Дмитрий Балашов. На плахе - Николай Михайлович Коняев

от приезда мамы, от того, что в этот момент как бы прятался за ее спиной, что без нее возможно вовсе не было бы этой сцены, а значит, мой гнев имел обратной-то стороною трусость. И вот за эту мою тогдашнюю трусость мне сейчас стыдно»[30].

Пожалуй, этот набросок, точнее других, говорит о том, что искал Дмитрий Балашов, составляя наброски «Кульпросветшколы», что он, вероятно, сам того не понимая, хотел выразить.

Хотя он писал свою повесть на целую эпоху раньше Василия Аксенова, но того объема мыслей и ощущений, которые и обеспечили шумный успех «Коллегам», хватило Балашову всего на несколько страниц повествования. Ну, а сделать следующий шаг в постижении и себя, и русской жизни Балашов пока еще не мог.

Повесть «Кульпросветшкола» так и осталась недописанной им…

8

Поражением закончилась и педагогическая карьера Дмитрия Балашова в Кириллове.

Позднее он рассказывал, будто в постановке «Грозы» А.Н. Островского он вывел Кабаниху, как исключительно положительный образ хранительницы русских обычаев и традиций, и поэтому и был подвергнут критике местного начальства, но, похоже, что это – позднейшее осмысление событий. В записях Балашова того времени не удается обнаружить никаких подтверждений подобному переосмыслению образа Кабанихи.

Впрочем, нет нужды утомлять читателя описанием всех коллизий пребывания Балашова в вологодской культпросветшколе.

Произошло в Кириллове в 1951 году примерно то же, что и на пиру князя Владимира с Дюком Степановичем…

Выставал Чурилушка сын Пленкович.

Говорил Чурила таково слово:

«Владимир ты князь да стольнокиевский!

К нам не Дюк Степанович наехал-то.

Налетела ворона погуменная.

Да он у крестьянина коня украл,

А и он у крестьянина живота накрал,

А тем животом он похваляется».

Говорил-то Дюк да таково слово:

«Да ай ты, Чурило сухоногое,

Сухоногое, Чурило, грабоногое!

Я своим именьицем-богачеством

Да и ваш-от весь столен Киев-град

Я продам именьем да и выкуплю».

Говорил Чурила таково слово:

«Владимир ты князь да стольнокиевский!

Посадим-ко мы Дюка во глубок погреб,

А пошлем-ко Олешу мы Поповича

Ко Дюку именьице описывать».

Говорил-то Дюк да таково слово:

«Владимир ты князь да стольнокиевский!

Не посылай-ко Олешиньки Поповича.

А Олешино дело ведь поповское.

Поповско дело не отважное,

Не описать именья будет в три года,

Во тех межах ему числа не дать…»

Кирилловская инсценировка былины «Дюк Степанович и Чурила Пленкович» далее завязки не пошла.

9

«Действительность провинциального местечка оказалась совершенно не той, какую он мог предполагать, – сказано в воспоминаниях Г.М. Балашова. – Учителя, в основном без высшего образования, заняты были своими огородами и хозяйственными соображениями насчет заготовки дров на зиму и прочих подобных дел. Администрация малоквалифицированная, невежественная, от какой-либо культуры весьма далекая. И все это обрушилось на бедную неподготовленную голову Дмитрия Михайловича, в результате чего он оттуда постыдно сбежал 20 февраля 1952 года».

Здесь ошибка в дате.

Д.М. Балашов уехал из Кириллова раньше, еще летом 1951 года.

Об этом свидетельствуют доверенности на имя гражданской жены Анастасии Дмитриевны Павловой и заявления, написанные Дмитрием Балашовым летом 1951 года.

«Доверяю Павловой Анастасии Дмитриевне сдать в хозчасть Вологодской культурно-просветительской школы утерянные мною парик, усы и клещи и получить назад мою расписку, данную завхозу школы с обязательством эти предметы вернуть. Балашов Дмитрий Михайлович»[31].

«Доверяю Павловой Анастасии Дмитриевне получить за меня из кассы Вологодской культурно-просветительной школы причитающуюся мне зарплату за вторую половину июня месяца 1951 года и отпускные деньги за летний отпуск 1951 года (за вычетом всех налогов, займа, платы за квартиру и дрова, задолженности по комсомольским взносам)…[32]

«Обращаюсь к вам еще раз.

Хотя ответа на мое первое письмо ждать еще рано, я хочу сообщить вам вот что: в августе месяце мне было назначено ехать в Москву на переподготовку преподавателей. Разумеется не получив денег даже за отпуск я никуда уехать не в состоянии. Получу ли я отпускные – Бог весть.

Если в связи с моей просьбой, моя поездка в Москву отменяется – напишите мне до августа – и я уеду со студентами на строительство. Если не отменяется – напишите т. Калинину, чтобы он выслал деньги мне по моему ленинградскому адресу.

Съездить в Кириллов мне не на что совершенно.

Прошу известить меня о моей дальнейшей судьбе.

Только повторяю еще раз – в Кириллов я не вернусь, пусть лучше меня отдадут под суд или выгонят, а работать я хочу, очень хочу.

Хочу надеяться, что вы поймете мое положение и удовлетворите мою просьбу о переводе.

11.7.51»[33].

Под этими письмами стоит обратный адрес: «Ленинград. Озерный пер. д. 3 Детсад № 3».

Возвращение 24-летнего мужчины из самостоятельной жизни в русской глубинке в Ленинград, в детсад № 3 – это не просто смешное совпадение.

Это та невеселая правда начальной биографии Дмитрия Михайловича Балашова, без постижения которой не понять многого в дальнейшей жизни писателя.

Гражданская жена Анастасия Дмитриевна Павлова и ребенок, рожденный в келье Кирилло-Белозерского монастыря, вот, кажется, и все, что приобрел Дмитрий Михайлович Балашов в ходе своего первого погружения в глубинную Россию.

Сам Дмитрий Михайлович эту правду не скрывал.

«С начальством, в конце концов, и тамошним и областным, я и рассорился, и, выгнанный из провинции, вернулся в Ленинград, где была жива мама, защита и оборона моя, и где мы и стали жить уже вшестером», – напишет он в своей «Автобиографии», словно бы отсылая читателя к все той же былине «Дюк Степанович и Чурила Пленкович», в которой именно мудрость матери спасает не в меру расхваставшегося сына.

Кстати, согласно семейному преданию, жена, Анастасия Дмитриевна Павлова[34], пришла в Ленинград из Кириллова пешком.

Глава третья

Пушкинский дом

Нельзя любить родину и не верить в нее, ибо родина есть живая духовная сила, пребывание в которой дает твердое ощущение ее блага, ее правоты, ее энергии и ее грядущих одолений. Вот почему отчаяние в судьбах своего народа свидетельствует о начавшемся отрыве от него, об угасании духовной любви к нему. Но верить в родину может лишь тот, кто живет ею, вместе с нею и ради нее, кто соединил с нею истоки своей творческой воли и своего духовного самочувствия.

И.А. Ильин

Окуловка. 1. Возвращение в детсад № 3. Мытарства в поисках работы. 2.Мытарства в поисках себя. 3.Рассказ