Сергей Семанов - Тайна гибели адмирала Макарова. Новые страницы русско-японской войны 1904-1905 гг.

Того пренебрежительно пожал плечом. То, что нечистая эта возня ему не по душе, он совсем не собирался скрывать.

— Поразительно, что в ходе войны множество печатных изданий ведет общественность к мысли о… полезности поражения родины! Ну, намеками, конечно, напрямую им нельзя, у них еще существует цензура и строгие законы на этот счет. Совсем другое дело — прокламации, которые печатаются за границей на наши деньги, а потом тайно завозятся в страну через ее западные границы. Вдоль этих границ проживает большое количество евреев, они занимаются издавна контрабандой, поэтому прибавить к тюку английского сукна или ящику французского вина еще и стопку прокламаций им ничего не стоит. За плату, разумеется.

— Евреи, а что это такое? — спросил Того.

— Ваше превосходительство, в Стране восходящего солнца их нет, разве что приезжали с русскими или американскими паспортами. Это древнее племя, жившее когда-то в Палестине, а потом — так считают и христиане, и сами евреи — за грехи свои рассеянные по свету. Не так давно они попали в Россию. Некоторые из них, хотя таких, видимо, меньшинство, не любят эту страну и хотят свергнуть царскую власть. Особенно это распространено теперь среди еврейской молодежи… Кстати, из нее в значительной мере рекрутируются вожаки революционных партий. Они нам с готовностью помогают, хотя марки, франки и даже фунты мы им даем. Многие заграничные прокламации потом перепечатываются в России в подпольных типографиях. Я взял несколько образцов, не угодно ли вашему превосходительству взглянуть?

Того жестом показал, что не имеет ни малейшего интереса к подобному чтиву.

Каперанг поклонился и не спешил разогнуться в поклоне, потом медленно поднял голову.

— Чтение, конечно, не из приятных. Я не знаю русского языка, но мои офицеры, хорошо его знающие, дружно говорят, что написаны они скверно, как будто для их составителей русский язык не является родным. Впрочем, не стану отвлекать внимание вашего превосходительства такими подробностями. Наша главная цель — как-то повлиять на обороноспособность врага, внутренние дела России нас, боевых офицеров, мало интересуют. Хотя я и мои товарищи никак не сочувствуем революционерам и их конечным целям. Один наш офицер сказал: меня охватывает страх, когда я представляю себе такие листовки на японском языке…

Еще бы, подумал Того. Он вдруг вспомнил восстание черни в Китае в 1900 году, сожженные дворцы и усадьбы, изуродованные трупы людей, в том числе женщин и даже — страшно вымолвить — детей. Как все японцы, Того обожал детишек, никогда ни один самурай, кроме умалишенных, ни при каких обстоятельствах не поднял бы руку на младенца. Ясно, что мерзкие прокламации, о которых докладывал каперанг, призывают зверствам и насилию. И такое — в Японии?! После войны всем верным слугам императора об этом следует задуматься.

Каперанг выдержал паузу, дав адмиралу возможность обдумать сказанное.

— Помимо военной разведки и противоправительственной пропаганды мы начали организовывать то, что в европейских языках стало называться диверсиями. Это опять латынь, ваше превосходительство, но опять воскресшая в совершенно новом значении. Древние римляне употребляли это слово в значении «отношения». Теперь в новейшем французском словаре оно толкуется следующим образом. Разрешите зачитать.

Каперанг вытащил круглые очки в железной оправе. Того мысленно поморщился: как все флотские офицеры, он подозрительно относился к очкарикам (в ту далекую пору людей, носящих очки, на военно-морскую службу не принимали, даже в медицинскую часть).

— …«Диверсия — вид подрывной деятельности (поджоги, взрывы и прочее), проводимой агентами иностранного государства».

Каперанг улыбнулся, обнажая редкие зубы.

— Что делать, ваше превосходительство, но это в точности сказано про меня и моих товарищей. Дело в том, что на судостроительных заводах Петербурга заканчиваются работы на пяти новейших броненосцах: это «Суворов», «Император Александр III», «Бородино», «Орел» и «Слава». Все они однотипны и каждый по огневой мощи превосходит флагман вашего превосходительства, хотя несколько уступает ему в скорости. Они еще в минувшем году спущены со стапелей, сейчас заканчивается установка орудий, штурманских и иных приборов. Нашим агентам дано задание: во что бы то ни стало повредить это сложное и дорогостоящее оборудование. Не буду затруднять вас техническими подробностями, вот лишь один пример. Орудийная башня, как вы хорошо знаете, вращается на барабане, уходящем в глубь бронированной палубы. Если в зазор между вращающейся и неподвижной частью насыпать всего лишь несколько фунтов стальной стружки, все — башню заклинит, а ремонт ее возможен только в заводских условиях. Русское высшее руководство намерено направить новейшую эскадру в Желтое море, назвав ее Второй Тихоокеанской. Нам известен даже ее будущий командующий — контр-адмирал Зиновий Рождественский. Ему не доводилось плавать в дальневосточных водах, но это суровый и закаленный моряк, сильный противник. Но представляете себе его чувства, когда посреди океана хоть одна башня на его броненосце вдруг выйдет из строя?

Каперанга настолько обрадовала такая возможность, что он позволил себе коротко, но очень весело рассмеяться. Адмирал остался неподвижен, как статуя, да и веселья своего офицера не разделял. О мои великие предки, думали вы когда-нибудь, что вашему недостойному потомку придется выслушивать о грязных «диверсиях». О стальной стружке, подсыпанной противнику? Или это тоже двадцатый век? Жестом Того попросил продолжать.

— Броненосцы стоят у стенки, каждый день, включая воскресенье, туда приходят сотни рабочих, надзор за ними очень слаб, как знает ваше превосходительство, русские вообще очень беспечны. Влияние революционных партий среди столичных рабочих очень велико, особенно среди молодых. Наши агенты получили строгое задание — пусть революционеры, нам обязанные, найдут хотя бы несколько рабочих, готовых, если угодно, за деньги, заняться устройством дел, называемых новомодным словом «диверсия».

Адмирал неожиданно поднялся, опережая его, вскочил каперанг и замер по стойке «смирно». Нет, он совсем не был подхалимом, таковы были традиции во всех родах императорских вооруженных сил. Того сказал:

— Ваш доклад очень интересен.

Офицер низко поклонился.

— Прикажите подать нам зеленого чая.

Чай пили, как и положено, молча. Движение мысли не остановишь, и каперанг опять не мог не обратить внимания на европейские привычки адмирала: чай пили, сидя за столом (не письменным, а другим, в глубине каюты). Что ж, воля начальника — закон для самурая.