Давид Ортенберг - Июнь-декабрь сорок первого

Он и сам заметно волновался, отчего явственнее слышался грузинский акцент, чаще и продолжительнее, чем всегда, были паузы.

Горькая правда звучала в его словах. Очень откровенно ответил он на жгучие вопросы, волновавшие тогда весь наш народ.

Конечно, позже, спустя десятилетия после войны, многое было раскрыто глубже, наши ошибки, просчеты и первые военные неудачи объяснены обстоятельнее. Но и то, что мы услышали тогда от Сталина, проливало ясный свет на происшедшее и происходящее, а главное - укрепляло у советских людей чувство оптимизма, веру в собственные силы.

Через час мы получили текст сталинской речи. Около девяти утра ротация выбросила первые тысячи экземпляров "Красной звезды" с этим очень важным документом.

5 июля

Газета продолжает печатать отклики на речь Сталина. Их много. Они поступают со всех фронтов.

Илья Эренбург выступил со статьей-призывом "Свобода или смерть!". Богданов прислал яркий, страстный репортаж из авиационного полка, патрулирующего небо Москвы. Ильенков написал о митинге бойцов, отправляющихся на фронт. Кирсанов дал в номер стихи. В этом же номере опубликовано письмо колхозного ветеринара из села Стрижаково, Винницкой области, Гордея Легедзовского, шести его сыновьям-фронтовикам. Каждому из сыновей дается персональный родительский наказ:

"Ты, мой дорогой сын Антон Гордеевич, веди свою стальную танковую часть за Родину, за советский народ на сокрушительный удар по фашистам!

Ты, дорогой мой сын Андрей Гордеевич, по примеру старшего брата Антона, бей немецких фашистов, как он бил их в 1918 году. Во сто крат сильнее бей немецких извергов, чем я бил их в 1916 году!

Ты, дорогой сын Иван Гордеевич, морской летчик, топи вражеские морские фашистские корабли!

Ты, сын дорогой Григорий Гордеевич, с винтовкой и гранатой в руках очищай путь на поле боя от немецко-фашистских псов!

Ты, сынок Николай Гордеевич, на своем советском самолете отомсти гитлеровским стервятникам за налет на наши мирные советские города, бей их - и побольше - на их же земле!

И ты, наимладший мой дорогой сын Виталий, лейтенант-танкист, веди свою грозную машину на штурм озверелого врага, точно и метко втыкай в пасть извергам свои снаряды!.."

Вместе с отцом подписала это письмо и мать - Софья Легедзовская.

А к нам в редакцию оно было переслано старшим сыном Легедзовских

Антоном Гордеевичем. Он попросил опубликовать письмо в газете, потому что родителям, да и самому ему, неизвестны пока адреса пяти его братьев.

Конечно, очень хочется узнать, как сложились судьбы людей, имена которых появлялись на страницах "Красной звезды" в годы всенародного испытания. Но, увы, это невыполнимая задача. Однако, перечитав письмо Легедзовских, почти через сорок лет после опубликования, я решил обязательно разыскать хоть кого-нибудь из этой довольно большой семьи и выяснить, как воевали шесть братьев-фронтовиков и чем закончилась война для каждого из них. Много месяцев заняла моя переписка с районными, областными, республиканскими учреждениями и общественными организациями. И вот результат, которым я больше всего обязан ребятам из клуба "Поиск" при Киевском горкоме комсомола, особенно их политруку Стефании Цакун.

Выяснилось, что Антон Гордеевич закончил войну в звании полковника, в должности заместителя командира мотострелковой бригады. Награжден орденом Ленина и тремя орденами Красного Знамени.

Андрей Гордеевич воевал в должности командира батальона связи, а закончил войну в Праге, будучи уже начальником связи корпуса. Награжден орденами Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны I и II степени, орденом Красной Звезды.

Иван Гордеевич, морской летчик, начал войну лейтенантом, закончил старшим лейтенантом. Был ранен и дважды контужен.

Григорий Гордеевич служил старшиной в пехоте, затем получил звание лейтенанта. Многократно был ранен в боях и умер от ран.

Николай Гордеевич, летчик-бомбардировщик, в 1942 году был сбит над оккупированной противником территорией, контуженный, попал в плен, бежал из плена и вступил в партизанский отряд "Родина", действовавший в Ворошиловградской области. Когда эта область была освобождена от противника, опять был зачислен в кадры Советских Вооруженных Сил, но из-за контузии не получил допуска на летную работу, а продолжал боевую службу в должности командира роты автоматчиков. Участвовал во взятии Риги, Штеттина, Кенигсберга. Трижды ранен при этом. Награжден орденом Отечественной войны и медалью "За отвагу", а также партизанской медалью.

Младший сын Легедзовских Виталий погиб смертью храбрых в 1943 году.

Глава семьи Легедзовский Гордей и его супруга Софья скончались в 50-е годы.

* * *

5 июля впервые выступил в "Красной звезде" Евгений Габрилович.

Он был призван на военную службу в первые дни войны. Главное политическое управление собиралось направить его в редакцию то ли фронтовой, то ли армейской газеты, но я выпросил Евгения Иосифовича для "Красной звезды", потому что знал еще по "Правде" как блестящего очеркиста.

До войны мы, кажется, не встречались, и не сразу я догадался, кто это такой, когда предстал передо мною худющий, сутулый, черноволосый человек в синем френче с карманами-клапанами. Мне надо было побыстрее вычитывать оттиск очередной газетной полосы, поэтому первая беседа с Габриловичем продолжалась всего несколько минут. Спрашиваю:

- Военное дело знаете?

- Нет.

- В армии не служили?

- Нет.

- Звание у вас какое?

- Интендант второго ранга.

- Ну, что ж, товарищ интендант второго ранга, сходите прежде всего в нашу каптерку и обмундируйтесь, примите подобающий воинский вид.

Начальник АХО выдал Габриловичу гимнастерку с зелеными интендантскими петлицами, хлопчатобумажные шаровары-"галифе", кирзовые сапоги, пилотку и наряд в оружейный склад, где ему полагалось получить пистолет. В таком виде он и обосновался в одной из редакционных комнат, где работали еще два или три литсотрудника.

Из всех писателей, прикомандированных к "Красной звезде", Габрилович был, пожалуй, самым "штатским". Поэтому я распорядился, чтобы он занялся пока литературной правкой корреспондентских материалов, а заодно хоть мало-мальски освоился с военной терминологией, с воинскими порядками. Попробовал однажды послать его с несложным заданием в госпиталь. Через два часа оттуда последовал запрос по телефону:

- Корреспондент Габрилович числится у вас?

- Да, числится. А почему вы об этом спрашиваете? В трубке какое-то невнятное бормотание:

- Должен доложить... Прибыл не по форме. Решили проверить... Корреспондент будет допущен к раненым...

Оказывается, Евгений Иосифович отправился на задание в слишком уж странном виде: на гимнастерку с двумя шпалами на петлицах напялил шикарный заграничный плащ, а на голову вместо форменной фуражки надел шляпу, чем возбудил подозрение у бдительного госпитального вахтера. Тот вызвал в проходную дежурного офицера, а уж дежурный связался по телефону со мной. Когда Габрилович вернулся в редакцию, пришлось ему разъяснить воинские порядки.