Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора

2 февраля, понедельник.

Начну с того, что в моей войне с электронной техникой появилась первая реальная победа. Впервые без посторонней помощи я самостоятельно открыл файл. Что из этого получится, не знаю, но вроде пока дело идет, хотя с у е в е р н о боюсь об этом говорить. Слово, выделенное в этом тексте разбивкой, я вспоминал десять минут. Это повод, наверное, поговорить о здоровье. Весь год я болен, последнее время самочувствие резко ухудшается. Мне уже стало трудно ходить и боль в сердце, когда иду от метро, стала для меня привычной. Часто вспоминаю маму перед смертью, мучившуюся одышкой, и В.С., которая через каждые несколько шагов останавливается. Из какого-то мистического чувства, обостряя судьбу, я не иду к врачу, довольствуясь старыми консультациями о бронхите, бронхосклерозе, даже бронхиальной астме. Все перечисленное еще позволяет быть по-прежнему легкомысленным и не сворачивать немедленно дел. Я вспоминаю, как трудно бывает всегда уехать осенью с дачи: то одно оказывается недоделанным, то другое не закрытым на зиму, а третье не подготовленное к весне. А как трудно все подготовить, чтобы уйти из этих дней.

Вчера был на презентации премии, учрежденной газетой «Культура», «Окно в Россию». Премия учреждена среди провинциальных учреждений культуры. Занятно само название этой премии, перефразирующее известное выражение Пушкина об окне в Европу. Редактор «Культуры» в своем слове очень точно сказал о суете московских презентаций, выдаваемых за культуру страны. Лауреаты получат по 10 000 долларов. Деньги не малые. Кроме этих крупных премий, проект, кстати, финансируется «Филипп Моррисом», свои премии дали Национальная академия искусств и канал «Культура» с г-ном Швыдким, который (говорю не о сегодняшнем случае) мелькает везде с упорной навязчивостью. Все состоялось в Музее Пушкина на Волхонке. Само по себе появление многих лиц из провинции в зале, в одном из самых престижных залов Москвы, очень многое значит. Лауреатов не перечисляю. Действительно огромная страна с действительно огромной сетью тлеющей культуры. В первом ряду сидели Шабдурасулов и прочие люди, которые по должности должны были о культуре заботиться, а вместо этого делает это зарубежная фирма по производству и продаже продуктовых товаров. Невольно я это корреспондирую с заявлением Дементьевой о распределении на книги премии Галковского. Ребяточки, вам бы не чужое распределять, а делать так, чтобы было в своем лабазе, и уж из него организовывать раздачи.

3 февраля, вторник.

Вечером был в Фонде культуры на вечере, посвященном В. Розанову. Было много интересного в смысле познания себя через природу другого человека. Говорили о многовалентности высказываний В. Розанова. Я не отрицаю, что многое в его письме и вне логики и вне диалектики, но говорить надо о некой интеллектуальной вибрации души, не имеющей причала. Шкловский где-то говорил, что Розанов отменил литературу. В этом есть резон, для людей моего круга образованности читать х у д о ж е с т в е н н у ю литературу тошно. Литература, конечно, должна выступать в образе нормальной беседы и речи, а не притворяться картинами. Люди научились задавать вопросы и о технологии творчества. А откуда он, дескать, это знает?

Здание фонда культуры отремонтировали. Плафон блестит сегодняшней недорогой новизной. Кажется, я разобрал подпись реставратора: Д. Билютин.

5 февраля, четверг.

Вечером был в театре Вахтангова на спектакле «За двумя зайцами» — старинная, начала века оперетта по пьесе М. Старицкого. Остро, весело, с прекрасной актрисой Марией Ароновой в роли Прони. Наверное, эту роль и трудно играть, но мне это запомнилось и при распределении премий Москвы постараюсь с этой премией ей помочь. Гуляя по фойе театра, освященном портретами, вспомнил слова Проскурина на его вечере. Имея в виду М.Ульянова, он говорил, что старательно стремился встречаться в Москве с земляками, но никогда не хотел входить в контакт с этим знаменитым актером.

6 февраля, пятница.

Утром ездил с В.С. в поликлинику — она слепнет, ей сегодня должны были расширить зрачок и посмотреть глазное дно. Знакомая поликлиника в ужасном состоянии, обшарпанные стены, проводка и коммуникации, проведенные поверху, портят поверхности, до дыр протерт линолеум на полах. Валентине Сергеевне, выписав направление, врач очень осторожно сказала, что в больницу теперь кладут только за деньги. Сама улица Рылеева, на которой когда-то стояла поликлиника, нынче уже Гагаринский переулок. Не в честь ли того «любомудра» Гагарина, который выписал «диплом» А.С. Пушкину, ставший причиной роковой дуэли? Но поразила больше всего меня в больнице публика. Это все наша интеллигенция, профессора со всей Москвы, деятели культуры, руководители библиотек, директора и преподаватели крупных техникумов, актеры, кинематографисты. Я помню этих достойных, хорошо одетых и спокойно себя ведущих в поликлинических коридорах людей. Все постарели, не видно молодых лиц, молодые, верно, лечатся в платных учреждениях. В коридорах идут разговоры о платных и бесплатных анализах. Старики рассказывают друг другу о том, что в районках анализ можно сделать бесплатно, но врачей и лаборантов нет, и записаться на эти анализы и осмотры практически невозможно. Сейчас рассказчики какие-то бомжи. Невероятное скопление обветшалой, потертой, вышедшей из моды и потерявшей форму одежды. Все эти вязаные кофточки, протертые юбки. Начищенные, потерявшие форму сапоги. Слезы наворачиваются на глазах. Только чудом я не среди них. Прописал в Москве Лешу. С ним жить намного легче, будет гулять с собакой. Меня волнуют его интересы, которые пока все сосредоточиваются на смотрении телевизора. Иногда, приходя из магазина, Леша приносит себе какой-нибудь «Сникерс».

8 февраля, воскресенье.

Чувствовал себя так плохо, что всю субботу работать не мог. Принимал по часам все таблетки, снадобья и лекарства, которые у меня есть, даже дышу теми ингаляциями, которые принесла Марина Шаповалова, моя ученица. Боюсь, что на бегу умереть не удастся, а если длительная и изнурительная болезнь, то это просто может сделать меня нечеловеком.

В воскресенье написал пару страниц в роман о Ленине. Компилировать и держать в стилистических рамках доходчивости мысли очень тяжело.

По телевидению опять некий скандал с последним молодым реформатором из Ленинграда, соратником Коха, неким Резником, приватизировавшим какую-то госстраховскую компанию или его отделение банка. Показали старух, которые внесли ему последние деньги — «на смерть». В наше время каждый должен позаботиться о собственной смерти. Ну как здесь не станешь бытовым антисемитом: как общенациональная кража — так еврей. Наших тоже, конечно, достаточно, но здесь как бы воруют у своих, и когда их убивают, бьют морды, поджигают их машины, то «н а р о д н ы х м с т и т е л е й» хотя бы не называют антисемитами. Своих мы со временем выучим сами. Евреи на своей территории, наверное, будут вести себя скромнее — там такие же жуки, которых обмануть труднее, а наш народ слишком доверчивый для постоянного сожительства с этими предприимчивыми ребятами.