Виктор Буганов - Булавин

Окончив чтение, писарь отступил в сторону. Вперед вышел сотник Данилов:

— Все ли слышали царев указ?

— Bсе! Bсе!

— Понятно? Чтоб все знали и делали по указу!

— Понятно! Знаем!

— Нам бы только тута жить, не съезжать! А ведать — пусть ведают, кому государь укажет!

— Быть посему указу! — Сотник обвел строгим взглядом шумевшую толпу. — Какие имеете нужды? Прошения?

— Слышь, сотник! — Вперед из задних рядов вышел бахмутский житель из изюмских черкас. — Имеем!

— Что? Говори, да погромче!

— Говори! — послышалось в толпе. — От всех нас говори! Ты человек грамотный! Бывалый!

— Добро! Скажу, что всем миром приговорили. — Изюмец стоял лицом к толпе, потом повернулся к Данилову. — Все мы, бахмуцкие разных чинов жители, бьем челом великому государю: по многим вестям известно учинилось, что из розных мест Крымские орды, ис Перекопу выбрались воинские конные люди; а знатно, что хотят приходить войною на государевы украинские городы. Да нам же, бахмуцким жителям, чинится великое разорение от калмыцких орд, которые кочуют близ Миуса, и от своевольных запорожцев. Коней они у нас отгоняют, пожитки грабят и в полон нас ведут; и оттого нам на Бахмуте жить страшно. И потому повелел бы государь от таких разорений и тревожных ведомостей сделать нам на Бахмуте для охранения деревянную крепость.

По тому челобитью и по разрешенью сотника бах-мутцы согласно чертежу Петра Языкова поставили острожек по обе стороны реки Бахмута «для збежища им самим и для сгону скота» и пустили ту речку посередине того острожка.

О том стало известно в Изюме, Белгороде и Москве. Вспомнили, что еще в сентябре 1700 года в Москву пи-сал из Белгорода боярин и воевода князь Яков Федорович Долгорукий с товарищи по тем же делам: 12 мая подали им в разрядной избе челобитную старшина Изюмского полка судья Андрей Скотченко и другие, всем полком. А в ней писано: построены города того полка по Дону, но распахивать земли за Донцом, на Крымской стороне невозможно из-за приходов неприятельских людей; на Ногайской же стороне Донца имеют они утеснение, роспашных земель многие не имеют. А царевоборисовские и маяцкие и иных городков жители, тоже Изюмского полка казаки, с прошлых годов, тому лет с 50 и больше, и по се число владеют пасеками и лесами, и сенными покосами, и рыбными ловлями, и всякими угодьи с Ногайской стороны Донца, от оскольских Изюмского полка городков в 15 верстах, на речке Красной, с верховья вниз до Кабаньева броду, по обе стороны, и по Дуванной и по Хариной долинам и по другим отвершкам [8]. Да за рекою Осколом, по Ногайской же стороне Донца, маяцкие и торские жители владеют всякими угодьями по правой стороне реки Жеребца до его устья.

Долгорукий и его помощники, приняв от Скотченко челобитную, спрашивали:

— Что же вам надобно?

— Пожаловал бы нас великий государь, — отвечал судья, — велел бы казакам-черкасам Изюмского полку селиться, где пристойно слободами по речкам Красной и Жеребцу, в тех местах, где царевоборисовские, маяцкие, торские и иных городков жители живут; строиться там дворами и всякими угодьями владеть по-прежиему.

— Мы пошлем о том грамоту в Москву к великому государю. — Долгорукий глянул на челобитную. — Говорите: с 50 лет и больши в тех местах жители живут и владеют угодьями?

— Доподлинно так, боярин. Наши отцы и деды помнят: было то еще при блаженной памяти царе и великом князе Алексее Михайловиче, как он сел на царствующем граде Москве после отца своего царя и великого князя Михаила Федоровича.

— Хорошо, казаки. О том сведать надо через крепких людей. На том и решим, указ вам потом будет.

Изюмцы во главе со Скотченко степенно вышли из разрядной избы. Воеводы поговорили между собой, постановили: послать на те речки Красную и Жеребец Белгородской разрядной избы подьячего Никифора Сомова. Вызвали его, наказали строго:

— Поезжай, Никифор, на те речки, возьми сторонних людей из иных городов и сыщи накрепко: владеют ли изюмские казаки по тем рекам, в тех местах, которые в челобитной указаны, пасеками, лесами, сенными покосы, рыбными ловли и всякими угодьи; и спору и челобитья от кого нет ли?

Подьячий не медлил, быстро выехал на Красную и Жеребец. Собралось к нему сыскных людей, по-нынешнему свидетелей, ни много ни мало 51 человек, среди них — сотники, дети боярские [9], солдаты, рейтары, копейщики, станичники; одним словом — мелкий служилый люд из Змеева, Маяцкого, Чугуева, Валуек. Сомов всех опросил, и они сказали одно и то же:

— Изюмского полку старшИна и казаки на речке Красной вниз до Кабаньева броду, по обе стороны, и по Хариной, и по Дуванной, и по иным долинам, которые в тое речку Красную впали, а речкою Жеребцом с верховья до устья, правою стороною, пасекою и лесами, и сенными покосы, и рыбными ловли владеют исстари; про то мы ведаем. А спору и челобитью о тех речках Красной и о Жеребце со всеми угодьи в то число ни от кого не было, и крепостей нихто не подавал.

В конце мая Никифор Сомов рассказал о том в разрядной избе боярину Долгорукому и подал сыск «за руками» — подписями — о тех речках и угодьях. А через неделю Андрей Скотченко и другие изюмцы, сидевшие в Белгороде и ждавшие решения по своему челобитью, снова пришли к воеводам. Те по их новому прошению писали на Изюм к Шидловскому, чтобы он своим полчанам разрешил селиться слободами по тем речкам. А они, белгородские воеводы, тем старшинам и казакам Изюмского полку землями и покосами и всякими угодьями владеть велели.

В сентябре по челобитью тех же изюмцев Разрядный приказ прислал им грамоту на владение землями я угодьями по Красной и Жеребцу, если не учинится о том спор и челобитья не будет; если же спор возникнет, то писать о том в Разряд.

Споры, конечно, продолжались и становились все более острыми. Отношения между донцами и изюмцами обострились до крайности. Слишком важные, жизненные интересы тех и других столкнулись на Бахмуте, Красной и Жеребце. Верховые станицы по притокам Северского Донца бурлили. На кругах казаки кричали о своих правах, грозили изюмцам. Те отвечали в том же духе. Булавин со станичниками принимал во всем самое горячее участие.

Московским властям давние споры изюмцев и донцов стали немалой докукой, и они переходят к решительным действиям. В начале февраля 1704 года по указу Петра, присланному в Разряд из Семеновской приказной палаты, находившейся под особым его патронатом, велели в Торском уезде на речке Бахмуте у всяких чинов людей соляные промыслы отписать на великого государя. Федору Шидловскому перепись учинить соляным промыслам и те переписные книги за своею и тех людей, чьи те соляные промыслы, руками (подписями) прислать в Семеновскую приказную палату.