось страшное, неотвратимое: «Кара за кару!..» — и взрыв неимоверной силы подбросил в воздух главную башню, расколол ее на куски и обрушил на головы князя и его челяди…

Много лет спустя появился дальний отпрыск рода Любартов и задумал восстановить замок, но ему никогда больше не суждено было ожить, подняться из руин.

Слушала Леся народные легенды и были, и в ее сердце закипали гнев, ненависть к тем, кто силу и могущество свое обращает людям во зло.

Взрослые же почему-то поступают по-другому: снимают шапки и заискивающе кланяются, как увидят пана. И чем он спесивее, чем богаче, тем ниже и старательнее отвешивают ему поклоны. Одним словом, диковина, и все тут!

Но если взрослые вели себя не совсем понятно, то дети в своих играх превращали легенды в действительность. Леся и Михась не отставали от местной детворы в жестоких баталиях, разыгрывавшихся в старом замке. Здесь, под устремившимися ввысь стенами заброшенных башен, собиралась ватага — двенадцать вихрастых побратимов. Думу думали: как одолеть злого врага — жестокого князя. В летнюю пору с утра до вечера цепь за цепью шла ватага на штурм вражеской крепости. Под ударами тяжелого меча падали ниц закованные в железо рыцари, пылали замки, спасались бегством короли, их разгромленное войско. Народ торжествует: свобода, братство!..

На всю жизнь остались в памяти эти детские забавы. И они сеяли в глубоко восприимчивой душе зерна, которые после проросли огненным словом поэзии. На тридцатом году жизни Леся писала, что и теперь иногда минувшее — «моих воспоминаний светлый сад» — встает перед глазами:

Мы во дворе разрушенного замкаСошлись на вече важно и степенно,Все гладкие, кудрявые головки…Мы собрались все вместе, все двенадцать…Совет держали мы. Союз наш тайныйЗакладывали мы, куда совсемНе получали доступа большие.Торжественно мы дали обещанье,Что до конца хранить мы будем тайну.[13]

Видная роль в этих играх принадлежала худенькой, тоненькой, «бледнолицей Жанне д'Арк». Девочка с грозно сверкающими голубыми глазами взбиралась на вал, и юные побратимы слышали ее звонкий голос, наслаждались звучанием чарующих слов: равенство, свобода, братство, родной край… Слова перерастали в песню, и все двенадцать голосов сливались в один:

А песни были «красные» такие,Каких еще не слышал старый замокИ в дни, когда кровь красная емуНе раз окрасила седые стены.«Каленые ножи» в тех песнях были,А в сердце у певцов была любовьКо всем «большим», что малыми считалисьНа жизненном пиру. Напев летел.

ПЕРВЫЕ ШАГИ В УЧЕБЕ

Неумолимое время разбросает вскоре побратимов по белу свету, но некоторые из них — как, например, Маша Быковская и Шура Судовщикова — на всю жизнь останутся друзьями Леси.

В Луцке у детей появились новые обязанности: надо было учиться. Михась и Леся уже читали и писали, они могли часами пересказывать приключения гомеровских героев, но этого, конечно же, было далеко не достаточно. Родители старались дать им довольно широкое и основательное образование: воспитать их в демократическом духе, чтобы дети не выросли чванливыми господами, презирающими свой народ. А для этого надо знать и любить историю своей родины, борьбы за свободу и независимость народа, угнетенного своими и чужеземными вельможами.

Ольга Петровна была хорошим педагогом, тактичным и в разумных пределах требовательным. Но, пожалуй, самой примечательной особенностью воспитания детей являлся высокий тонус литературной и культурной жизни семьи Косачей, а также постоянная, неразрывная связь с жизнью простых людей.

Было решено: в школу детей не посылать, чтобы не подвергать опасности нежелательного общения с детьми из богатых и дворянских семейств и, таким образом, избежать отрицательного влияния. Этот факт, естественно, удивлял окружающих, вызывал у них настороженное отношение к Косачам.

В Луцке по соседству с Косачами жила старая, обедневшая пани. Однажды она поделилась с Ольгой Петровной своими впечатлениями о первом знакомстве с ее детьми: «Как-то проходила я мимо вашего дома. Тогда я еще не знала ваших детей. Смотрю, в саду играют двое — девочка-волынянка, и мальчик в свитке, вышитой по волынскому образцу, постриженный, как и крестьянские дети, просто и коротко. Я удивилась: отчего это в господском саду гуляют крестьянские дети? Прислушалась — о чем они говорят между собой? Девочка вдруг остановилась и обратилась к мальчику: — Чуєш, пiвень спiває?

«Что же это такое? — подумала я про себя. — И говорят по-холопски?» У ворот встретила девушку-служанку. Спрашиваю:

— Чьи дети?

— Наши, — ответила она. — Это дети председателя.

Я еще больше удивилась…»

Когда впоследствии мать напомнила этот эпизод, Леся улыбнулась и сказала:

— Если бы знала, что мои слова «войдут в историю», завела бы разговор о чем-нибудь более интересном, нежели петушиное пение…

— Отчего же, — возразила мать, — и это неплохо. Сразу видно, что ты была ребенком впечатлительным, неравнодушным к звукам, а в петушином пении всегда находили нечто романтичное…

Осуществлять воспитание на родном языке трудно было еще и потому, что украинская литература, как художественная, так и научно-познавательного характера была малочисленной, а по некоторым отраслям знаний и вовсе отсутствовала. Первая украинская грамматика, написанная Павловским, вышла в свет в 1918 году. Издавались маленькие букварики, или, как их еще называли, «грамматки». Чего стоило одно название учебника — «Грамматика малороссийского наречия и проч.».

Заботы об учебной и художественной литературе вдохновили Ольгу Петровну на переводы некоторых произведений на украинский язык, о чем она мечтала и раньше. Она составила книгу «Украинским детям», в которую вошли ее собственные переводы лучших русских и польских писателей. Несколько позже она увлекла этой работой и своих детей, которые к тому времени хорошо овладели как родным, так и русским языком.